Россия белая, Россия красная. 1903-1927
Шрифт:
Когда великая княгиня Елизавета Федоровна специально приехала из Москвы, чтобы рассказать, что в древней столице думают о Распутине, императрица разговаривала с ней очень надменно. Еще резче была ее реакция на обращение княгини Васильчиковой. Княгиня, движимая патриотизмом и природной смелостью (а смелость тут была очень нужна), а также надеясь, что знатное имя, которое она носит, позволяет ей надеяться быть услышанной, написала императрице письмо; в нем она обращала внимание государыни на опасности, которые Распутин несет стране и короне. Княгиню тут же выслали в ее имение.
Против
За спиной августейшей четы, по своей воле ослепшей и оглохшей, Распутин продолжал назначать министров, снабжать врага секретными сведениями и заниматься любовью.
Глава 10
СУМЕРКИ ЦАРЕЙ
Так обстояли дела. Высшее общество, раздраженное против конокрада, но не против государя и государыни лично, приписывало ему все беды России. Что же касается народа, он попросту видел в Распутине антихриста.
Члены же императорской фамилии были бессильны помочь императору, отстранившемуся от них; с другой стороны, они понимали, что народ не пойдет за ними – в его глазах они давно уже были дискредитированы, к тому же народ не знал, что они не подпали под власть Распутина.
Как видите, недовольство охватило все слои, снизу до самого верха социальной лестницы, от огневых позиций на фронте до улочек Петрограда. Недовольство было чудовищным и усиливалось с каждым днем. Рано или поздно следовало что-то предпринять, а каждый потерянный день делал вмешательство все более необходимым. Но если ждать слишком долго, хирургическая операция может и не спасти пораженный болезнью организм.
Однажды, декабрьским вечером 1916 года, наша семья собралась за столом. Я помню все до мельчайших подробностей. Мне тогда было пятнадцать лет.
Мы ужинали. Окна нашей столовой выходили на Екатерининский канал. Помимо матушки, отца и нас с сестрой присутствовали несколько ближайших друзей. Всего нас было человек десять. Разговор шел о делах на фронте. Эта тема была не только привычна мне, но и интересна, несмотря на мой возраст. Люди моего поколения и моего круга выросли среди покушений, общественных потрясений, громов войн и не были ко всему этому равнодушны.
Подали закуски. Затем суп. Во время трапезы отец не подходил к телефону, и на звонки отвечал слуга. Вдруг этот слуга входит. Отец смотрит на него вопросительно.
– Ваше высокопревосходительство просят к аппарату, – докладывает слуга. – Звонят из «Биржевых ведомостей» по срочному делу.
«Биржевые ведомости» были одной из крупнейших вечерних газет Петрограда. Они придерживались довольно либерального курса и были в хороших отношениях с моим отцом.
Отец решает, что если звонящий так настаивает, значит, дело
– Распутин исчез. Полагают, его убили. Вечер он провел в доме Феликса Юсупова.
Думаю, никогда не забуду тишину, наступившую за этими его словами. Никто ни о чем не спрашивал, не комментировал новость, не высказывал свое отношение к ней. Хотя это известие подвело черту под столькими дискуссиями, тревогами и баталиями, хотя многие наверняка втайне желали его, все молчали, пораженные. Каждый, в меру своего воображения и взглядов, конструировал в уме возможные последствия случившегося чуть ли не у нас на глазах события для двора, для страны, для всего мира.
На стол подавали блюда, но никто не хотел есть. Наконец матушка встала из-за стола, все последовали ее примеру.
Отец стал звонить по телефону, желая узнать подробности. Но обсуждать подобные темы было рискованно: полиция тайно прослушивала телефоны; отец не узнал ничего нового по той же самой причине, по которой был краток человек, позвонивший ему из «Биржевых ведомостей». Отец отправился к председателю Думы Родзянко, но напрасно: он и там ничего не узнал. Известно было лишь то, что Распутин исчез.
Следующий день не принес ничего нового, в газетах появилась краткая заметка: «Р. таинственно исчез после вечера, проведенного во дворце князя Ю. Полиция ведет розыски». Может показаться странным, что цензура пропустила даже этот текст, сокращенный по максимуму, с первыми буквами вместо фамилий, и понятный лишь немногим, уже посвященным в тайну. В действительности цензура была полностью занята статьями о положении на фронтах. Со следующего дня был отдан соответствующий приказ, и больше в печати не появилось ничего.
Петроград терялся в догадках. Через два дня после того, как новость стала известна, знали лишь следующее: Распутин получил приглашение провести вечер во дворце князя Юсупова, который с некоторого времени посещал его. Полицейские, охранявшие «святого старца», проследили за ним до дворца князя и увидели, как он туда вошел. Потом во дворец приехали великий князь Дмитрий Павлович и депутат Пуришкевич. Затем Распутин исчез.
Император в этот момент находился на фронте, где в ближайшее время должны были начаться крупные операции. В связи с этим все командующие армиями собрались в Ставке в Могилеве. Там царь и получил телеграмму от императрицы. Жена умоляла его срочно приехать в Царское Село, поскольку исчез Распутин. И тут происходит нечто странное: получив эту новость, царь выходит из своей обычной апатии, поднимает голову, в глазах появляется блеск, он проявляет оживление, в его поведении не заметно ни подавленности, ни даже каких бы то ни было признаков горя; он словно проснулся. Сейчас данная деталь может показаться вымыслом; но в этом пункте совпадают воспоминания всех великих князей, находившихся в Ставке, всех офицеров свиты, которые поначалу ничего не понимают в происшедшей перемене.