Россия и Южная Африка: наведение мостов
Шрифт:
Но явный и постоянный интерес к русской культуре, и прежде всего к литературе, естественно, появился в Южной Африке позднее.
Вслед за Оливией Шрейнер прочный, устоявшийся интерес к русской литературе проявили три писателя и поэта. Это Уильям Пломер (1903–1973), Лоуренс ван дер Пост (1906–1996) и Рой Кемпбелл (1886–1954). Они начинали свой путь примерно в одно время и в начале пути тесно сотрудничали друг с другом.
А интерес Уильяма Пломера к русской культуре перерос в настоящую любовь. У него даже есть стихотворение «Влюбленный в Россию».
ЛишьСвое фантастическое произведение он назвал: «Мать Камчатка. Фантазия» [476].
Пломер мечтал повидать Россию своими глазами и осуществил это в 1929 г. Он ехал из Кореи в Европу и часть пути проделал по Транссибирской магистрали. Эти заметки интересны тем, что он все время сравнивал Россию любимых русских писателей с тем, что увидел своими глазами.
Описывать личные впечатления Пломер начал с Харбина. В те годы там жили десятки тысяч русских иммигрантов, и их присутствие чувствовалось на каждом шагу. «…Впервые у меня появилось ощущение, что я нахожусь в России… Харбин во многом похож на русский провинциальный город». Придя в гости к одной из иммигранток, он «с радостью увидел самовар». Самовар, пишет Пломер, «воскресил для меня волшебный мир русского романа, который всегда значил для меня больше, чем английский роман. Я полагал, что обитательница этой комнаты как будто сошла со страниц Достоевского… Но оказалось, что у нее скорее чеховский характер».
О Советском Союзе тридцатых годов публиковались впечатления писательницы Гертруды Сары Миллин и Андре Хугенета, одного из самых известных тогдашних африканерских артистов. Миллин была в СССР в мае 1936 г., Хугенет в октябре 1937-го. Оба — и в Москве, и в Ленинграде.
Миллин повидала первомайские торжества, ходила в музеи, мавзолей Ленина, осматривала метро. Была у жены наркома иностранных дел Литвинова. Иви Литвинова читала наиболее известный из романов Миллин и пригласила ее на официальную церемонию в честь приезда в Москву премьер-министра Латвии. После этого они остались вдвоем, беседовали о литературе. Однако, когда Миллин предложила ей отобедать вдвоем на следующий день, Иви Литвинова сказала, что это было бы неосторожно с ее стороны. И позвала Миллин на урок английского языка — Иви Литвинова, по рождению англичанка, преподавала английский.
У Миллин от этой поездки остались грустные впечатления: люди одеты бедно, вся их жизнь сурово забюрократизирована [477].
Андре Хугенет восхищался разнообразием репертуара. И тем, что театры и картинные галереи переполнены посетителями. По его словам, театр никогда, со времен Древней Греции, не пользовался таким вниманием:
«Восхищение искусством в народе поразительно, его ценят, почитают, обожают, улицы названы именами писателей; художниками и артистами гордятся; театры принадлежат правительству, актерам платят хорошие зарплаты, у них машины, их посылают отдыхать на курорты на Кавказ… Это единственная страна, где я испытал гордость, что я занимаюсь искусством» [478].
Побывав в музее Льва Толстого, мысленно перебирал страницы давно читанных романов «Воскресение» и «Война и мир».
Как и все приезжие, называл метро настоящим чудом. Восхищался развитием детского и юношеского спорта, прыжками с парашютом в парках культуры.
В отличие от Миллин,
Андре Хугенет приехал в СССР без предубеждений. Как и многие африканеры, он осуждал капитализм (прежде всего, английский) и хотел видеть иной путь к будущему человечества. Но все же и он во многом разочаровался. Его ошеломило число политических лозунгов на улицах и в театрах, и он быстро понял, что с поисками новых авангардистских форм театрального искусства высокие власти покончили. В этом его убедила и встреча с Мейерхольдом, хотя открытым текстом Мейерхольд иностранным гостям этого, естественно, не говорил. «Боюсь, что он уже попал в немилость к советской власти».
Хугенет увидел сильный импульс к развитию культуры, но пришел к выводу, что критическая сторона в ней разрушена, уничтожена. «Священная линия большевиков проводится неукоснительно, — писал он, — критику и самокритику не терпят». Хугенет писал об очень строгой цензуре, о том, что советские люди не знают, что происходит в мире, о дезинформации и умалчивании. Что никто не осмеливается выражать свое личное мнение — только коллективное. Увидел у русских даже комплекс превосходства: они полагают, писал он, что их достижения ни с чем не сравнимы, и что миссия России — спасти мир от капитализма.
Артисту из далекого Кейптауна трудно было понять, чт? в действительности происходило в СССР в разгар Большого сталинского террора — это ведь был октябрь 1937 г.! Но его заметки все же в какой-то мере передают атмосферу того времени.
Лоуренс ван дер Пост, представитель давнего южноафриканского культурного содружества, в начале 1960-х провел в России около трех месяцев. Побывал не только в Москве и Ленинграде, но и в Средней Азии — в Ташкенте, Бухаре и Самарканде. На Кавказе и в Закавказье — в Тбилиси и в Баку. В Крыму, на Украине, в Сибири. И даже на Дальнем Востоке — в Хабаровске. «Среди некоммунистов я после войны совершил самое продолжительное путешествие по Советскому Союзу». Трудно сказать, обосновано ли такое утверждение. Но его книга получила признание множества читателей. Она выходила много раз: от богато иллюстрированных до дешевых карманных изданий.
Ван дер Пост редко называл имена своих собеседников в СССР. Это понятно: опасался за их безопасность. Но, к сожалению, на протяжении всей своей объемистой книги он не дал и ни одной точной даты. Не только начала путешествия, но и промежуточных дат. Может быть, он считал, что с датами книга быстрее устареет, а без них будет выглядеть современной даже через годы? Судя по тексту, можно предположить, что ван дер Пост прилетел в Москву из Лондона в апреле 1962 г.
Его поражали и возмущали низкий уровень жизни, всевластие бюрократии, чудовищная официальная пропаганда, изоляция СССР от внешнего мира и многие другие черты советской действительности.
Низкий уровень жизни и нехватка многих товаров — это было видно даже невооруженным взглядом. И иностранцы, бывавшие в СССР, часто констатировали лишь это. Понять тогдашнюю духовную жизнь нашей страны, хоть немного проникнуть в нее, было неизмеримо труднее. Ван дер Пост попытался это сделать. Он проявил интерес к тем писателям и поэтам, которые, по его мнению, задавали тон духовной жизни России, особенно молодежи: Евтушенко, Ахмадулина, Вознесенский, Твардовский, Паустовский, Винокуров, Слуцкий, Анатолий Кузнецов.