Россия - Америка: холодная война культур. Как американские ценности преломляют видение России.

Крашенинникова Вероника

Комментатор газеты The New York Times Роберт Герберт заметил, что президент Буш мог последовать мудрому совету влиятельного журналиста Эдварда Марроу (19 081 965), сказавшего известную фразу: «Мы не можем защищать свободу за рубежом, изменяя ей дома» — но он этого не сделал. Он предпочел реакционный подход в стиле известного своим радикальным консерватизмом сенатора Барри Голдуотера (1909–1998), оставившего в истории такое изречение: «Экстремизм в защите свободы не грех… сдержанность в стремлении к справедливости — не добродетель». [65] Герберт, согласно традиционному подходу, проверяет политику президента Буша на соответствие основополагающим принципам американского государства. Величайшая черта американской демократии, пишет он, состоит в том, что важные национальные вопросы всегда проходят через мощные национальные дебаты. Поэтому разрешение на прослушивание без ордера американских граждан на американской земле является «гигантским шагом к тоталитаризму», а в худшем случае — к «кошмару надзора в

советском стиле». Во-вторых, без системы сдержек и противовесов Соединенные Штаты перестанут существовать такими, какими мы их знаем. Разрешение суда на прослушивание необходимо для предотвращения концентрации власти в одних руках. В-третьих, президент есть лишь президент, а не монарх. Президент не может поступать так, как ему удобно. В свое время президент Никсон стал жертвой своего ошибочного в контексте американской системы убеждения, что «если президент делает это, значит, оно не противозаконно». Президент Буш своими действиями, подводит итог Герберт, заявил, что система сдержек и противовесов к нему не применяется, что он стоит выше закона и что он лучше знает, как управлять государством, чем Мэдисон, Джефферсон, Гамильтон и другие основатели.

65

Herbert B. The Nixon Syndrome // The New York Times. 2006. January 9.

Токвилль, Хартц и многие другие опасались проявления деспотизма в форме самопровозглашения «тайного слуги тирании» защитником свободы. Токвилль, тем не менее, оставался оптимистом американской демократии: американцы, был убежден он, в силу своего исторического пути обладают «пристрастием к свободным институтам», которое всегда вдохновит их на сопротивление. Действительно, это пристрастие заложено в генотипе Америки и до сих пор срабатывало, когда ее руководство сходило с верного пути. В последний раз такая корректировка произошла в ноябре 2006 года, когда республиканцы в ответ на свои серьезные просчеты потеряли большинство в обеих палатах конгресса.

Свобода прессы

Вместе со свободой личности свобода прессы является интегральным элементом американской демократии и в силу своей публичной сущности стоит на «переднем фронте» в борьбе за соблюдение демократических заповедей.

Свобода прессы гарантируется первой поправкой к Конституции, ратифицированной в 1791 году. Ее принцип берет начало, как и остальные элементы системы, в учении эпохи Просвещения и, в продолжение категоризации власти Монтескье на три ветви, прессу называют «четвертой ветвью». Эдмунд Бёрк, в частности, писал: «Три Сословия есть в Парламенте; но на Галерее Репортеров вон там сидит Четвертая власть, гораздо более важная, чем все они». Декларация независимости штата Вирджиния в 1776 году провозглашала, что «свобода прессы является одним из величайших бастионов свободы и никогда не может быть ограничена деспотичными правительствами». Конституция штата Массачусетс в 1780-м декларировала: «Свобода прессы является обязательной для безопасности свободы в штате: следовательно, она не должна быть ограничена в этом штате». Томас Джефферсон определял роль прессы так: «Наша свобода зависит от свободы прессы, и ее ограничение значит ее потерю». [66] Алексис де Токвилль еще в начале XIX века восхищался тем фактом, что пресса в Америке, ничуть не менее «неистовая», чем французская, была оставлена в покое: «никому не приходило в голову вводить цензуру». [67]

66

Thomas Jefferson. Letter to Dr. James Currie. January 28, 1786.

67

Watson P. Op. cit. P. 585.

В обеспечении свободы прессы участвуют сами журналисты, общество и неправительственные организации. Известнейшие из них, «Репортеры без границ» и Freedom House, ведут мониторинг почти во всех странах мира и регулярно составляют рейтинги свободы прессы. «Международная биржа свободы самовыражения», объединяющая 72 неправительственные организации, [68] ведет мониторинг нарушений свободы слова и прессы и кампании в защиту журналистов, подвергающихся гонениям. Также существует большое количество премий, вручаемых журналистам за различные проявления мужества в исполнении их работы.

68

International Freedom of Expression Exchange, www.ifex.org.

Роль прессы в Америке состоит в первую очередь в критике правительства. Стиль коммуникаций между прессой и властью в Америке отличается обязательностью критического подхода. На телевидении, во время пресс-конференций и на страницах печатных изданий американские журналисты ни в коем случае не стремятся задавать удобные для власти вопросы: подавляющая часть вопросов прессы сосредоточена на уязвлении власти в ее дефектах и неэффективности. Скандалы

разгораются и транслируются средствами массовой информации регулярно и систематически.

Однако общество относится к прессе с долей скепсиса. Согласно опросу Pew Research Center в октябре 2005 года, неожиданно низкое число (52 %) опрошенных американцев относятся к новостной прессе «благоприятно», в то время как 42 % высказывают «неблагоприятное» мнение. Схожие результаты показало исследование GfK Group в июле 2006 года: уровень доверия к журналистам в США не превышает 50 %. [69] Такие цифры могут быть объяснены частично собственным упражнением граждан в свободе мнения, частично недоверием к идеологизированной, «политтехнологически» обработанной подаче информации по телевидению. Также наблюдаются межпартийные разногласия: 62 % демократов воспринимают прессу «благоприятно», в сравнении с 44 % республиканцев, что связанно с традиционной приверженностью большой части прессы взглядам Демократической партии. Люди центристских позиций симпатизируют прессе больше (60 %), чем либералы (50 %) и консерваторы (44 %). [70]

69

Опрос, проведенный международной исследовательской компанией GfK Group в 19 странах мира в июле 2006 г., цитируется по: Профессиональное недоверие // Коммерсант. 2006. 3 августа.

70

Public Sours on Government and Business. Pew Research Center for the People & the Press. Released: October 25, 2005.

Однако и в американской системе для свободы прессы существуют ограничения. Наряду с очевидными запретами на клевету и неформальную лексику они налагаются нечетко сформулированными требованиями национальной безопасности. И здесь долг прессы вести объективное репортерское расследование часто входит в конфликт с осознанным или, часто, непроизвольным стремлением правительства обеспечить закрытость своей информации.

Закон о шпионаже 1917 года и Закон о враждебной агитации 1918 года накладывают ограничения на действия прессы в военное время. За «…вероломные, нечестивые, лживые или оскорбительные выражения о форме правительства Соединенных Штатов или Конституции Соединенных Штатов или вооруженных силах Соединенных Штатов…», согласно этим законам, полагается десять тысяч долларов штрафа и до двадцати лет лишения свободы. Они были приняты по настоянию президента Вудро Вильсона, считавшего, что широкие разногласия в военное время представляют угрозу американскому успеху. Издержки подобных законов очевидны при двусмысленности современного понятия «войны», когда слово чаще используется в риторическом смысле — «война против терроризма», чем в традиционном — как вооруженный конфликт между двумя или несколькими государствами-нациями.

Поскольку явных правил по раскрытию прессой информации, релевантной для государственной безопасности, не существует, то конфликты чаще всего рассматриваются в судах. Так, разбирательство New York Times Co. против United States в Верховном суде в 1971 году закончилось разрешением для изданий опубликовать без цензуры тогда совершенно секретные «Документы Пентагона» в 47 томах, описывающие процесс внутреннего планирования и принятия правительством решений о политическом и военном вмешательстве во Вьетнам с 1945 по 1971 год. Этот случай стал конституционным кризисом: президент Никсон воспользовался «привилегией исполнительной власти» для принуждения влиятельных газет отказаться от публикации секретных документов. Однако Верховный суд решил, что свобода прессы, обеспечиваемая Первой поправкой к Конституции, превалирует над потребностью правительства сохранить секретность этих документов.

В других случаях пресса проигрывала власти. В 1972 году, в разбирательстве Branzburg против Hayes, Верховный суд принял принципиальное решение, не позволяющее представителю прессы отказаться от «прихода в суд и дачи показаний большому жюри», [71] ссылаясь на свободу прессы. Совсем недавно, в 2005 году, журналистка газеты The New York Times Джуди Миллер была приговорена к 18 месяцам тюремного заключения за «невыполнение распоряжения суда», состоявшего в требовании раскрыть ее источник в скандальном деле об утечке информации о подпольном статусе сотрудника ЦРУ Валерии Плэйм (Миллер, имеющая в журналистской среде противоречивую репутацию, была освобождена после 85 дней в тюрьме по телефонному звонку того самого источника, чье имя она скрывала, — главы аппарата вице-президента Чейни Льюиса Либби).

71

Большое жюри решает вопрос о предании обвиняемого суду присяжных.

Таким образом, свобода прессы, как и другие свободы, представляется американскому мировоззрению очевидностью. Это, тем не менее, не избавляет прессу от регулярных попыток власти скрыть нежелательную информацию. Однако, несмотря на декларируемую основополагающими документами вседозволенность прессы, на практике государство налагает некоторые законодательные рамки, усугубляемые сильной исполнительной властью и ощущением вседозволенности отдельных руководителей страны, многим из которых безнаказанно удается уйти от злоупотреблений.