Россия в Первой мировой войне

Головин Николай Николаевич

Процент офицерских и солдатских потерь ранеными в различных родах войск (по данным В.Г. Абрамова):

^{Офицеры … Нижние чины}

Пехота … 56,5% … 36,9%

Кавалерия … 41,2% … 18,3%

Артиллерия … 26,3% … 7,4%

Инженерные войска … 10,6% … 5,5%

Пограничная стража … 54,1% … 45,9%

Прочие части … 2,9% … 0,7%

Общее среднее … 48,8% … 32,9%

Приведенная таблица показывает, насколько тяжелее были в Русской армии потери в офицерском составе по сравнению с нижними чинами; в пехоте процент раненых офицеров превосходил таковой же солдат в 1,5 раза; в кавалерии — в 2,3 раза; в артиллерии — в 3,6 раза; в

инженерных войсках — в 1,9 раза; в общем же для всей армии офицеры в полтора раза больше подвергались ранению, нежели солдаты.

Для того чтобы получить представление о тяжести кровавых потерь, понесенных в минувшую войну Русской армией, мы сравним данные доктора В.Г. Аврамова с общим процентом потерь родов войск во французской армии; для однородности сравнения мы приведем только данные доктора Аврамова, относящиеся к потерям нижних чинов (т.е. подавляющей массы армии).

Сравнение процентов потерь в различных родах войск в Русской и французской армиях

^{Процент потерь раненых среди нижних чинов Русской армии … Общий процент потерь во французской армии}

Пехота … 36,9% … 21,8%

Кавалерия … 18,3% … 7,1%

Артиллерия … 7,4% … 6,1%

Инженерные войска … 5,5% … 6,3%

Это сравнение обнаруживает, насколько кровавее была война для Русской армии вследствие необходимости восполнить недостаток в технике лишними потоками крови: русская пехота более чем в полтора раза, а русская кавалерия в два с половиной раза несет более потерь, нежели соответствующие рода войск французской армии; русская же артиллерия лишь немногим превосходит в этом отношении французов, а наши инженерные войска даже уступают им.

Во всяком случае, из этой таблицы нужно удержать одно общее заключение, важное для наших дальнейших выводов: кровавые потери Русской армии должны быть не только абсолютно, но и относительно тяжелее кровавых потерь французской армии.

ЧИСЛО УМЕРШИХ ОТ РАН

Мы видели выше, что первичный подсчет Отчетно-статистического отдела, сделанный в 1920 г.^{64}, дал следующие цифры: 546 253 убитых и умерших от ран при 2 830 262 раненых.

В 1925 г. советское Центральное статистическое управление (Отдел военной статистики) напечатало другие цифры^{65}: 643 614 убитых и умерших от ран при 2 754 202 раненых.

Это приводит к следующим взаимоотношениям:

В первом случае — 1 убитый или умерший от ран приходится на 5,18 раненого.

Во втором случае — 1 убитый или умерший от ран на 4,28 раненого.

Оба этих взаимоотношения явно противоречат действительности.

Подробное изучение потерь, понесенных французской армией в минувшую войну^{66}, показало, что 1 убитый или умерший от ран приходится на 2,39 раненого.

Согласно немецким исследованиям^{67}, в германской армии: 1 убитый или умерший от ран приходится на 2,35 раненого.

Таким образом, мы видим, что выводы для французской и германской армий почти совершенно тождественны. Это объясняется тем, что смертоносность оружия представляет собой при очень большом числе случаев постоянную величину.

Нет никаких оснований предполагать, что в Русской армии процент убитых среди общего числа пораженных меньше, чем во французской или германской. Вместе с этим процент умерших от ран должен быть, несомненно, большим, чем в поименованных выше двух армиях. Санитарная помощь, а в особенности транспортировка раненых были хуже хотя бы из несравненно более трудных условий, вытекающих

из нашего малодорожья. Поэтому можно с полной уверенностью утверждать, что, если мы примем за основание выводы, полученные из статистического исследования потерь во французской армии, мы придем к числам меньшим, чем действительные величины. Тем не менее подобное изучение позволит нам подойти гораздо ближе к истинным числам, нежели данные, опубликованные в советских изданиях.

Неоднократно цитируемая работа доктора J. Toubert позволяет установить, что из каждых 72 раненых умирали: в течение первых 12 часов после ранения — трое; из остальных скончавшихся двое умирали в санитарных учреждениях театра войны и один в лечебных заведениях глубокого тыла.

Зная хорошо условия, в которых работали наши перевязочные пункты и передовые санитарные отряды, мы можем с уверенностью сказать, что подавляющее число раненых, скончавшихся в первые двенадцать часов после ранения, должно было попасть у нас в категорию умерших при части. Между тем доктор В.Г. Аврамов определяет численность этой категории всего в 24 713. Если применить то взаимоотношение, которое определилось для французской армии, то численность раненых, умерших в первые 12 часов после ранения, должна исчисляться при 4 200 000 раненых не менее как в 175 000. Отсюда мы видим, что от учета доктора В.Г. Аврамова ускользнуло не менее 150 000, которые попали у него в рубрику «без вести пропавшие». Это мнение еще раз подтверждает то, что общий итог, исчисленный доктором В.Г. Аврамовым, даже с указанной им надбавкой в 10%, ни в коем случае не является преувеличенным; принимая за общую исходную цифру 4 200 000 раненых, мы можем быть уверенными, что все выведенные нами числа окажутся менее истинных.

Вышеприведенная справка из работы доктора J. Toubert указывала, что из 69 раненых, оставшихся в живых через двенадцать часов после ранения, умирали трое. Предполагая, что все они скончались в санитарных учреждениях, мы получим процент смертности раненых в лечебных заведениях равным 4,4%.

Не лишено интереса привести здесь для сравнения следующую справку о смертности раненых в лечебных заведениях в наши минувшие войны:

В войну 1854–1856 гг. она равнялась 19,5%

в войну 1877–1878 гг. она равнялась 12%

в войну 1904–1905 гг. она равнялась 4,2%

Мы видим отсюда, что предполагаемый нами процент весьма близок к такому же проценту в Русско-японскую войну. При этом нужно иметь в виду, что процент смертности в минувшую войну естественно было бы считать несколько большим, чем в Русско-японскую войну, ибо в ту войну среди раненых преобладали пораженные ружейным огнем, причем японская пуля вследствие своей малокалиберности была особенно «гуманной».

Изучение 103 194 регистрационных карточек^{68} на раненых, пользованных в лазаретах Петроградского городского комитета Всероссийского союза городов, показывает, что смертность от ран равнялась только 1,4%. Но нельзя не согласиться с В.И. Бинштоком, считающим, что эта цифра мало убедительна, потому что в Петроград попадали раненые, способные вынести далекое путешествие и уже находившиеся на пути к выздоровлению^{69}. Не лишено интереса заметить, что, судя по статистическим исследованиям, сделанным во Франции, из раненых, переживших двое суток после ранения, умирало обыкновенно 1,9%. Эти данные совершенно подтверждают заключение В.И. Бинштока, к которому мы и присоединяемся.

С другой стороны, мы можем еще раз убедиться, что мы стоим на верном пути исследования.

Таким образом, вследствие отсутствия каких-либо верных указаний о числе всех умерших от ран в Русской армии мы вынуждены хотя бы для приблизительного определения его исходить из взаимоотношений между различными категориями потерь, выведенных для французской армии.

При общем числе раненых в 4 200 000 это дает 350 000.

Мы можем утверждать только одно — это число, во всяком случае, ниже действительного.