Россия и Южная Африка: наведение мостов
Шрифт:
Р. А. Ульяновский, также видный теоретик национально-освободительного движения и заместитель заведующего Международным отделом ЦК, писал в начале 1970-х годов, что «современное национально-демократическое развитие» – движение совершенно новое, но оно аналогично опыту некоторых советских среднеазиатских республик и Монголии, с которыми его роднит «стремление к минованию капитализма или сокращению его фаз» [28] . Другой теоретик национально-освободительного движения, также ответственный работник ЦК, П. И. Манчха, отмечая сходство африканских стран, ориентировавшихся на социализм, с советскими республиками и Монголией, писал, что ситуация в этих странах все же совершенно отличалась от них. Он особо подчеркивал, что «революционные завоевания Монголии» находились «под надежной защитой первого социалистического государства»,
Брутенц объяснял, что «введение коммунистическими партиями… категории „национально-демократическая революция“ явилось результатом появления новых черт национально-освободительных революций в наши дни. В этих революциях, – писал он,… есть и подспудная антикапиталистическая тенденция… Они не только ослабляют систему империализма… Когда [их. – А. Д., И. Ф. ] лидеры происходят [так в тексте. – А. Д., И. Ф. ] из политических сил, представляющих интересы пролетариата, эти революции… перерастают непосредственно в социалистические революции. Когда их лидеры происходят из непролетарских демократических сил… эти революции приводят, наряду с важными антиимпериалистическими и антифеодальными переменами, к антикапиталистическим трансформациям, прокладывающим путь к переходу к социалистическому переустройству… Национально-демократическая тенденция развития в революции может победить как на первом, так и на втором этапе революции» [30] .
У национально-демократической революции, таким образом, могло быть только два возможных исхода: социализм, развивающийся непосредственно из антиколониализма, или постепенная социалистическая трансформация в течение переходного периода. Такой период был назван «некапиталистическим развитием».
Идея некапиталистического пути развития была сформулирована на Совещании коммунистических и рабочих партий 1960 г. – влиятельном международном форуме, в котором участвовала 81 партия. Она была подтверждена и конкретизирована в программе КПСС, принятой на XXII съезде КПСС в 1961 г. и развита на Совещании коммунистических и рабочих партий в 1969 г. С 1967 г. наряду с термином «некапиталистическое развитие» стал употребляться другой, более политически четкий – «социалистическая ориентация». В документах Совещания коммунистических и рабочих партий 1969 г. оба термина использовались как взаимозаменяемые.
Точного определения социалистической ориентации в документах не было, но все они сходились на том, что это переходная форма от докапиталистических обществ к социалистическому. В энциклопедическом справочнике «Африка» говорилось, например, что «социалистическая ориентация, некапиталистический путь развития – это начальный этап общественного прогресса в направлении к социализму в странах, где народ отвергает капитализм как систему, но условия для социалистической революции и строительства социализма еще отсутствуют» [31] .
С течением времени советские исследователи стали различать страны социалистической ориентации первого поколения (Гана, Гвинея, ДРК, Танзания и т. д.) и второго (Эфиопия, Ангола, Мозамбик). В странах социалистической ориентации второго поколения у власти должны были стоять лидеры, считавшие основой своей политики научный социализм [32] .
Совещание коммунистических и рабочих партий 1960 г. определило, что классовой основой некапиталистического развития является «единый национальный демократический фронт всех патриотических сил нации». Основа такого фронта – союз рабочего класса и крестьянства [33] . Руководить фронтом должен «блок всех прогрессивных, патриотических сил, борющихся за полную национальную независимость, за широкую демократию, за доведение до конца антиимпериалистической, антифеодальной, демократической революций», но победа его обеспечивалась «активным участием рабочего класса в национально-освободительной революции» [34] . Такой блок был назван «революционной демократией».
Сами революционные демократы называли себя так далеко не всегда. В 1972 г. издававшийся в Праге теоретический журнал «Проблемы мира и социализма» организовал
В документах Совещания коммунистических и рабочих партий 1960 г. утверждалось, что политической формой деятельности революционной демократии является государство национальной демократии. Государство национальной демократии – это «государство, последовательно отстаивающее свою политическую и экономическую независимость, борющееся против империализма и его военных блоков, против военных баз на своей территории; государство, борющееся против новых форм колониализма и проникновения империалистического капитала; государство, отвергающее диктаторские и деспотические методы правления; государство, в котором народу обеспечены широкие демократические права и свободы (свобода слова, печати, собраний, демонстраций, создания политических партий и общественных организаций), возможность добиваться проведения аграрной реформы и осуществления других требований в области демократических и социальных преобразований, участия в определении государственной политики» [37] .
Авторы монографии «Африка: проблемы социалистической ориентации» писали более определенно: «национально-демократическое государство – государство переходное к социалистическому типу». Они считали такое государство единственной политической формой социалистической ориентации [38] . В других случаях его называли «наиболее распространенной» политической формой социалистической ориентации (другой считалась, например, ливийская джамахерия) [39] .
Из приведенных определений очевидно, что по сути единственным осязаемым критерием «революционной демократичности» того или иного режима было его стремление проводить социалистическую ориентацию в жизнь. На практике признание того или иного государства страной социалистической ориентации зачастую определялось близостью его внешнеполитического курса к политике СССР и социалистического лагеря.
Проверка практикой и крах теории
Определить классовое содержание революционной демократии оказалось сложно. Африканист Г. Б. Старушенко писал, например, что «в начальный период некапиталистического развития национальное демократическое государство выражает и интересы национальной буржуазии, во всяком случае антиимпериалистической ее части» [40] . «Революционные элементы национальной буржуазии» были названы – вместе с пролетариатом и крестьянством – среди демократических и патриотических сил, составляющих основу национально-демократического государства, и в коллективной монографии «Африка: проблемы социалистической ориентации» [41] . Р. А. Ульяновский придерживался сходного мнения. «Государство национальной демократии, – писал он, – … правильно определять как политическую власть широкого социального блока трудящихся, в том числе и растущего пролетариата, мелкобуржуазных слоев города и деревни и элементов национальной буржуазии, выступающих за прогрессивное социальное развитие с антиимпериалистических позиций» [42] .
К. Н. Брутенц, однако, полагал иначе. Он писал, что революционные демократы зачастую учитывают «устремления определенных кругов национального предпринимательства», а некоторые даже вводят представителей этих кругов в состав своей «социально-коалиционной базы и в ее политическое представительство». По его мнению, это могло повести к тому, что они сами начинали проводить политику, отвечавшую интересам буржуазии [43] .
Не внесли в эту проблему ясности и основополагающие партийные документы. На Совещании коммунистических и рабочих партий 1969 г. говорилось, например, что в освободившихся странах идет процесс внутреннего социального размежевания, причем характеризует его противоречие между «трудящимися массами» и «верхушкой национальной буржуазии» [44] . Остальная часть буржуазии при этом не упоминалась.