Россия 2020. Голгофа
Шрифт:
Встреча – одна из многих, которая должна была скорректировать планы предстоящих действий, – состоялась недалеко от магазина «Океан», в большой, с высокими потолками, почти пустой квартире на шестом этаже пятиэтажного дома. Именно пятиэтажного, опечатки здесь не было. Этот дом был построен в пятидесятые годы, когда еще верили и надеялись. Там в каждом подъезде на самом верху сделали большую комнату – зал для собраний всех жильцов подъезда. Потом в девяностые «советские пентхаусы» приватизировали, превратив в комнаты-студии с
В углу работал дизель-генератор. От него работала плитка. На плитке стояли чай и суп из бомж-пакетов…
Два человека сидели напротив. Одного в прошлой жизни звали Кузьма. Другого – Лютый. Между ними в прошлой жизни были простреливаемые снайперами улицы сирийского Хомса и вонь иракских болот, афганские горы и казахская степь. И не было хоть одного раза, когда бы они не выиграли свой бой – вот только почему-то так получилось, что, выигрывая бои, они проиграли войну. Они встретились снова на территории дар аль-Харб, на территории больного, расползающегося, как гнилая ткань под крепкими пальцами, государства. Государства, которое было их Родиной и называлось Россией.
Между ними сейчас стояла бутылка шаропа, виноградного афганского самогона, которую припас до поры гость. Янтарно-желтая, словно светящаяся изнутри в неверном свете туристической лампы жидкость. Но пить ее никто не спешил.
– Как Аул? – спросил хозяин, смотря в глаза гостю, словно при допросе.
– Не знаю.
– Не знаешь?
– Человек вольный.
– Там?
– Да.
– Бес?
– Тоже. В Ростове он. С казаками.
Временный хозяин этой квартиры неловко встал, снял кастрюлю с плитки, без страха прихватив пальцами раскаленный металл. Принялся неловко разливать в тарелки.
– Давай так поедим.
– Да нет. По-человечески…
Ели сосредоточенно, без болтовни, истово – как наголодавшиеся люди. Оно и в самом деле… несытно было. Уже сейчас.
– Почему в доме не живешь? – сказал гость.
– Может, это и есть мой дом.
– Да нет. Знаю…
– Знаешь?
– Знаю. Ты не думай, не следил. Просто в своем доме все по-другому.
Временный хозяин квартиры поставил тарелку на стол, посмотрел в высокое, вибрирующее под ударами злого ветра окно. Заговорил как-то отстраненно, как и не о себе.
– Ты знаешь, батя… я в один прекрасный день просто все бросил и ушел из своего дома. На войну. Когда я вернулся в город, я зашел туда… но ни ночи не переночевал… не могу просто. Я так и не вернулся с войны, понимаешь?
Хозяин доел суп. Спросил:
– Совсем рехнулся, да?
– Да нет. Никто из нас не вернулся с войны.
Хозяин квартиры разлил чай. Простые, словно пришедшие из фильмов про Гражданскую кружки жгли пальцы…
– Настоящий…
– Он самый. В Москве что?
– Да то же говно… – Гость помолчал, обжегся чаем, подул и продолжил: – Ты знаешь, я вот думаю… Вот мы с тобой к чему-то пришли,
– Ну?
– Вот ради чего все это? Знаешь… г… из людей прет. Вот просто г…о. Вроде нормальный человек, а поскребешь – г…о одно. Все как обиженные. Кем, чем – не знаю, но пытаются мстить. Из грязи, да чтобы сразу в князи, да чтобы тройкой. И знаешь, что самое обязательное? Чтобы грязью людям в рожу. Без этого кайфа нет. Проехал, и грязью людям в рожу. Вот откуда такое?
Хозяин вздохнул:
– От Советского Союза. Хоть ты это никогда и не признаешь.
– Да вот хрен! – горячо возразил гость. – Ни хрена! Ну где, в какой школе, в каком пионеротряде этому учили, а? Ты не застал, а я вот застал еще. Ну не было тогда такого, не учили такому!
– Да этому не учат. Кто будет такому говнищу учить? Этому сами учатся. Хочешь, скажу, как?
– Да, и как?
– Да просто. Когда общество нормальное, каждый на своем месте. Кто-то поумнее, кто-то поглупее. Кто-то посметливее, кто-то порасхлябаннее. Это нормально, каждый на своем месте. У каждого и жизнь своя, у кого получше, у кого похуже.
А знаешь, что у нас получилось, батя? У нас в семнадцатом власть взяли те, кто равенства хотел. Только не получается равенства-то. А государство требовало. Я читал… дом больше, чем сто квадратов, построить нельзя, вот сам подумай, ну не хрень ли? Люди в подвале себе хоромы оборудовали и злобу копили, копили…
А другие – они были не лучше, но они поднимались. Задницу начальству подлизывая. И вот когда поднялись, они сказали себе – ага! Вот каким путем прошли мы, а вы что, лучше, что ли? Ну, на колени, смерды! И пошло это из поколения в поколение.
Хозяин квартиры допил чай, усмехнулся.
– Вот, тут дружка встретил. СОМом как раз рулит. Вот он тоже справедливости хочет. Это я, куркуль такой, ее не хочу. А по факту получается, что он людям в рожу, а я за руки хватаю. Вот так вот…
Гость сплюнул на пол.
– Э… не в сортире.
– И че делать? – в упор спросил гость, который был старше хозяина квартиры.
Хозяин квартиры отрицательно качнул головой.
– Знаешь, батя, а мне дружок мой такой же вопрос задавал. Че делать. Че делать?! А не знаю я, че делать! Я только одно своей тупой башкой понимаю – что если ты в поисках справедливости доходишь до того, что отца пятерых детей в морду или кого к стенке, то на… такая справедливость нужна. Никакая справедливость в мире не стоит лишней жизни хоть одного своего человека! Я так в Москве говорю, я и тут так говорю и делаю. И буду делать!
Гость крякнул. Отставил допитую кружку.
– Харэ, – подытожил он, – так до недоброго дойдем. Что по делу?
Хозяин квартиры убрал со стола.
– Просьба у меня будет, командир.
– Какая?
– Дружка моего – в отряд.
– Того, что в СОМе?
– Его. В ментах он нелюдем станет, а военным… хоть человеком умрет…
– Эх, а не спеши ты нас хоронить… А есть у нас еще здесь дела… А у нас дома – детей мал-мала… Да и просто – охота пожить…