Россия и ислам. Том 3

Батунский Марк Абрамович

163 Это, в частности, монголы при Чингисхане, который «представлял себе устройство империи только в виде господства победителей-кочевников над культурными народами» (Там же. С. 528).

164 Там же. С. 607–608. (Курсив мой. – М.Б.)

165 Там же. С. 526. (Курсив мой. – М.Б.)

166 Бартольд В.В. Рецензия (сб-к) «Азиатская Россия». T. I–III. СПб., 1914 (ЗВО РАО XXII, 1915) // Соч. T. II. Ч. I. С. 646.

167 Sprenger A. Das Leben und die Lehre… Bd. I. S. XVII.

168 См.: Бартольд 5.5.Таджики. Исторический очерк//Соч. T. II. Ч. I. С. 467.

169 Бартольд, более того, уверен, что

их, этих черт – объявленных характерными для среднеазиатско-этнической (или даже – «расовой») психологии, – не было и прежде, когда караванный путь через Среднюю Азию и Китай являлся одним из важнейших путей мировой торговли и «торговое значение туземцев Средней Азии в то время едва ли уступало торговому значению финикийцев в древности» (Соч. T. II. Ч. II. С. 467).

17 °Cм.: Бартольд В.В. Соч. T. V. С. 278–279.

171 Бартольд В.В. Об одном историческом вопросе//Среднеазиатский вестник. 1896, ноябрь. С. 53.

172 Уже в дни революции 1905 г. Бартольд – поборник мирного, постепенного, строго легального развития – с опасением смотрел на процесс нарастания экстремистских тенденций; с сочувствием встретив Февральскую революцию, он, по его же собственным словам, счел все происходящее после Октябрьской революции «мрачным и непонятным» (см.: Акрамов Н.М. Выдающийся русский востоковед В.В. Бартольд. С. 6, 7, 9). По характеристике другого, советского тож – бартольдоведа, он «воспринял социалистическую революцию (на этот счет не должно быть никаких иллюзий) настороженно и, собственно, враждебно. С трудом мирился он с происходившей вокруг коренной ломкой жизни… реформы (его слово) Советской власти в области науки и просвещения он не воспринимал, обуреваемый сомнениями… и до конца своей жизни предпочитал держаться рамок «нейтральности», вне политики стоящего академического «служения науки» (Лунин Б.В. Средняя Азия в дореволюционном и советском востоковедении. Ташкент, 1965. С. 220).

173 См. подробно: Bregel Yuri. Barthold and Modern Oriental Studies. P. 394; Лунин Б.В. Жизнь и деятельность академика В.В. Бартольда. С. 183–185.

174 Там же. Р. 396.

175 См.: Рамазанов Т.М. Проблема причинности и закономерности исторических явлений в трудах В.В. Бартольда // Материалы по истории, историографии и археологии. Сборник научных трудов Ташкентского государственного университета им. В.И. Ленина. № 517. Ташкент, 1971.

176 Бартольд В.В. Соч. T. IX. С. 207, 208. Это был выпад против неокантианской методологии. К ней постоянно склонялся Беккер (см. побробно: Batunsky M. Carl Heinricn Becker… P. 298–299), и она же получила довольно широкое распространение в тогдашней русской историологической и философской мысли (Виппер Р.Ю., Д.М. Петрушевский и др.). Отвержение Бартольдом неокантианства – довольно легко могущего быть оцененным как открывающее путь «субъективизму и волюнтаризму» историка – явилось шагом вполне логичным для позитивистско-объективистской школы, одним из идеальных представителей которой и был Бартольд. Но эта же акция наносила и серьезный ущерб по перспективам теоретической исламистики, что я и попытался показать в той же своей работе о Беккере (см.: Там же. С. 299–300).

177 «…в нашей «домашней» (российской. – М.Б.) истории в глаза бросается одно обстоятельство: начиная по крайней мере с эпохи петровских реформ, если не ранее, и до наших дней при всех больших и малых, прямых или косвенных, удачных или неудачных, глубинных или верхушечных, мирных или насильственных социальных преобразованиях не смогло не то что разрушить, но даже сколь-нибудь основательно расшатать некую социальную сверхструктуру, некую авторитарную, элитарно-бюрократическую по своей природе суперсистему, словно гигантским обручем стягивающую общество. На протяжении столетий Россия была лишена способности к самоорганизации и саморазвитию в силу полного или почти полного отсутствия эффективно функционирующей системы обратных связей,

вследствие чего малоподвижное, консервативное «целое» буквально расплющивало «маленького человека». Проникающая во все поры общества, эта суперсистема играла и играет роль своего рода инварианта российской истории – словно сказочная птица феникс, она вновь и вновь возрождалась в новых одеяниях и «доспехах». Устойчивость ее, сопротивляемость внешним воздействиям оказались просто поразительны: терпели поражения классы, партии, государства, армии, личности, – она одна оставалась и до сего времени остается непобежденной» (Мочалов И. Уроки высокой гражданственности//Новый мир. М., 1988. № 3. С. 207). Я могу к этому добавить лишь одно: та специфически российская «авторитарная элитарно-бюрократическая суперсистема», которая на протяжении веков «гигантским обручем стягивает общество», в качестве одного из основных своих атрибутов имеет имперскую, великодержавную направленность – также, следовательно, оказывающуюся «инвариантной», способной, «словно сказачной птице феникс» вновь и вновь возрождаться в новых одеяниях и «доспехах».

178 Особенно тогда, когда Кремер, например, воспроизводит вульгарноматериалистические взгляды Бюхнера, Молешотта, Фохта (см. подробно: Batunsky М. Alfred von Kremer… P. 246).

179 В письме к Н.П. Остроумову (5.II.1927) он так отзывается о евразийстве (в своей наиболее четкой форме созданном рядом эмигрировавших из России после революции интеллектуалов): «Все это интересно, но научно несостоятельно уже потому, что географическая терминология тут ставится в зависимость от изменчивых политических условий… Вообще для меня всякая отвлеченная доктрина становится неприемлемой, как только начинают насильственно подводить под нее факты» (Цит. по: Лунин Б.В. Из эпистолярного наследия В.В. Бартольда (письма В.В. Бартольда к Н.П. Остроумову) // Формы феодальной земельной собственности и владения на Ближнем и Среднем Востоке. 1979. С. 193). А такого протоевразийца, как Э. Ухтомский, он отнес (наряду с П. Шубниковым, автором «Очерков Бухары». СПб., 1898) к числу тех «беззастенчивых путешественников», которые «прямо выдумывают исторические факты… или, не имея никаких фактических данных, обогащают (слово это без кавычек, но звучит здесь издевательски. – М.Б.) науку новыми теориями и гипотезами» (Цит. по: Лунин Б.В. Жизнь и деятельность академика В.В. Бартольда. С. 30).

180 Бартольд В.В. Соч. T. I. С. 610. (Курсив мой. – М.Б.)

181 Там же. (Курсив мой. – М.Б.)

182 Цит. по: Лунин Б.В. Жизнь и деятельность академика В.В. Бартольда. С. 24.

183 А зато «по отношению к буддизму обратное: он изучался в России хорошо, и русские работы по этому вопросу были впереди западных. Это факты, а почему так, это объяснить трудно» (Бартольд В.В. Соч. T. II. Ч. I. С. 718).

184 См.: Лунин Б.В. Жизнь и деятельность академика В.В. Бартольда. С. 30.

185 Наряду с Бартольдом против этого проекта выступили и многие другие востоковеды (Н.Я. Марр, С.Ф. Ольденбург, Н.И. Веселовский, Ф.И. Щербатский и др.). Но в совместной записке и они признали, что «для понимания прошлого страны необходимо знакомство с ее современной жизнью. Столь же известно, что при разрешении практических вопросов имеет преимущество тот, кто выступает во всеоружии знания» (О проекте «Практической Восточной Академии» (Записка группы русских востоковедов). Пг„1916. С. 14).

186 См.: Там же. С. 41–42.

187 См. подробно: Лунин Б.В. Из истории первого высшего востоковедного учебного заведения в Средней Азии//Очерки по истории русского востоковедения. VI. М., 1969. С. 302–322.

188 См.: Лунин Б.В. Жизнь и деятельность академика В.В. Бартольда. С. 83.

189 Бартольд В.В. Соч. T. IX. С. 534–545.

190 Цит. по: Лунин Б.В. Жизнь и деятельность академика В.В. Бартольда. С. 120.