Россия: народ и империя, 1552–1917
Шрифт:
В религиозных делах наблюдалось возвращение к политике запрета эстонцам и латышам, принявшим — обычно под угрозой — православие, снова переходить в лютеранскую веру. Те же, кто делал это, вдруг обнаруживали, что их браки оказались недействительными, а пасторы, обвенчавшие супружеские пары, были уволены и подвергнуты ревизии. В 1894 году от этой политики отказались, но за это время около ста двадцати священников успело пострадать. Тем временем строгую ганзейскую архитектуру Риги и Ревеля нарушили золотые купола православных соборов.
Впоследствии русификация в Прибалтике осуществлялась порой с тем же мелочным рвением, но иногда приостанавливалась, когда под угрозой оказывались социальная стабильность и сложный
Атмосфера нестабильности 1905–1906 годов породила взрыв, основной причиной которого стало несоответствие высокого уровня экономического развития Прибалтики и примитивных политических установок. В январе 1905 года в Риге случилось второе «Кровавое воскресенье», когда рабочие вышли протестовать против расстрела своих товарищей в Петербурге. Войска генерала Меллер-Закомельского блокировали продвижение процессии и, открыв огонь, убили двадцать два человека и ранили шестьдесят. В последующие месяцы рабочие и крестьяне действовали сообща, особенно в районах, населённых латышами. Крестьяне, в частности, отказывались платить налоги и бойкотировали суды и административные учреждения, управляемые русскими и немцами. Многие усадьбы немецких баронов подверглись нападению и были сожжены. В Курляндии и Южной Лифляндии во время волнений уничтожили 38% всех поместий, в Северной Лифляндии и Эстляндии — 19%. После возвращения российских войск с Дальнего Востока в Прибалтику для «усмирения беспорядков» прибыли карательные экспедиции.
В создавшихся неспокойных условиях российское правительство решило вернуться к прежней политике примирения с прибалтийскими баронами и защищать их интересы, как совпадающие с интересами государства. Однако некоторые немцы уже начали задавать вопрос, как долго ещё российские власти смогут или пожелают защищать их. В прибалтийских городах стали возникать немецкие ассоциации, ставящие своей целью охрану экономических интересов немцев, содействие получению образования на немецком языке и попытку переселить немецких колонистов из других частей империи в Прибалтику; последнее, впрочем, не имело успеха, так как большинство землевладельцев не были готовы предоставить переселенцам землю. Наиболее важным в деятельности ассоциаций можно считать то, что те объединяли немцев всех социальных слоёв и культивировали тесные связи с рейхом, отбросив претензии на аристократическую исключительность. Немцы империи, включая самых преданных царю прибалтийских баронов, начали объединяться по этническому принципу.
Кавказ
На Кавказе не в меньшей степени, чем в Прибалтике, местные христианские элиты, армяне и грузины, имели веские причины для сотрудничества с имперскими властями ввиду угрозы со стороны турок и продолжающегося недовольства недавно присоединённых к империи исламских горных народов. Задача сохранения их лояльности была не столь уж трудна именно из-за зависимости от протекции России. Однако растущее национальное чувство армян и грузин, начиная с середины XIX века, серьёзно беспокоило российское правительство.
Относительная стабильность, принесённая в Грузию русскими, сопутствовавший ей подъём хозяйства, расширение связей с внешним миром и консолидация получившего европейское образование дворянства привели к созданию ядра современной грузинской нации. Отмена крепостного права вызвала — как и в России — обеднение многих местных помещиков, а это подтолкнуло их к профессиональной карьере в городах. Однако в администрации и полиции все решали русские, а банковское дело и торговлю прибрали к рукам армяне.
В отстаивании своих прав у грузин развилась своеобразная форма национализма, основанного — как ни парадоксально — на марксизме. Грузинский национализм имел антикапиталистическую окраску, и это было явным следствием
Национальное самосознание армян заметно обострилось в течение второй половины XIX века, когда они оказались жертвами противостояния двух империй, Российской и Османской. В обоих государствах «имперские» народы, русские и турки, в течение долгого времени подвергались угнетению «своими» империями, но теперь начали заявлять о собственных правах. В Османской империи от этого процесса прежде всего пострадали армяне — бойни середины 1890-х годов унесли жизни тысяч людей. Усилились и антиармянские настроения азербайджанцев, которые в основном считали себя турками. Такие же чувства в 1880-х годах стали характерны и для русских.
В 1878 году армяне оказали России восторженную поддержку, когда победа российских армий открыла для них перспективы отторжения части территории Османской империи или, по крайней мере, проведения турками благоприятных для армян реформ при гарантии со стороны русских. Но после дипломатического поражения на Берлинском конгрессе, где пришлось отказаться от исключительного права говорить от имени армян, Россия стала уделять меньше внимания их проблемам. Армяне отреагировали на эти события с разочарованием и раздражением.
Российские власти всегда относились к армянам с некоторым подозрением. Об антиармянских стереотипах можно судить по официальному рапорту 1836 года: «Армяне, как и народ Моисея, были рассеяны по лицу земли, богатея под тяжестью их правителей, неспособные пользоваться собственной землёй. В этом причина недостатка характера у армян: они стали космополитами. Родиной армянина становится та земля, где он… через изворотливость ума делает выгоду для себя…»
Тем не менее до 1880-х годов доминирующим оставался взгляд на армян как на братский христианский народ, союзников в борьбе с исламом. В 1836 году Николай I гарантировал автономию армянской церкви, свободу совести и право открывать собственные школы. Однако в 1885 году всё изменилось: армянские приходские школы закрыли, а их место заняли русские. Хотя через год эти меры вдруг отменили, армяне чувствовали себя оскорблёнными.
Такова атмосфера, в которой возникли первые армянские революционные партии. И хотя эти партии, особенно основная, Дашнакцютюн (близкая по взглядам русским народникам), вначале направляли свою деятельность главным образом против Османской империи, российские власти относились к ним настороженно. Подозрение, что армянские приходские школы и семинарии готовят террористов, послужило достаточным основанием, чтобы подчинить их Министерству образования в Петербурге. В 1903 году князь Григорий Голицын, царский наместник на Кавказе, взял на себя управление всей церковной собственностью. Как заметил один из обозревателей, «взял церковь под свою опеку, как ребёнка или лунатика».