Роркх-6
Шрифт:
— На четырех тоже нормально сидится, — буркнул я и поймал на себе свирепый взгляд Йорка.
— Слушай, мелкий, — произнес он после паузы. — Я во всем этом не силен. Я же не Бог Магии или каких-нибудь заумных штук. Что слышал, то и сказал. Хочешь верь, хочешь иди ищи других двух богов и у них спрашивай.
— Все, все, — поднял я примирительно ладони. — Три, так три. Мне-то какая разница. Я сам больше по револьверам, чем по всей этой магической фигне.
Йорк посмотрел на меня и хмыкнул. Кажется одобрительно, если судить по приподнявшимся уголкам
— Роркх пожирает миры. А затем обращает их в свою армию. Вытаскивает из порабощенного мира все самое жуткое и смертоносное, придавая ему форму. Легенды, кошмары, верования, чудовища. Все становится реальностью в его руках.
Твари пополняют его армию, но взамен он платит высокую цену. Дабы соблюсти баланс в Договоре, сильнейший воин из каждого мира становится Древним. Чтобы пойти в следующий мир и встать на его защиту.
— Один? Один воин против толп оживших кошмаров?
— Поверь, это равноценный обмен. Я сражаюсь с ним в каждом из миров. Я сам собираю лучших воинов из тысяч павших и веду их за собой.
— Без обид, Йорк, — я снова примирительно поднял руки. — Но пока у тебя что-то не очень получается.
— Знаю, — отмахнулся он. — Этот монстр меня переиграл. Он всех переиграл. Его миньоны живы благодаря ему. Он сам придает им форму и отправляет в бой. А Древние, они… Они Древние. Слишком. Каждый из воинов способен сражаться в десятках миров. Но он надеется лишь на свою силу.
Время беспощадно и оно берет свое. Великие войны рассыпаются прахом, теряют свою силу, но не могут погибнуть, связанные Договором. Поэтому в Роркхе, в Городе я имею ввиду, так много призраков. Это лишь тени самих себя прежних. Они не способны сражаться. Баланс нарушен, но не Договор. Потому с каждым новым порабощенным миром Роркх лишь сильнее.
— Но ты же сам сказал, шансы пятьдесят на пятьдесят.
— Да, а толку? Эти шансы длятся секунды. Когда все только начинается. Роркх приходит в мир, боги спускаются следом, армии равны. А затем первая битва и все. И с каждой следующей победа этого монстра становится все неизбежней.
— И как нам его одолеть? Должен же быть способ.
— И он есть. Это предусмотрено договором. Великая битва раз в несколько лет. Если мир сможет отразить несколько таких подряд, то он будет свободен с того момента и до конца времен. Одно поражение станет началом конца. Понимаешь?
— Великая Оборона.
— Да, Арч. Ты пришел ко мне за ответами, но ты уже опоздал. Роркх уже победил.
Я пытался осмыслить информацию, упорядочить и устаканить у себя в голове. Если предположить, что это все правда, то что это значит? Глобальный вайп? Обнуление сервера. Вторая фаза Роркха с новым городом и декорациями? Новый темный бог Яр, который выступит против игроков. Так что-ли получается?
Слишком много Роркха. Слишком путанно. Слишком связано.
— Хохуро? — спросил я.
— Самый древний из тех, что еще сохранил свой облик. Сейчас он вроде главы всех Древних.
— Юмидай?
— Тоже Древний. Его мир погиб не так давно.
—
— Не слышал о таком.
— М-м… Хауст?
— А, этот. Ну да, только он скорее Безумный Топорист. Хотя нет, обезумел он после гибели мира. Этот формально Древний, но по факту самый молодой. Его мир пал последним.
— И потому он обезумел?
— Нет. Он заставил Юмидая вписать под кожу заклинание на изначальном языке. Ну или близком к изначальному. И так стал гораздо сильнее.
— И как это связано с безумием? — удивился я.
Йорк оторвался от чашки с кофе и посмотрел на меня, словно на идиота. Медленно вдохнул, расширившись чуть ли не на четверть, а затем выдохнул.
— Если ты здесь, то должен был бы знать. Хотя к Осколку Войны можно прийти разными путями. Руна на языке, близком к изначальному убивает живое существо, на которое нанесено. Даже нынешние боги не выдержат такого.
— Это я знаю. Экспериментировал. Не про богов, но про живых людей.
— А Хауст Древний. И согласно договору — бессмертен в каком-то смысле. В каком виде он пришел в следующий мир, в таком и остается. Роркх поддерживает его своими силами. Понимаешь?
— Нет, — честно ответил я.
— Под кожей Хауста почти тысяча рун. И они наносились, пока он был в сознании. Иногда Юмидай успевал закончить новую руну, но затем Хауст воскресал и все по новой. Он умирал сотни раз подряд. Мучительно. Нет смерти страшней, чем от изначальной силы, впивающейся в твое тело и разум. И все это лишь для того, чтобы стать сильней и остановить монстра, что уничтожил его родной мир. Так что я не ошибся в выборе, когда забирал его с собой.
Я даже не знал, что сказать. Мне проще считать, что Безумный Мечник, это всего лишь хант и непись. Пусть он думает, что умирал сотни раз, но ведь на самом деле этого не было. А игрок лишь прекрасно отыгрывает роль.
— А черный кот? Странный такой, сквозь него еще пули пролетают.
— Древний, — кивнул Йорк. — Один из первых, что стал призраком. Он из расы Алтарайи, которых поработили настолько давно, что уже и не сосчитать прошедших веков.
Еще один кусочек пазла появился в моей голове. Знакомое название, но вот куда его поставить в общей картине мира? Пока даже не знаю с какой стороны подойти к этому.
— А как это все связано с легендой о Вечном Страннике? Ну, я имею ввиду там же все иначе было. Эти Ашу и Оху.
— Аху и Ошу скорей всего. Не знаю, которую из версий ты слышал. Но легенда потому и называется легендой. Там все метафорично, все упрощено. На самом деле все сложнее. Так получилось, что мы с Роркхом крепко связаны.
— Ты с этим чудовищем?
— Он не чудовище. Он скорее ребенок. Маленький, кровожадный и агрессивный. Но ребенок. В нем нет злобы или ненависти. Для Роркха это все одна большая игра в которую он играет. С миллионами новых игрушек.
— Связаны, — обдумывал я его слова. — Два Роркха. Не один. Первый злобный и кровожадный, а другой ты? Так мне сказал Юмидай.