Россия будущего - Россия без дураков!
Шрифт:
А как только люди смогли остановиться, задуматься, сравнить жизнь в империи с жизнью вокруг — вот тут-то все сразу и кончилось.
Громче всех заорала столичная подноменклатура: как только это стало не опасно. С 1985 года на страну обрушился поток «обличительной» литературы — для начала про то, какой плохой был злодей Сталин, какие страшные он завел концлагеря и каких прекрасных людей в них замучил.
Года с 1988-го началось «опускание» и Ленина и большевиков. Чем дальше, тем больше. Заслуживали ли большевики этого шельмования? Вне всякого сомнения! Конечно же! Но шельмовали
Ведь большинство людей перемен не любит, избегает. Если можно — они бы и ничего не меняли или меняли бы, но самую малость. Ведь и «перестройка» началась с идеи — улучшить политический строй в СССР, а вовсе не с идеи его сменить.
• Да и кто бы в 1985–1986 годах стал слушать про «сменить». Почти никто.
Номенклатура хотела строй как раз сменить — иначе ведь невозможно было бы прибрать к рукам общенародную собственность и сделать ее своей частной собственностью.
Людей последовательно готовили к тому, что строй «необходимо» изменить — очень уж он черный и страшный. Разумеется, множество людей принимали участие в этом совершенно искренне. За десятилетия существования СССР обиженных накопилось очень много.
Это были потомки проигравших Гражданскую войну. Люди из репрессированных слоев русского общества.
Это были потомки раскулаченных.
Это были потомки «строителей светлого будущего», которых репрессировали другие «строители».
Это были потомки репрессированных народов (сосланных в Сибирь латышей, литовцев, эстонцев, поляков, украинцев, грузин, чеченцев, калмыков).
Это были евреи, которым не позволяли выехать из Советского Союза в Израиль.
Это была интеллигенция народов, которые не хотели оставаться в составе Советского Союза.
Наверное, можно выискать и другие группы недовольных, но ведь и этих, что называется, вполне достаточно.
Не случайно одним из «рупоров перестройки» стал журналист из «Известий» по фамилии Лацис: потомок одного из «латышских стрелков», охраны Ленина, верных исполнителей самых зверских его приказов. Потомок репрессированного, он очень честно орал, разоблачая злодея Сталина, неправильность его способа построения социализма и беззакония сталинщины, ежовщины, бериевщины.
• Наверное, его предок убивал людей в строгом соответствии с законом.
Очень часто проблема была даже не в самих репрессиях, а в невозможности открыто говорить о них. Сослали предка? И молчи. Нечего тут рассуждать, правильно сослали или нет. Тебе вон бесплатное образование дали? Дали, хоть ты и сын кулака. Ну и молчи, не привлекай лишнего внимания.
Посадили ни за что деда? Ну, и не поднимай шума, нечего тут! Советская власть дала тебе кусок хлеба в Казахстане? И не суйся ни в какую Прибалтику, не отсвечивай!
Твоего деда убили за исполнение церковных обрядов? Бывало и не такое, это все евреи виноваты. А советская власть вон — теперь церкви не закрывает, исправилась. Стоит ли
Множество людей поколениями не имели возможности высказать вслух свое негодование, проговорить, что случилось с ними или с их ближайшими, совсем недалекими предками.
Большинство из них даже не были врагами советской власти, разве что хотели что-то уточнить… улучшить… усовершенствовать… сделать правильнее… И конечно же, они хотели бы заявить о себе, рассказать о трагедии своего слоя, своей семьи, своего народа. Не более того.
В пору «перестройки» эти люди могли вопить совершенно искренне, вовсе не по указке. Стало безопасно говорить о «культе личности» и «страшных сталинских репрессиях»? Честно заорали потомки обиженных им «строителей светлого будущего». Стало безопасно ругать коллективизацию, индустриализацию, строительство империи? Круг тех, кто считал своим личным долгом заорать, резко расширился. Можно безопасно говорить о преступлениях Ленина и его «партии нового типа»? Еще больше вполне честных, очень искренних людей, которые скажут много чего…
Каждый слой этих людей и каждый из них могли быть субъективно очень честными. Но игра ведь все равно велась по другим правилам.
Абсолютное большинство людей были совершенно не в состоянии увидеть, каковы интересы столичных «капитанов перестройки», рассмотреть их прагматические цели. Столичная номенклатура хотела «прихватизировать» как можно больше собственности, создававшейся всем народом. Но подавалось это, конечно же, не в виде какой-то реальной программы действий, а в виде идейной борьбы за что-то там.
На поверхности боролись не кланы и группировки, сталкивались не экономические и политические интересы, а политические партии, каждая со своей идеологией.
На всей территории СССР боролись демократы, патриоты и коммунисты.
В каждой из «советских республик» у этих сил были свои особенности, а часто появлялись и особые «местные» партии — типа националистов в Эстонии или дашнаков в Армении. Они занимали в местной жизни такое же примерно место, как патриоты в России.
С точки зрения рядового советского человека, шла борьба разных общественных течений. Идейных течений, во главе которых стоят идейные же люди, которые борются за «правильное», с их точки зрения, устройство общества. За то, чтобы всем было хорошо — как они это понимают.
• То есть идет борьба «отцов родных» за то, чтобы всем нам стало лучше.
Идейная борьба была понятна… Вся история создания и жизни СССР — это история идейной борьбы. Читаешь Ленина — и совершаешь тем самым важный политический акт. Прочитал в его трудах что-то не так, как велели, — осторожно! Ты уже чуть ли не на грани преступления! Сумел «творчески развить» идею Маркса или Ленина? Молодец! Верный сын комсомола и партии.
Отступники от официоза тоже жили идейной борьбой. Достал через дальних знакомых и ночью под подушкой читаешь «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына — а тобой интересуется не кто-нибудь, а Комитет государственной безопасности!