Россия - Швеция. История военных конфликтов. 1142-1809 годы
Шрифт:
— Вашему величеству не следовало бы подвергать так бесцельно опасности любого солдата или капрала, не говоря о вашей высокой особе. — в этот момент присела и жалобно заржала лошадь генерала, получив пулю в ногу.
— Государь! — воскликнул Левенгаупт.
— Пустяки, — обернулся Карл, — не бойтесь, найдите другую лошадь.
— Без пользы приносить в жертву не следует никого, тем более генерала. Я поеду своей дорогой. — Он повернул лошадь и уехал в лагерь.
По одной из версий, Карл продолжал свой путь. Уже к вечеру он обнаружил казачий пикет на опушке леса. Нетерпеливый король выстрелил, в ответ казаки принялись стрелять. Карл хотел было уехать, но в последний момент пуля попала ему в пятку.
По другой версии, русские начали переправу через Ворсклу в район деревни Нижние Млыны. Несколько казачьих сотен переправились раньше всех на западный берег, и Карл XII вместе с батальоном Далекарлийского полка и казаками племянника Мазепы А. Войнаровского атаковал противника и сбросил их обратно. Началась перестрелка. Часть русских
— Смелее господа. Какой пустяк. Это всего лишь нога!
Извлеченную пулю подарил лейтенанту драбантов Карлу Хорду. Вместе с пулей хирурги извлекли и кости раздробленной ступни. Король уверял всех, что скоро снова будет в строю, но рана через два дня воспалилась, поднялась высокая температура, и врачи опасались за жизнь Карла.
21 июня был длительный и мощный штурм Полтавы. Волна за волной накатывались на обескровленную крепость шведы, в городе горели дома, началась рукопашная схватка. Даже дети включились в это жестокое побоище, те же у кого не было оружия, поливали наступавших кипятком. Штурм и на этот раз был отбит.
Но передышка была слишком короткой. Уже ночью 22 июня шведы бросили на крепость свежие силы, и бой продолжался всю ночь, освещаемый огнем пожарищ. И на этот раз защитники выстояли, несмотря на то, что врагу дважды удалось взобраться на вал.
К утру активных защитников оставалось всего лишь несколько сотен, но уже через несколько часов раздались новые выстрелы, и начался новый штурм. Карл не щадил ни своих солдат ни своих офицеров, он упорно пытался во что бы то ни стало взять упрямый город. По всем возможным и невозможным законам, город должен был пасть, т. к. любой человеческой стойкости есть предел, однако и на это раз крепость выстояла, потеряв за два дня более тысячи человек. Враг потерял вдвое больше и отошел, готовясь к новому штурму. Один из защитников не выдержал напряжения, предложил сложить оружие, но возмущение оставшихся было настолько велико, что его просто забросали камнями. Уже не было в крепости ни солдат, ни казаков, ни детей, ни горожан, ни русских, ни украинцев — был народ, усталый, но гордый, давший клятву стоять до конца. И они выстояли, выдержав десятки штурмов и потеряв почти три тысячи человек одними убитыми.
Дела и у шведов обстояли плохо. Помощи ждать было неоткуда. Еще во время последнего штурма в шведский лагерь вернулись посланцы короля — полковник Сандул Кольц и чиновник от Пипера — Отто Клинковстрём. Вести были плохие — корпус генерала Крассау, что оставил Карл XII в Польше для поддержки своего ставленника на польском троне Лещинского подойти не мог. Им преграждал путь русский корпус генерала Гольца вместе с польско-литовской конницей гетмана Синявского — сторонника Августа II.
Оставалась еще одна надежда на крымского хана Девлет Гирея, который обещал королю помощь в войне с русскими. Но бендерский сераксир Юсуф-паша передал волю владыки, султана Ахмеда II, который предпочел не вмешиваться в войну и остудил пыл крымского хана. Помимо разгрома Запорожской Сечи, о котором мы уже упоминали, в марте-мае 1709 года сам Петр совершил поездку в Азов, где встречался с Кападжи-пашой, неофициальном представителем султана в Бахчисарае. Ему была передана крупная сумма денег [523] , а также публично сожжены десять русских кораблей, как знак добровольного разоружения перед турками. В Стамбуле соответствующий удачный демарш по отношению к великому визирю провел посол П.А. Толстой. После этого Ахмед II занял по отношению к России четкую нейтральную позицию. Шведский историк Б. Лильегрен приводит свою версию о том, что крымский хан Девлет-Гирей был дезинформирован русскими о планах Карла XII заключить мир с Петром и жениться на его сестре Софье [524] . Это утверждение можно подвергнуть сомнению, так как татары все-таки выступили в поход к Днепру, дошли до реки Самары, разбив несколько русских городков, и простояли там до августа месяца, еще не веря в Полтавскую катастрофу для шведов. Так или иначе, но рассчитывать шведам на помощь Оттоманской Порты более не представлялось возможным.
523
5 500 рублей золотом и на 10 000 рублей соболями.
524
Григорьев Б.Н. Карл XII. С. 292.
Карл приказал немедленно отписать Стенбоку, оставшемуся в Померании, чтобы он набрал новый
Но и русским тянуть больше нельзя было. Храбрый комендант Полтавы Келин перебросил к русским позициям пустое ядро с письмом о том, что гарнизон сможет продержаться не более двух недель.
19–20 июля, когда Карл XII находился без сознания, основная русская армия (около 32 000 человек) перешла Ворсклу и стала укрепленным лагерем севернее Полтавы возле деревни Семеновки на обширной поляне. Фланги уперлись в болотистые речные берега. Четыре дня простояли здесь, потом сдвинулись ближе к Полтаве и заняли то поле, куда следовало выманить шведов. Прямо перед фронтом лежала равнина, за ней, верстах в двух, темнел Будищинский лес. Справа тянулась гряда холмов, за которыми спряталась деревушка. Слева, отклоняясь к югу от лагеря, высился Яловецкий лес. Шведы должны были появиться только отсюда — в промежутке между лесами. Петр приказал возвести шесть редутов, преграждающих путь наступающего противника. Еще четыре редута были выстроены перпендикулярно. Русская армия спокойно встала на свои позиции. В ночь накануне сражения редуты занял пехотный полк Айгунова, за ними расположились драгуны. Остальная армия находилась в укрепленном лагере. Артиллерия разместилась, как в лагере, так и в перпендикулярных редутах. Как и при Куликовской битве, за своей спиной русская армия оставляла водную преграду.
Напрасно шведские генералы попытались в последний раз уговорить короля отказаться от сражения. Но Карл был непреклонен:
— Даже если Господь пошлет мне одного из своих ангелов, чтоб вразумить меня следовать вашим советам, я не буду Его слушать. — Отвечал он с вечной усмешкой. — Мы атакуем сегодня ночью.
Высшее командование шведской армии накануне сражения было представлено следующим генералитетом:
— один фельдмаршал — Реншельд
— один полный генерал от инфантерии — Левенгаупт
— пять генерал-майоров от кавалерии — Кройц, Гамильтон, Мейерфельд, Шлиппенбах и Крусе.
— четыре генерал-майора от инфантерии — Спарре, Роос, Лагеркруна и Штакельберг.
Сюда же можно отнести генерал-квартирмейстера Юленнкрука.
Главной фигурой сражения предстояло стать Реншельду, его вполне можно было считать заместителем главнокомандующего, которым, конечно, являлся сам король Карл. Однако, фельдмаршал нервничал, переживал и боялся ошибиться, поскольку все равно за его спиной маячила фигура короля. Его положение еще осложнялось весьма сложными личными отношениями с графом Пипером и генерал Левенгауптом. И именно Реншельд, по мнению шведских историков, допустил такие ошибки, которые в конечном счете привели к сокрушительному поражению.
Наступало 27 июля 1709 года. Поздно вечером к русским перебежал солдат. При допросе он показал, что шведы получили приказ начинать сегодня ночью. Петр приказал поднимать полки. Позиции занимали спокойно, без суеты. Когда все выстроились, перед ними проехал сам царь:
— Вы видели сами, как дерзкие неприятели храмы наши Божьи оскверняли, попирали ногами святыни, коих и зреть недостойны, ругали обряды наши святые, смеялись над верой истинной. Кичливый их король расписал своему войску квартиры в Москве, генерала своего Шпера пожаловал в губернаторы, а Отечество наше разделил на малые княжества. Он хочет ввести еретическую веру и истребить нас. Оставим ли такие ругательства и презрение без отмщения? Да не будет этого! Их король прозорливый не постыдился позвать себе в сикурс извечного врага нашего крымского хана, а также подлого изменщика Мазепу с его воровскими казаками. Но его расчеты не удались. Войска шведские изнурены и потеряли веру в себя. Остается довершить вам победу над ними. Порадейте же! Вера, Церковь и Отечество от вас этого требуют [525] .
525
Русский архив. № 1. 1871. С. 187.
Уже поздно ночью, в полной темноте, короля пронесли через шведский компанент. С высоты носилок, он говорил солдатам:
— Враг опасен и жесток. Будьте же и вы беспощадны, мои славные шведы. Сегодня мы должны забыть о жалости к побежденным. Знаю, у вас нет хлеба. Но обещаю, мы сегодня хорошо пообедаем в русском лагере.
Карл во всем следовал своей собственной полководческой концепции. На Полтавском поле король рассчитывал вновь воспроизвести тактическую схему удачного для него Нарвского сражения 1700 года. У противника, как и под Нарвой, была укрепленная позиция, большое превосходство в артиллерии. Но эти преимущества не должны были, по мнению Карла, смутить шведов. Король продолжал верить в свое божественное предопределение жизненного пути. Об этом писал его личный гвардеец К. де Турвиль, находившийся рядом с королем во время роковой для него битвы: "Он верил лишь в себя и казался великим сам по себе; его доблесть и его гений как будто делали его судьбу его же оружием". Карла влекли вперед "огонь злопамятства к царю" и "непреклонное желание отомстить" [526] .
526
Кротов П.А. Воспоминания Константина де Турвиля о походе Карла XII в Россию // Вопросы истории. 1989. № 3. С. 130.