Россия и мир в XXI веке

Тренин Дмитрий Витальевич

Китай – стратегический партнер России, но одновременно и крупная ядерная держава. Ядерный потенциал Китая точно не известен; обычно он оценивается как относительно небольшой (двести пятьдесят ядерных зарядов) [100] , но он может быть быстро увеличен. Учитывая позитивный настрой в отношениях между Москвой и Пекином, России необходимо стремиться к углубленному диалогу по военно-стратегическим вопросам с КНР с целью лучшего понимания китайской политики в этой области, укрепления взаимного доверия, взаимопонимания и повышения предсказуемости взаимодействия в этой важнейшей и чрезвычайно чувствительной сфере.

100

The Military Balance 2015—16. London: International Institute for Strategic Studies, 2015.

Ядерные

силы Франции и Великобритании, членов НАТО, предназначены для сдерживания нападения на сами эти страны. Как потенциальная «добавка» к стратегическому арсеналу США реально они не особенно влияют на ситуацию американо-российского сдерживания, пока уровни ядерных вооружений РФ и США все еще сравнительно высоки. Ядерные силы «неофициальных» ядерных держав – Израиля, Индии и Пакистана, а также Северной Кореи, обладающей ядерными устройствами, – являются фактором повышенной опасности в случае развязывания конфликтов на Ближнем Востоке, в Южной и Восточной Азии.

Серьезной угрозой международной безопасности и национальной безопасности России является распространение ядерного оружия и других видов оружия массового уничтожения, а также средств их доставки – баллистических ракет. Многие страны, осуществлявшие программы создания ядерного оружия, расположены в Евразии на сравнительно небольшом удалении от границ РФ. Противодействие распространению оружия массового уничтожения требует многосторонних усилий ведущих мировых держав. В начале 1990-х годов при поддержке США России удалось предотвратить появление новых ядерных держав на территории бывшего СССР. В 2013–2014 годах Россия и США сумели решить проблему вывоза и ликвидации химического оружия Сирии. Несмотря на украинский кризис, Москва продолжила сотрудничество с США, КНР и европейскими странами в вопросах урегулирования проблемы ядерной программы Ирана, результатом чего стала договоренность от июля 2015 года. Особую угрозу представляет перспектива попадания ядерных материалов, устройств или даже ядерного оружия в руки исламских экстремистов.

Итак, можно сделать следующие выводы. Угроза ядерной войны между США и Россией достаточно надежно контролируется ситуацией сдерживания и взаимного гарантированного уничтожения, существующей со времен холодной войны. Рост экономической, политической и военной мощи Китая делает необходимым участие КНР в поддержании глобальной стратегической стабильности наряду с Россией и США. Вооружения «неофициальных» ядерных держав таят опасность практического применения ядерного оружия в региональных конфликтах. Эта ситуация требует не только особого внимания со стороны ведущих государств, но и их практического сотрудничества. Особую опасность несет с собой возможность приобретения ядерного оружия или ядерных материалов экстремистами или террористами. Есть, наконец, проблемы физической безопасности ядерных вооружений. Весь спектр ядерных угроз требует максимума международного сотрудничества, прежде всего между двумя ядерными сверхдержавами – Россией и США.

Западный стратегический фасад России: проблема расширения НАТО

Главной военно-политической проблемой всего периода российско-западного сотрудничества стали не ядерные вооружения или проблема ПРО, а расширение Организации Североатлантического договора (НАТО) в Центральной и Восточной Европе. Украинский кризис 2014 года, как и грузинский шестью годами раньше, возник в значительной степени из-за опасений в России в связи с возможным расширением НАТО на территорию бывшего Советского Союза. С этим же в первую очередь была связана операция российских Вооруженных сил в Крыму [101] . В военно-политических кругах РФ НАТО прочно ассоциируется с традиционной угрозой

военного вторжения в Россию с западного направления.

101

См. выступление президента В. В. Путина перед членами Федерального собрания РФ 18 марта 2014 года.

Расширение НАТО стало восприниматься в Москве как проблема с 1993 года, когда впервые была выдвинута идея приема новых членов из числа стран бывшего Варшавского договора. Президент Ельцин вначале отнесся к этой перспективе спокойно, но военные и представители служб безопасности быстро сумели его переубедить. Российская военно-политическая элита унаследовала советский «комплекс 22 июня»: опасение массированного, внезапного и смертельно опасного, как в 1941 году, нападения извне, угрожающего самому существованию страны и народа. Такую угрозу необходимо было во что бы то ни стало предотвратить.

В свое время ответом на угрозу внезапного нападения было выстраивание Советским Союзом с 1944 года геополитических буферов на своих западных границах. Вначале речь шла о поддержке Москвой «дружественных», но еще преимущественно буржуазных правительств в соседних странах. Затем, в 1948–1949 годах, – о навязывании государствам Центральной и Восточной Европы режимов «народной демократии», жестко контролируемых из Москвы. Действия СССР, особенно в Берлине и Праге, подтолкнули западноевропейские правительства искать защиты у США. В свою очередь, в ответ на образование в 1949 году НАТО [102] СССР создал собственный военный блок – Организацию Варшавского договора (1955 год). На главном стратегическом направлении – в Восточной Германии и Польше – советские войска оставались в течение всего периода холодной войны. Более того, они вернулись в Венгрию в 1956-м и в Чехословакию в 1968 году и тоже оставались там до самого конца.

102

В 1952 году НАТО создало военную организацию, превратившись из политического союза в военно-политический.

Создание ядерного оружия и авиационных, а затем и ракетных средств его доставки почти сразу же обесценило стратегическую роль восточноевропейского буфера, изначально предназначавшегося в том числе от новой угрозы со стороны Германии, которая так и не возникла. После этого статичное противостояние огромных масс войск и вооружений НАТО и ОВД в Европе на протяжении четырех десятилетий стало центральным элементом поддержания не столько военной безопасности сторон, сколько политического и идеологического статус-кво на разделенном Европейском континенте.

Этот раскол просуществовал до 1989 года, когда М. С. Горбачев и его коллеги приняли решение «отпустить» Восточную Европу, содержать которую дальше было уже невозможно экономически, а пытаться удерживать под политическим контролем – чрезвычайно рискованно. В ходе встречи с президентом Дж. Бушем-старшим у берегов Мальты в декабре 1989 года Горбачев окончательно отказался от советской зоны влияния в Восточной Европе, включая ГДР. Такой ценой Советский Союз выходил из конфронтации с Западом.

Окончание противостояния было воспринято советским военно-политическим руководством с облегчением: даже теоретическая угроза широкомасштабной войны радикально снижалась. Договор об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ, 1990 год, заключенный еще на межблоковой основе) фактически сделал невозможным скрытное сосредоточение войск для внезапного нападения. Объединение Германии (1990 год) предусматривало, что бундесвер не будет увеличен, а силы, подчиняющиеся командованию НАТО, не будут дислоцированы восточнее бывшей границы ГДР и ФРГ. Эти положения, однако, оставались в силе лишь до тех пор, пока не был завершен вывод советских войск из Восточной Германии.