Роса на Солнце

Львов Вадим

Генерал Волобуев на минуту задумался. Рассуждения Колосова показались ему взвешенными и логичными. Действительно, толстые трудолюбивые бюргеры и смугло-шоколадные «новые европейцы», сидящие на государственных пособиях, пополнять ряды коалиционных войск не спешили. Аналога американской национальной гвардии, пополняющей, в случае чего, армию, в ЕС отродясь не было. А вот на Руси уже несколько лет под негласным надзором главы правительства действовала национальная молодежная организация «Сварог». Молодые люди получали там полную армейскую подготовку в территориальных подразделениях и плюс возможность сделать карьеру в государственных органах. В обмен на это «свароги» исполняли функции резерва вооруженных сил и привлекались на борьбу со стихийными бедствиями. Кто хотел отлынивать, тот автоматически

ставил крест на будущей карьере и возвращал из своего кармана деньги, потраченные на его обучение и содержание. Учитывая, что большинство нынешних «сварогов» дети из неблагополучных семей, простолюдины или бывшие малолетние бродяги, на такое решались единицы. Остальные рвались в бой в надежде получить свою «путевку в жизнь». Так что кризис первых дней конфликта, когда в боевых частях из-за потерь стало не хватать солдат и их срочно заменяли тыловики, был преодолен. В армию хлынули молодые, крепкие ребята с неплохой общевойсковой подготовкой. В отличие от «тыловых контрабасов», воевали они с охотой в надежде на послевоенные «бонусы». Странно, как предыдущие власти до такого не додумались…

У союзников же все острее чувствовалась нехватка живой силы на передовой. Каждый боеспособный батальон европейцев требовалось беречь для участия в скорой «битве за Европу», а не бросать в контратаку, бесперспективную с точки зрения стратегии. Рамелов и его начштаба в Самаре, люди весьма неглупые, и пуститься на такое могли только под сильным давлением «сверху». Из заоблачно высоких кабинетов… Избиратель в Европе должен видеть и знать, что доблестные войска ЕС не драпают с Украины, а героически лупят русских агрессоров и украинских варваров. Значит, его налоги потрачены не зря, и он, избиратель, сделал правильный выбор, опустив в урну бюллетень со знакомой мордой.

Если Колосов прав, то есть возможность снова поймать Рамелова на старый трюк с макетами… Союзному главкому сейчас, поди, не до тотальной разведки. Он потрепанные силы в кулак собирает. Авось проскочит хитрость.

– Давай, Колосов. Выдвигай вперед штурмовиков из пятьдесят седьмой…

Едва генерал прибыл в Житомир, как вся танковая бригада стала на последних литрах ТС-1 «разворачивать оглобли» на юг. В арьергарде была рота старшего лейтенанта Бакланова, где и служил его сын. Проводив взглядом «восьмидесятые», которым предстояло совершить пятидесятикилометровый марш, там залить топливо и ожидать новый приказ, генерал посмотрел на только что прибывшего в город командира десантно-штурмовой бригады полковника Румянцева.

– У меня к вам, товарищ генерал-лейтенант, просьба! Обеспечьте моим ребятам «зенитный зонт», и они здесь, в Житомире, год сидеть будут.

– Не надо год, Румянцев, сутки надо, понимаешь, только сутки. Тебе в помощь сейчас украинцы свою тактическую группу пришлют. Там танковый батальон и механизированный. Под твое командование. Макеты уже прибыли?

– Так точно. Вертолетом! Через часок надуем, по улицам и дворам расставим. Нехай думают, что четвертая танковая здесь! Будем надеяться, что враг нам поверит и снова обманется. Нам надо продержаться сутки… В бригаде Румянцева почти сотня ПТРК «Корнет», много гранатометов и «Шмелей». От воздушных атак мы их «Панцирями» и «Торами» закроем, а вот танки и пехота – уже их специализация.

Румянцев лихо козырнул и отчеканил:

– Есть, держать сутки!

– И знайте, Румянцев, мы рядом. Свяжите боем их последние боеспособные части.

Волобуев-старший разместил свой КП всего в двух десятках километров от Житомира. Это было весьма рискованно, но упускать из рук нити руководства корпусом ему не хотелось. Слишком высоки ставки. На поддержку Румянцева и контрбатарейную борьбу выделили три дивизиона ствольной артиллерии и три реактивных дивизиона «Смерчей».

Французы атаковали с юга из-за реки Тетерев, а поляки – с северо-запада, из района станции Богунский после часового артобстрела и ударов авиации. Из передовых механизированных колонн, прикрытых спешенными парашютистами, назад за Тетерев и к станции вернулись немногие. Мастерством уличных боев бригада Румянцева владела в совершенстве. Кружащие беспилотники транслировали скопления горящей бронетехники в районе улиц Льва Толстого,

Ивана Гонты и Максютова. Первый приступ был отбит, и началась знаменитая «огневая карусель», когда атаки чередуются с обстрелами и ракетно-бомбовыми ударами. Ближе к ночи союзникам, наконец, удалось закрепиться на окраинах и оттуда начать медленное выдвижение к центру города. К основному оборонительному рубежу. Из-за многочисленных пожаров и дыма тепловизоры барахлили, и поэтому сокрушительный огонь из «Леклерков» и «Леопардов» был не слишком точен. И тем не менее бойцов Румянцева медленно теснили.

На рассвете Волобуев дал им приказ прорываться строго на восток в Глубочицу, вдоль Киевского шоссе. Под прикрытием массированного удара «Смерчами». Ровно через двенадцать часов танковые бригады первого гвардейского корпуса, отдохнувшие и пополненные техникой и людьми, срежут фланги ударной группировки противника, оставив котел на растерзание гренадерам и артиллерии.

Мышеловка захлопнулась. Когда все утренние европейские интернет-порталы и газеты вышли с горячим материалом о «сражении за Житомир» и «сокрушительном контрударе по наступающим варварам», коалиционные войска были уже обречены вместе с пробравшимися вслед за танками в Житомир журналистами. Наспех спланированный контрудар, как это часто бывало в истории войн, после небольшого тактического успеха превращался в сокрушительное стратегическое поражение. Главным было то, что у фон Рамелова в резерве не осталось ничего. Ни одного батальона танков, ни одной роты мотопехоты.

Волобуев закрыл воспаленные красные глаза. Усталость брала свое. Нужно подремать часок, а то он свалится прямо на КП перед началом наступления. Последним кадром перед провалом в объятия Морфея был рапорт комбата Проскурина по поводу первого боя с участием его Пашки. Проявил себя сынок с лучшей стороны, врать Проскурин не будет, не из того теста сделан.

«Вырос мой Пашка, настоящим мужиком стал».

День седьмой. Окрестности Севастополя. Крым

Щелк! Щелк! Пули невидимого снайпера щелкнули о каток дымящегося «Т-90А», за корпусом которого скрывались Пшеничный, радист и старшина Пятов. Артем сплюнул вязкой слюной в сторону и прекратил попытки высунуться из-за танка, стоящего поперек склона высоты, за которой находился крупный поселок Орлиное. Поселок с громким названием намертво перекрывал дорогу к Балаклаве, и там окопались итальянские «морпехи» из полка «Сан-Марко». А за Балаклавой находилась передовая линия укреплений, измученных долгой осадой защитников города. Вчера в Балаклаву пытались пробиться гренадеры по обходной трассе, но атака захлебнулась на минных полях и под ударами ПТРК MILAN. С утра повторили попытку через Орлиное. Результат тот же. «Макаронники» замаскировались отменно, вели точный огонь, и лобовые атаки успеха не приносили.

Ситуация здорово напоминала события под Житомиром. Здесь тоже политика преобладала над тактикой. Желание Стрельченко побыстрее вызволить осажденный Севастополь трансформировалось в истеричный выкрик командующего крымского корпуса: «Любой ценой! Не считаясь с потерями». Воздушное наступление не смогло сломить сопротивление союзников, а брошенные в бой, без должной разведки и подготовки сухопутные войска расшибли себе лоб. Как ни крути, десантный корпус генерала Рабле состоял из лучшего человеческого материала, имеющегося в современной Европе. Первая волна атакующих танков и БМП была выбита ответным огнем наполовину и откатилась назад. Вместо того чтобы провести дополнительную разведку, подтянуть РСЗО и ствольную артиллерию и перегруппировать силы, генерал Полежаев впал в панику и начал бросать войска в бой, чуть ли не по каждому батальону…

В Москве об этом, конечно, никто не догадывался, там с нетерпением ждали положительных сводок из Крыма. И тогда в бой бросили пластунов и десантников.

Сейчас сотня Пшеничного медленно, ползком, пробиралась вверх по склону вслед за командиром. Артем приказал связаться со штабом полка в ожидании дальнейших распоряжений. Это было впервые. Приказ из штаба сильно напоминал считалочку «Иди туда, не знаю куда, и возьми то, не знаю, что». Раньше полковник Базылев подобного себе не позволял, все приказы были четкими и ясными.