Россия и Европа – игра на равных
Шрифт:
Удастся ли это сделать, не знаю, но буду стремиться, друзья помогут. У нас было достаточно времени, чтобы десятки раз обсудить и согласовать планы, как с Палычем во Владивостоке, так и Никитой, пока мы тащились через три океана в Питер. Та многомесячная эпопея плаванья в тропиках со скоростью среднего велосипедиста полностью отвратила меня от морских путешествий. Повторять её у меня не осталось сил, всё, что угодно, только не океанские многомесячные плаванья. Лучше я буду полгода пробираться по Сибири, чем столько же по океану. Ну, это лирика, а нам втроём получилось согласовать основные действия следующим образом. Никита займётся освоением Донбасса, строительством железных дорог, особенно в направлении будущих наступлений любых европейский войск. Одновременно будет искать подходы к наследнику Павлу Петровичу. С каким бы вывихом он не правил, это не повод убивать его по наущению английских агентов. Интересно, если
Задача Володи не изменилась, максимальное технологическое развитие Прикамья, распространение картофеля в Поволжье, чтобы избежать регулярных голодных лет от неурожаев. И, обязательно, строительство от Камы через Башкирию и Северный Казахстан, железной дороги в Сибирь, хотя бы, до Барнаула. В этом сойдутся интересы казны и Демидовых со Строгановыми. Вот, по этой железной дороге, и начнут тысячи староверов, беглых крепостных и просто авантюристов, пробираться на Дальний Восток. Железка станет быстрым и лёгким путём на сказочный Восток для всех эмигрантов Восточной Европы. А мы с Палычем, постараемся не разочаровать их, всем найдётся место и работа, полякам и немцам, сербам и чехам, шведам и ирландцам. Более того, печатание на всех европейских языках немудрёных рекламок, их перевозка и распространение, стали одной из задач нашей резидентуры в Петербурге. Они же были профинансированы для организации караванов до Таракановки из прибывших европейцев.
Наша задача с Палычем немного изменилась, кроме общего экономического подъёма Дальнего Востока, заселения его европейцами, придётся создавать организацию единомышленников. Людей, способных не только развивать экономику, но и менять мировоззрение общества. Воспитывать агентов влияния, засылать их в Европу и Азию, Америку, в протестантские страны – Британию, Германские княжества, Голландию и растущие Североамериканские Штаты. Из Владивостока, вдали от пригляда властей, это выполнить легче, нежели Никите из Петербурга. Попытаться изменить вектор развития Европейской цивилизации, развернуть его к понятиям чести, долга, любви, помощи ближнему и самопожертвованию, сохранившимся у католиков и православных, мусульман и буддистов. И полностью отсутствующих у протестантов, гугенотов и прочих «передовых» христиан. Нет, все эти качества есть и у них, но, только в отношении своих, людей своего круга, а не «полуживотных», «недочеловеков», таких, как североамериканские индейцы, индусы, грязные славяне. Многие ли из вас помнят, что свою расовую теорию Гитлер и Геббельс взяли из работ наших любимых демократов – английских учёных? Все человеческие качества европейцев за пару столетий как-то нивелировались и были подменены одним, всё пожирающим желанием богатства, невзирая ни на что, ради самого богатства.
Тот же Сервантес в своём знаменитом романе к богатству относился весьма прохладно, его герои находили в себе силы отворачиваться от него, сохраняя свою порядочность. А уже в начале двадцатого века 90% героев европейских и американских писателей рвались к богатству, перешагивая через любые чувства и через трупы своих близких. От героев Джека Лондона до героя «Угрюм-реки» Василия Шишкова, да, они потом страдали от внутренней пустоты и угрызений совести, но, иной цели в жизни, кроме богатства, не видели. Чем заканчивается подавляющее большинство кинобоевиков? Правильно, герой всех побеждает и обязательно становится богатым. У американцев даже поговорка есть, «Если ты умный, то почему бедный?»
Мы попытаемся сместить жажду наживы, как таковую в чистом виде, к стремлению развивать торговлю и производство, как средства улучшения жизни людей, средства развития общества. Чтобы разбогатевшие торговцы не только покупали себе золотые унитазы, но и строили дороги, не только жертвовали на храмы, но и финансировали университеты. Благо, у нас есть знание истории развития общества, знание недооценённой пока силы печатного слова, силы воздействия средств массовой информации. Теперь мы не будем ждать, пока англосаксы перекроят прошлое, создадут из поражений победы, из бандитов героев. С помощью фотографии, пардон, «снимков», граммофонов, огромного количества листовок, журналов и книг необходимого содержания, мы будем создавать объективную картину истории человечества. Более того, попытаемся развить в обществе уважение к рабочим, инженерам, промышленникам, учёным, в ущерб банкирам, генералам и политикам, на несколько десятилетий раньше, чем это случилось в нашей истории. Будем показывать истинное лицо колониализма в фотографиях и репортажах. Попытаемся
Перехватим у англичан сверхдоходы из Индии и Юго-Восточной Азии, вытесним их торговцев с китайского побережья. Как раз в эти годы, помнится, хитрые англичане подсаживают китайцев на опиум, результатом чего станут проигранные Китаем опиумные войны. А мы поможем китайцам, продадим им оружие, обучим стрелков из миномётов, да и просто пограбим английских моряков, создадим им трудности в мореплавании. Примерно, как сто лет назад англичане создавали трудности своим конкурентам испанцам в Карибском бассейне. Развивали там пиратство, награждали пиратов, того же Моргана, «за вклад в борьбу с Испанией». Чем мы хуже просвещённых мореплавателей? Благо, Британия завязла в войне с американскими колонистами, у французов скоро революция. Главные страны Европы нам противостоять не смогут, а с голландцами и прочими мы договоримся. Не зря у нашей Дальневосточной кампании красный флаг, будем грабить награбленное, как наши прадеды и деды.
Именно поэтому в документе о моих полномочиях на Дальнем Востоке появились строчки о найме морских и сухопутных охотников для обороны русских поселений и охраны русских торговцев. Собственно, ради этой строчки в моих полномочиях мы с Никитой Желкевским и спустили восемь тысяч на взятки разным писарям и секретарям. Изначально, я просил статус губернатора и полк регулярной пехоты для защиты дальневосточных рубежей, с правом заключения мирных и торговых договоров. Понятно, что никому не известного человека губернатором не назначили, обозвали меня инспектором восточных границ, подчинённым охотскому губернатору. Однако, удалось добиться права беспошлинной торговли с любыми азиатскими странами, в обмен отказаться от регулярных войск. Огромных трудов стоил отказ от сбора ясака. Дважды я встречался с Потёмкиным, растолковывая свою позицию.
Формально, всё правобережье Амура до впадения Уссури было китайской территорией. Если Россия начнёт там собирать ясак, она тем самым признает нарушение договора, заключённого с Китаем. За него может «подписаться» Франция и Британия. Надо это нам? А без сбора ясака получаются «пограничные конфликты», вроде и Россия границы не нарушает формально, претензии предъявить сложно. Откуда государыня-императрица знает, что творят разные торговцы на её границах? При случае можно и пообещать навести порядок, если европейцы станут жаловаться. Сил наших во Владивостоке вполне достаточно, чтобы справиться с любой армией. При необходимости есть право найма казаков и прочих добровольцев, даже капёрский патент могу выписать, и не один.
А, когда укрепимся, лет этак через пять-десять, да ещё Китай заставим договор о границах изменить, тогда и поясачить можно аборигенов на правом берегу Амура. Пока Россия с золотого прииска больше получит, чем ясак с нищих селений. Ну, это я так Потёмкину объяснял. Вряд ли он поверил, конечно, но отправил со мной полуроту солдат для охраны прииска, под командованием поручика Синицкого, и назначенного управляющим золотодобычей Приамурья, Генриха Штейгаузена. Синицкий и Штейгаузен оказались людьми практичными, со мной не спорили, понимая необходимость добрых отношений. Своих людей берегли, за весь путь на Восток никто из солдат не заболел.
Так, что, не зря прокатился я через половину земного шара, нужных нам полномочий добился, кое-какое официальное признание получил. Теперь лет пять-десять спокойной жизни у нас есть, можно смело выстраивать согласованную со всеми друзьями линию воздействия на будущее. Благо, неплохие наработки в этом направлении уже сделаны.
Во-первых, к весне 1777 года через лазутчиков братьев Агаевых удалось установить прочные связи с повстанцами на севере Кореи, всего в сотне вёрст от Владивостока. Под видом «маньчжурских добровольцев» к ним отправился взвод башкирских стрелков, с парой миномётов, вооружённый «Лушами». Холодного оружия поставили бунтовщикам две тысячи комплектов. Не бесплатно, конечно. Ошибок Советского Союза мы повторять не собирались, никакой безвозмездной помощи «братским народам», только за плату, причём, «сначала деньги, потом стулья». С деньгами, естественно, у бунтовщиков было плохо, вернее, совсем никак не было. Тут мы и пошли навстречу, выделив пару тысяч лян серебром. А в качестве платы за всё пошли захваченные в разгромленных усадьбах ценности, их отбирали наши знатоки из числа учителей и торговцев. Ради этого целая бригада два месяца ревизовала хозяйство корейских повстанцев, переправляя во Владивосток бронзовые и фарфоровые статуэтки, картины, веера, посуду металлическую и фарфоровую, прочую экзотику.