Россия: народ и империя, 1552–1917

Хоскинг Джеффри

Промышленность появлялась в России резко и избирательно. В XVIII веке под государственным контролем расцвели отрасли, связанные с военными нуждами: металлургия, кораблестроение, производство сукна и литейное дело. Металлургическая промышленность занимала первое место в Европе и до конца XVIII века вывозила свою продукцию во многие страны, включая Британию; но впоследствии пошла под уклон из-за отсутствия новых технологий, отсталости путей сообщения и конкуренции со стороны англичан. В период с 1721 по 1762 год хозяева металлургических предприятий имели право покупать крепостных для работы на заводах, и это явилось единственным случаем, когда подобную возможность предоставили какому-либо сословию, кроме духовенства и дворянства. На этой волне несколько предпринимателей успели сделать состояния. Особенно отличились Демидовы, годовой доход которых в конце XVIII века составлял более полумиллиона рублей.

Но даже это не привело к формированию класса промышленников с собственными организациями, способными оказывать влияние на правительство. Удачливые предприниматели часто стремились вступить в ряды дворянства и во многом преуспевали, покупая землю и впоследствии снижая свою коммерческую и производственную активность. Выгоды дворянства оказались потенциально гораздо надёжнее.

В течение первой половины XIX века именно частные предприятия в наибольшей степени содействовали росту промышленности, но многие из них были иностранными, что подтверждает перечень крупнейших заводов Санкт-Петербурга середины века: Бэрд, Штиглиц, Эллис и Баттс, Хаббард, Карр и Макферсон… Даже фирмы, управлявшиеся русскими, в значительной степени зависели от иностранного капитала и технологий. И всё же как раз в этот период в стране, наконец, появился свой собственный класс предпринимателей. Несмотря на огромные богатства в виде крепостных, строений и земли, находившихся в распоряжении дворян, лишь немногие вошли в состав нового класса. Большинство были купцами или — как ни странно — бывшими крепостными.

Многие российские города по своей природе оставались военными, особенно на юге и востоке — там квартировали войска, державшие под наблюдением границы. В городах поменьше имелись остроги или крепости, в городах побольше — кремль, то есть укреплённый район, где располагались резиденция воеводы (военного губернатора), таможня и питейное заведение. Между кремлём и городскими стенами находился посад: первоначально этот термин обозначал пригород или городской квартал, но постепенно стал применяться по отношению к одной из категорий населения, исполнявшей особые государственные обязанности. Первое время членство в посаде обусловливалось наличием определённого торгового или промышленного капитала. Членство являлось наследственным, выход сопряжён со значительными трудностями: в условиях нестабильности экономического положения и обременительности обязанностей это приводило к тому, что в посаде сохранялось много людей, давно оставивших регулярную коммерческую деятельность, однако продолжавших исполнять свои обязанности.

В принципе город с его обитателями и институтами исполнял ту же функцию, что и деревня: снабжал государство рекрутами, платил налоги и исполнял различные службы, которые могли быть административными, военными, коммерческими или промышленными, в зависимости от обстоятельств, но люди, исполнявшие их, регистрировались, закреплялись за местами жительства точно так же, как крепостные крестьяне. Посадские люди занимались торговлей и мануфактурами, выполняли обязанности бухгалтеров, таможенников и контролёров, строили и поддерживали в рабочем состоянии мосты и дороги, собирали налоги и таможенные пошлины, служили полицейскими, караульными и пожарными. Всё это было необходимо, но у государства не хватало денег, чтобы заплатить за выполненные работы, а потому исполнение этих обязанностей становилось частью тягла, государственной повинности, возлагавшейся на определённых жителей города, которые освобождались от рекрутчины и некоторых налогов, а также получали разрешение на занятие какой-нибудь экономической деятельностью. Исполнение обязанностей могло потребовать от посадских людей дальних поездок, продолжительного отсутствия и изрядных расходов, обычно никем не возмещаемых. В этом смысле посадский напоминал солдата, чьё время, личность и имущество находились в распоряжении государства.

Института, который представлял бы всех обитателей города, не существовало. У посадских до XVIII века сохранялась собственная ассамблея, посадский сход, которая по форме очень напоминала сельский сход и исполняла примерно те же функции. В исполнении обязанностей посадские — как и крестьяне — были связаны круговой порукой; они так же прикреплялись к определённому месту жительства и могли покинуть его только с разрешения избранного старшины и с полученным паспортом. За беглецами охотились так же, как за крепостными крестьянами, и в их поимке были заинтересованы все члены общества, так как в противном случае исполнение обязанностей убежавших ложилось на плечи всех оставшихся. Уход богатого купца вообще мог стать катастрофой. Исходя из этого, выход из посада обставлялся различными сложностями, что лишало экономически более удачливых людей должной мобильности, требующейся для развития успешного дела.

Посадский

сход решал жизненно важные вопросы городской жизни, избирал муниципальных чиновников, надзирал за их деятельностью, представлял властям жалобы и петиции и распределял повинности среди населения. На сход предписывалось являться всем, теоретически это даже было обязанностью — тех, кто не приходил, иногда притаскивали на собрание силой. И всё равно, есть основания полагать, что явка оставалась очень низкой, за исключением, может быть, случаев распределения повинностей. На практике в основном присутствовали самые богатые и влиятельные, играющие решающую роль в избрании городских чиновников, так как сами несли основную ношу ответственности за судьбу сообщества, имея возможности для латания потенциальных дыр в бюджете. Таким образом, руководство посада обычно было олигархическим.

Пётр I, понимавший слабость городских институтов, учредил коммерческие гильдии в надежде поддержать экономическую активность и муниципальное управление, но не сумел привить им необходимого предпринимательского и корпоративного духа. До конца XVIII века коммерческие гильдии не обладали монополией в соответствующих областях и не имели никаких положений относительно подготовки новых мастеров, качества продукции и услуг. Главной функцией гильдий была административная: они составляли удобное подразделение посадского общества, содействовали сбору налогов и, по словам Кизеветтера, «обеспечивали наличность ремесленников, которых можно было бы в каждый данный момент призвать к отправлению казённых работ».

Между тем конкуренцию посадскому населению на городских рынках могли составить дворяне, церковь, крестьяне и даже иностранцы, не нёсшие на себе таких повинностей. Из-за этого торговцы и ремесленники постоянно обращались в правительство за монопольными правами и большим контролем над источниками доходов, время от времени получая требуемое, как, например, в 1649 году, когда Уложение, принятое непосредственно после городского бунта, предоставило горожанам монополию на ведение коммерческих дел в черте города. Типично, что такое положение обычно сохранялось недолго, так как у государства не хватало возможностей предотвратить нарушения в торговой сфере, а кроме того, оно получало явную выгоду от конкурентной экономической деятельности.

В 1775 году Екатерина II, уступая настойчивым просьбам богатых купцов, изъяла их из общей массы посадского населения. Само название «купец» мог носить лишь человек, чей заявленный общий капитал превышал пятьсот рублей (позднее тысячу). Не достигшие этой цифры назывались «мещанами» или «горожанами». Купцы в знак признания их особой служебной ответственности и сопутствующего ей достоинства освобождались от подушной подати. Таким образом, впервые определённая категория городского населения получила почётный статус. Но в то же время это решение серьёзно подорвало принцип «взаимной ответственности» при уплате налогов, ведь из налогоплательщиков исключались самые зажиточные. Со временем это неизбежно привело к отмиранию института посадского схода.

Жалованная грамота городам 1785 года стала попыткой Екатерины не только решить эту проблему, но и положить начало процессу создания «среднего класса», то есть достичь одной из её поставленных целей — дать стране автономные социальные институты. В этой грамоте впервые город рассматривался как территориальная единица, то есть сообщество всего населения, а не только той части, на которую возлагались определённые государственные повинности. Все горожане наделялись определёнными правами — например, не могли быть лишены собственности без решения суда. Купцы освобождались от телесных наказаний и могли откупиться от военной службы денежной компенсацией или исполнением каких-либо повинностей. Грамота разделяла горожан на шесть категорий. Каждая теоретически представляла собой независимую корпорацию, имела право собраний для решения своих дел, а также избрания представителей в муниципальный совет, отвечавший за общее положение дел в городе. Для решения практических повседневных вопросов избирали исполнительный орган из шести человек во главе с мэром. Однако довольно скоро в большинстве городов эта сложная структура вступила в противоречие с реалиями жизни. К 1840-м годам муниципальные советы практически перестали собираться. Одной из причин отступления от первоначального замысла стало то, что Екатерина, как и её предшественники, не смогла сбалансировать городские корпоративные органы соответствующими экономическими привилегиями. И дворяне, и крестьяне сохранили право торговать в городах, не будучи обременёнными соответствующими обязательствами, тогда как купцы и другие городские сословия продолжали нести многочисленные повинности, что ставило их в неравные конкурентные условия по сравнению с чужаками.