Росомаха
Шрифт:
Панда вскинулся от испуга и вытаращил свои двух очковые глаза. На все мои вопросы, он смог выдавить, только один ответ. — Я, китаец с Тайваня.
— Почему, ты не готов? Панда, опять что-то невнятно пробормотал.
— Если, ты не будешь готов через 5 минут, то я брошу тебя подыхать в лесу: — понял убогий?
Но, то ли панда посчитал, что он больше меня и соответственно сильнее, то ли действительно сильно обиделся, но он внезапно бросился на меня — растопырив свои огромные лапы и оскалив зубы.
Я, с трудом, успел отскочить от огромной туши,
И вытащив свой кинжал с пламеобразным лезвием, которое сейчас полыхало, странным серебристо-чёрным огнём, приставил его к аккуратному белому пятну, на поросшей во всю оставшуюся площадь, длинным чёрным волосом груди.
Ну, что, потанцуем? Мой юный и вероломный напарник! Но, давить на кинжал, я не стал, а заглянул в испуганные глаза панды, где кроме дикого ужаса и остатков гордости, ничего больше не было.
Но мне нужен был напарник, а не сломанный враг, в любой момент готовый ударить в спину. Я, убрал кинжал обратно в скрытые ножны на своём боку и внезапно схватив панду за мохнатое ухо, — спросил:
— Ну что, «любезный», как будем дальше жить? Я тебе, значит жизнь спас, а ты меня загрызть пытаешься, да? — и немножко покрутил его за ухо.
И тут, психика панды не выдержала такого испытания, и он разрыдался, — скороговоркой выталкивая из себя слова и умудряясь при этом говорить их жалобно и смягчать тональностью, отчего, я постоянно слышал от него не я, — а ня, не меня, — а опять ня. Эти ня, мя, ня ня, — перемежали всю его речь.
Вкратце, он оказался неплохим парнем из богатой китайской семьи, живущей на Тайване, и ничем особо не озадаченный. Работал в фирме отца, по производству бытовых осветительных приборов, делал финансовую отчётность за компьютером.
Был очень толст, неповоротлив и благодушен, но при этом непомерно горд. Выжил он здесь, за счёт с своего разностороннего ума и потому что увлекался историей Китая, кроме того, он любил ходить в свой бамбуковый лес и в зоопарк — смотреть на животных и конечно на панд.
И сейчас, ему приходилось, пересматривать всю свою жизнь, за нереально короткий промежуток времени. Я его понимал. Мне самому, после смерти отца, пришлось пересматривать своё будущее, но времени у меня было значительно больше.
Поэтому, махнув на него рукой и сказав, чтобы он собирался, я пользуясь свободным временем, пробежался до кустов пахучей ягоды, которую мы вчера не успели объесть и плотно позавтракал ею.
Подошедшего и готового к походу панду, я безжалостно отогнал от зарослей, сказав; — что ему вредно утром есть, только аппетит возбуждать и вообще надо худеть. А что, как не утренний марш натощак, способствует этому процессу. Больше вопросов панда не задавал и хмуро тащился сзади меня.
Дорога была не близкая и мы вышли с поляны, когда уже первые лучи солнца, осветили пышные кроны деревьев, провожаемые задумчивыми взглядами, остающихся на ней зверолюдов.
Пресловутый клубочек, всё так
Дороги как таковой не было, сначала была узкая тропа, которая вилась между высокими в основном хвойными деревьями, статью и красотой напоминавшими кедры, но чем дальше, тем больше, лес выглядел глухим и запущенным.
Вскоре исчезла и звериная тропа и так еле видная, клубочек постепенно бледнел и бледнел, пока полностью не растворился в лучах полуденного солнца и я с пандой, уже шли по маркеру направления на своих мини-картах, выбирая наиболее удобные пути между деревьями и другими препятствиями.
Мы спускались с ним в овраги, обходили огромные деревья и прорывались, через густые буреломы и колючие кусты, оставляя на них клочки шерсти, точнее оставлял на них в основном клочки шерсти панда.
Который изо своей неуклюжести и размеров, не мог везде пройти там, где пролазил я. Но в целом мы шли одним темпом, я уже упоминал, что я не любитель бегать, зато могу пройти огромные расстояния в хорошем темпе — без отдыха и перекуров.
Так что, пристыженный мною утром панда, старался от меня не отставать, и в конце концов, приноровился к моей походке, но он был приспособлен к бамбуковым зарослям, а не к хвойно-лиственному лесу и поэтому перед обедом запросил отдыха.
Остановившись, я, оглядел его и признал, что отдых был ему необходим. Он, явно похудел, его шкура поистрепалась об сучки и ветки деревьев, а бока ходили ходуном от усталости, а его длинный розовый язык, казалось, висел на его усталом плече, улучшая теплообмен всего усталого тела.
— Привал! И панда тут же рухнул на землю, перевернувшись на спину и растопырив свои лапы, но тут же сморщился и вскочил, забыв о том, что на боку у него висела, сделанная мною дубина в импровизированном чехле, сплетённом из веток.
Усмехнувшись, я пошёл на разведку, решив осмотреть, что это за место и что здесь можно найти пожрать и заодно найти воду. Побродив вокруг, я наткнулся на семейство зверей похожих на барсуков, но, к сожалению, не таких же спокойных.
Увидев меня, и невесть что, подумав, своими звериными мозгами, они решили на меня напасть и бросились все втроём на меня.
— «Ух, ты блин», — вырвалось у меня от неожиданности и, повинуясь инстинктам, я заскочил с разбегу на ближайшее дерево, на котором и засел, смотря вниз на неожиданных противников.
Семейство, подскочив к дереву, но не умея по всей видимости по ним лазать, уселось внизу и задрав свои тупые морды, стало на меня тявкать. Эти полусобаки, полуволки или недо-барсуки, меня сильно взбесили и надеясь, что они от меня быстро отстанут, я продолжал сидеть на дереве.
Но, не тут то было, семейство, решило, что они тут самые сильные и могут позволить себе, всё, что хочешь, да и времени у них скорее всего было навалом, в отличии от меня.