Россия в 1839 году (не вычитано!)
Шрифт:
Всякий день я слышу, как все нахваливают кроткие повадки, мирный нрав, вежливость санкт-петербургского люда. Где-нибудь в другом месте я бы восхищался подобным покоем; здесь же мне видится в нем самый жуткий симптом той болезни, о которой я скорблю. Все так дрожат от страха, что скрывают его за внешним спокойствием, каковое приносит удовлетворение угнетателю и ободрение угнетенному. Истинные тираны хотят, чтобы все кругом улыбались. Ужас, нависающий над каждым, делает покорность удобной для всех: все, и жертвы, и палачи, полагают, что не могут обойтись без повиновения, которое только умножает зло -- и то, что чинят палачи, и то, что терпят на собственной шкуре жертвы.
Всем известно, что вмешательство полиции в драку между простолюдинами навлечет на забияк наказание гораздо более страшное, чем те удары, которыми они обмениваются втихомолку; вот все и избегают поднимать шум, ибо вслед за вспышкой гнева является карающий палач.
Вот, кстати, одна бурная сцена, свидетелем которой мне по случайности довелось стать
Я шел по берегу канала; его сплошь покрывали груженные дровами лодки. Какие-то люди перетаскивали дрова на землю, дабы возвести из них на своих телегах целые стены -- в другом месте я уже описывал это сооружение, нечто вроде движущегося крепостного вала, который лошадь шагом тянет по улицам. Один из грузчиков, носивший дрова из лодки в тачку, чтобы довезти их до телеги, затевает ссору с товарищами; все бросаются в честную драку -- точно так же, как наши носильщики. Зачинщик драки, чувствуя, что сила не на его стороне, обращается в бегство и с проворством белки взбирается на грот-мачту лодки; до сих пор сцена казалась мне скорее забавной: беглец, усевшись на рее, дразнит противников, менее ловких, чем он сам. Те же, видя, что их надежды отомстить не оправдались, и забыв, что они в России, переходят все границы привычной вежливости -- иначе говоря, осторожности -- и выражают свою ярость в оглушительных криках и зверских угрозах.
На всех улицах города стоят на известном расстоянии друг от друга полицейские в мундирах; двое из них, привлеченные воплями 287
Астольф де Кюстин Россия в 1839 "МУ
драчунов, являются к месту ссоры и требуют, чтобы зачинщик ее слез с реи. Тот отказывается, один из городовых прыгает на борт лодки, бунтовщик вцепляется в мачту, представитель власти повторяет свои требования, мятежник по-прежнему сопротивляется. Полицейский в ярости пытается залезть на мачту сам, и ему удается схватить строптивца за ногу. И что он делает, как вы думаете? он изо всех сил тянет противника вниз -- без всяких предосторожностей, нимало не заботясь о том, как бедняга будет спускаться; тот же, отчаявшись избежать наказания, отдается наконец на волю судьбы:
перевернувшись, он падает навзничь, головой вниз, с высоты в два человеческих роста, на поленницу дров, и тело его распластывается на ней, словно куль. Судите сами, насколько жестоким было падение! Голова несчастного подскочила на поленьях, и звук удара достиг даже моего слуха, хотя я стоял в полусотне шагов. Я считал, что этот человек убит; кровь заливала его лицо; однако ж, оправившись от первого потрясения, бедный, попавший в ловушку дикарь встает на ноги;
лицо его, насколько видно под пятнами крови, ужасающе бледно; он принимается реветь, как бык; жуткие эти крики ослабляли отчасти мое сострадание -- мне казалось, что теперь это всего лишь зверь, и напрасно я переживал за него, словно за себе подобного. Чем громче выл этот человек, тем сильнее ожесточалось мое сердце -- ибо нельзя отрицать, что по-настоящему сочувствовать живому существу и разделять его муки можно, только если существо это хоть отчасти сохраняет чувство собственного достоинства!.. жалость есть сопереживание -- а какой человек, сколь бы ни был он сострадателен, захочет сопереживать тому, кого он презирает?
Грузчик сопротивляется отчаянно и довольно долго, но наконец сдается; быстро подплывает маленькая лодчонка, пригнанная в тот же миг другими полицейскими, арестанта связывают и, стянув ему руки за спиной, швыряют ничком на дно лодки; за этим вторым падением, не менее жестоким, следует целый град ударов; но и это еще не все, предварительная пытка не кончилась -городовой, поймавший его, едва увидев свою жертву поверженной, вспрыгивает на нее ногами; я подошел ближе и потому рассказываю о том, что видел своими глазами. Палач спустился в лодку и, ступив на спину несчастному, стал пинать ногами этого беднягу пуще прежнего и топтать его так, словно это были виноградные гроздья в давильне. Поначалу дикие вопли узника возобновились с удвоенной силой; но когда по ходу сей ужасающей экзекуции они стали слабеть, я почув" ствовал, что силы оставляют и меня самого, и поспешно удалился;; я не мог ничему помешать, но видел слишком много... Вот чтПИСЬМО ДЕВЯТНАДЦАТОЕ Петербург в отсутствие императора.-- Погрешности архитекторов.-- Женщины редки на петербургских улицах.
– - Государево око.
– - Волнение придворных.
– - Метаморфозы.
– Особенный склад русского честолюбия.-- Военный дух.-- Необходимость, которой подчиняется даже император.-- Чин.-- Дух сего установления.-- Петр I.-- Его понимание чина.-- Россия превращается в полк.
– - Дворянство уничтожено.
– - Николай более русский, чем Петр I.
– - Чин разделяется на четырнадцать классов.
– - В чем преимущество человека, принадлежащего к последнему классу.
– - Соответствие гражданских классов воинским званиям.
– - Продвижение по службе зависит единственно от воли императора.-Удивительная сила честолюбия.-- Его последствия.-- Мысль, подчинившая себе русский народ.-- Различные мнения относительно будущего зтой империи.-- Взгляд на характер русского народа.-- Сравнение между простолюдинами в Англии, во Франции и в России.
– Бедственное положение русского солдата.
– - Опасность, которой подвергается Европа.-Русское гостеприимство.-- Какова его цель.-- Затруднения, какие вызывает желание
– - Формальности, считающиеся изъявлением учтивости.
– - Память о Востоке.
– - Ложь по необходимости.
– - Воздействие способа правления на национальный характер.
– - Родство русских с китайцами.
– - Оправдание неблагодарности.
– - Манеры людей, приближенных ко двору.
– - Предубеждение русских против иностранцев.
– - Различие между русским и французским характером.
– - Всеобщая недоверчивость.
– - Слова Петра Великого о характере своих подданных.
– - Византийцы.-Суждение Наполеона.-- Самый искренний человек во всей империи.-- Испорченные дикари.-- Маниакальная приверженность к путешествиям.-- Ошибка Петра Великого, которую повторяли и его преемники.-- Император Николай единственный попытался ее исправить.-- Дух его царствования.-- Острота г-на де ла Ферронне.-- Удел государей.-Бессмысленная архитектура.-- Красота и польза петербургских набережных.-- Описание Петербурга, сделанное Вебером в iyi8 году.-- Три площади, сливающиеся в одну.-- Собор Святого Исаака.-- Отчего государи чаще, нежели народы, ошибаются, выбирая место для городов.-- Казанский собор.-- Греческое суеверие.-- Церковь в Смольном.-- Женская конгрегация с военным уставом.-- Таврический дворец.-- Античная Венера.-- Дар папы Климента XI Петру I.-- Соображения по этому поводу.-- Эрмитаж.-- Картинная галерея.-- Императрица Екатерина.-- Портреты, написанные г-жой Лебрен.-- Устав кружка, собиравшегося в Эрмитаже, который был составлен императрицей Екатериной П. Петербург, i августа 1839 года
Когда я последний раз писал вам, я обещал, что не вернусь во Францию, покуда не доберусь до Москвы; с тех пор вы не можете 333
Астольф де Кюстин Россия в 1839 году
думать ни о чем другом, кроме этого легендарного города -- легендарного вопреки историческим фактам *. И в самом деле, пускай название "Москва" звучит весьма современно и вызывает в памяти достовсрнейшие события нашего столетия,-удаленность бывшей столицы и величие этих событий придают ей поэтичность, как никакому другому городу. В этих эпических сценах есть нечто величественное и странным образом контрастирующее с духом нашего века, века геометров и торговцев ценными бумагами. Так что я с огромным нетерпением жду, когда окажусь в Москве: такова теперь цель моего путешествия; я выезжаю через два дня, однако в эти дни буду писать вам прилежней, чем когда-либо, ибо непременно хочу представить сколько возможно полную картину сей обширной и ни на что не похожей империи.
Вы не можете даже вообразить, насколько печальное зрелище являет собой Петербург в отсутствие императора; город сей, по правде говоря, и в другое время не назовешь веселым; но лишившись двора, он превращается в пустыню, -- к тому же, как вы знаете, ему постоянно грозит гибелью морская стихия. И вот нынче утром, прогуливаясь по его безлюдным набережным и опустевшим променадам, я говорил себе: "Значит, Петербург скоро затопит; люди бежали из него, и вода возвратится на свое законное место-- на болото; на сей раз природа воздала по заслугам ухищрениям искусства". Ничего подобного: Петербург вымер, потому что император отбыл в Петергоф -- вот и все.
Море выталкивает воды Невы, и они поднимаются так высоко, а берега ее так низки, что широкое, с бесконечным множеством рукавов устье похоже на застывшее наводнение, на трясину,-- рекой Неву называют за недостатком более точного определения. Нева в Петербурге -- это уже море; выше по течению это водоспуск длиною в несколько лье, сток Ладожского озера, воды которого текут по нему в Финский залив.
В ту пору, когда возводились петербургские набережные, у русских царила мода на низкие здания -- мода весьма неразумная для страны, где высота стен уменьшается на шесть футов из-за снега, покрывающего землю восемь месяцев в году, и где ни одна возвышенность не сообщает пейзажу живописности и не нарушает ровного круга -- недвижной линии горизонта, обрамляющей города, плоские, как морская гладь.
Серое небо, стоячая вода, пагубный для жизни климат, топкая почва бесплодной, слякотной низины, монотонная, плоская равнина, где земля похожа на воду чуть более темного оттенка, -- лишь поборов все эти неприятные обстоятельства, человек мог придать живописность Петербургу и его окрестностям. Без сомнения, толькб прихоть, прямо противоположная чувству прекрасного, могла пону
Слова оти -- ответ на письмо, полученное из Парижа. 334
Письмо девятнадцатое
дить кого-то расположить рядами на ровной поверхности очень плоские сооружения, едва выступающие из болотного мха. В юности я приходил в восторг, стоя у подножия гористых берегов Калабрии:
передо мной был пейзаж, все линии которого, за исключением моря, были вертикальными. Здешняя же земля, наоборот,-- плоскость, очерченная абсолютно горизонтальной линией, что проведена между небом и водой. Дома, дворцы и присутственные места, стоящие по берегам Невы, кажется, почти сливаются с землей, или, вернее, с морем; среди них есть и одноэтажные, а самые высокие -- в три этажа: на вид все они как будто расплющены. Корабельные мачты вздымаются выше крыш; крыши эти крыты железом и покрашены, отсюда их чистота и легкость; но их сделали очень плоскими, на итальянский манер -- и снова вопреки здравому смыслу! Для стран, где много снега, годятся лишь островерхие крыши. В России вас на каждом шагу поражают последствия непродуманного подражательства.