Россия: народ и империя, 1552–1917

Хоскинг Джеффри

Во многом этот рост был достигнут благодаря политике, проводимой министрами финансов И.Я. Вышнеградским (1887–1892) и С.Ю. Витте (1892–1903) и заключавшейся в протекционизме по отношению к зарождающейся российской индустрии, что обеспечивали высокие импортные тарифы, и в стабилизации рубля путём создания резервов золота и иностранной валюты: в 1897 году Россия перешла на золотой стандарт. Оба направления этой политики вызывали много разногласий: Государственный Совет даже отверг программу стабилизации рубля; она была принята лишь потому, что Николай II поддержал Витте. Оппоненты — обновляющие своё хозяйство помещики и (хотя и не представленная в Госсовете) народническая интеллигенция — утверждали, что подобный экономический рост является искусственным и «нерусским», производимые товары не нужны России,

страна идёт по пути западного индивидуализма и договорного права, нарушая «родной» принцип коллективизма. Они доказывали, что высокие тарифы препятствуют ввозу необходимой иностранной техники и провоцируют торговых партнёров России на ответные меры, а это повредит сельскохозяйственному экспорту. Наиболее рьяные противники Витте обвиняли его в том, что он является марионеткой в руках международных заговорщиков, финансируемых еврейским капиталом для подрыва могущества «Святой Руси».

Некоторой поддержкой для обвинений служила степень зависимости российской промышленности от зарубежных инвестиций. В 1840 году иностранный капитал составлял 1/4 всего акционерного капитала, в 1900-м — 45%, а в 1914 году — 47%. Это придавало некоторую обоснованность утверждениям, что Россия становится колонией более развитых европейских стран, однако вряд ли можно убедительно доказать, что стране навязывалась экономическая стратегия, которую та не выбрала бы сама. Французское правительство, основной сторонник инвестиций в Россию, просило, чтобы железные дороги строились с учётом возможных военных потребностей Западного фронта, но за это выступали и российские военные.

Обычно считается, что тяжёлая промышленность вытеснила мелкое крестьянское, кустарное производство, основными товарами которого были одежда, обувь, мебель, оборудование и т.п. Однако представляется более верным, что — по крайней мере в первые десятилетия — развитие крупной индустрии даже способствовало росту кустарной промышленности, обеспечивая её, например, гвоздями, верёвками, доброкачественными дешёвыми тканями. Крупная промышленность предлагала также рынок для некоторых крестьянских товаров и помогала распространять среди мелких производителей передовую технику и навыки работы.

Очевидные признаки роста вовсе не означали отсутствия беспомощной бедности и неразвитости. В крайне тяжёлом положении находились сельскохозяйственные районы к югу от Москвы. Большая плотность населения, недостаток крупных городов, предлагавших рынок для сельскохозяйственной продукции, преимущественно малоземельные крестьянские дворы создавали порочный круг низкой продуктивности, нехватки инвестиций и чрезмерного налогового бремени, выход из которого наиболее активные и мобильные искали в миграции в другие районы, чаще всего в большие города. Здесь можно говорить о «вымирающей деревне», как это делал аграрный эксперт кадетской партии, Андрей Шингарев. В сходном положении находилось Среднее Поволжье, и хотя условия там были всё же не столь экстремальными, однако в 1891–1892 годах голод и болезни собрали в этом регионе наибольший урожай жертв, а всё это усугублялось неразвитостью средств сообщения с более благополучными регионами.

По контрасту районы вокруг городов, главных путей сообщения, портов и вблизи границ выглядели преуспевающими, предлагая широкие возможности для предпринимательства, в том числе и крестьянского. Это относится к большей части Центрального промышленного района, Прибалтике, Польше, западным областям, донским степям, Кубани и Черноморскому побережью. Примечательно, что области, оказавшиеся в наиболее невыгодном положении, были преимущественно русскими по составу населения, тогда как процветающие районы имели значительную долю нерусских народов.

Рост промышленности и улучшение — хотя и не повсеместное, но несомненное — сельского хозяйства создавали более преуспевающее, мобильное и самостоятельное население. Подъём экономики стимулировал крупномасштабную миграцию в большие города и в быстро развивающиеся, часто нерусские регионы. Изменению условий экономической жизни не соответствовало отсутствие каких-либо изменений в гражданском статусе населения. В начале XX века несоответствие экономического подъёма и политического застоя стало особенно очевидным и усугублялось тем, что многие жертвы экономического роста были русскими, то есть

относились к формально господствующему народу империи.

Глава 2. Русский социализм

Долгий период ученичества российских интеллигентов в изолированном мире кружков достиг своего не совсем удовлетворительного завершения в дискуссиях, предшествовавших программе реформ Александра II. Некоторые из участников дискуссий были вовлечены в практическую государственную работу; другие — по личным причинам или в силу убеждений — остались вне официальных структур и отошли в тень, уступая дорогу новому поколению, воспитанному на их идеях. Отмена крепостничества принесла разочарование многим, заставив осознать, что режим не способен преодолеть фатальный раскол общества на элиту и народ, а мыслящие люди именно в этом видели главную причину слабости России. Естественно было бы предположить, что инициативу в преодолении раскола возьмут на себя интеллигенты — выйдут из изоляции, установят контакт с простым народом и приступят к политическим действиям. Однако даже в период относительной терпимости конца 50-х — начала 60-х годов режим не предложил никакой правовой возможности сделать это. Не имея ни опыта, ни прецедента, первое поколение политических активистов металось из крайности в крайность, импровизируя беспомощно и порой даже абсурдно.

Первый импульс оппозиционному движению дал Николай Чернышевский, занимавший ключевую позицию на посту редактора «Современника». Чернышевский был сыном священника и привнёс в свои политические убеждения аскетизм, целеустремлённость и самопожертвование, достойные духовного сана, к принятию которого он готовился, но от которого всё же отказался. Идеал сельского священника, служащего своим прихожанам, Чернышевский перенёс в сферу общественно-политического служения всему народу, оставаясь при этом трезвомыслящим утилитаристом, сторонником рационального эгоизма, взвешивающим «исчисление удовольствия и боли». Эти два элемента, религиозный и светский, аскетизм и расчётливость придавали личности Чернышевского неразрешимое напряжение, но на теоретическом уровне он нашёл решение в идее социальной революции, стимулировать которую своим собственным примером должны лучшие люди страны. Разочарованный условиями освобождения крепостных и потерявший веру в нерешительный полубарский социализм Герцена, Чернышевский пришёл к убеждению: только революция снизу способна принести стабильные улучшения, а до её наступления долг образованных людей в том, чтобы распространять в народе социалистические идеи и, путём устройства производительных кооперативов, показывать наглядно, каким будет будущее общество.

При том, что Чернышевский написал немало философских, эстетических и политических трактатов, самая известная его работа — роман «Что делать?», опубликованный в 1862 году. В нём писатель изобразил женскую швейную артель, члены которой живут вместе и, объединяя капитал и труд, шьют одежду и продают её. Несколько затушеванно — по цензурным соображениям — показана группа политических активистов, готовящихся к революции, изучающих теоретические труды, ведущих конспиративную работу и закаляющих волю. Их лидер, Рахметов, осознанно подходит к будущей борьбе: подчиняет свою жизнь строгому, аскетическому режиму, спит на полу, сторонится женщин, ест только ту пищу, которую могут позволить себе простые люди; с исключением отличного бифштекса для укрепления мускулов.

В Рахметове идеал Петра I — решительный правительственный чиновник, безжалостный, самоотверженный, нацеленный на перемены — превратился в идеал революционера. Ему предстояло оказать огромное влияние на два поколения революционеров, включая Ленина.

Одним из молодых людей, воодушевлённых Чернышевским, был бывший чиновник, Н.А. Серно-Соловьевич: он лично вручил царю докладную записку с призывом провести реформу в духе христианства, но позднее отказался от надежды на способность режима переустроить общество и ушёл со службы, открыв в Петербурге книжный магазин и библиотеку, чтобы нести массам политические сочинения. Там вокруг него собралась небольшая группа единомышленников, в память о лозунге Герцена называвшая себя «Земля и воля» и поставившая своей целью установить связь с рабочими и крестьянами. Прежде чем они смогли что-то предпринять, полиция раскрыла группу и арестовала участников.