Россия в войне 1941-1945
Шрифт:
Весь тон клятвы был настолько уверенным, что теперь, пожалуй, появилась тенденция недооценивать опасность, которая все еще грозила Сталинграду. Как бы то ни было, люди инстинктивно чувствовали, что худшее уже позади, и инстинкт их не обманул. Письма, которые приходили от солдат, сражавшихся в Сталинграде, в огромной степени способствовали росту оптимизма. Это были частные письма, из которых совершенно ясно было видно, что, несмотря на страшное напряжение духовных и физических сил, советские солдаты стали чрезвычайно гордиться тем, что они воюют в Сталинграде. В то же время для немцев перспектива отправки в Сталинград становилась все более страшной.
В октябре мало того, что советская печать вела антианглийскую кампанию, но и переписка между Черчиллем
Однако в связи с ухудшением положения на Кавказе (2 ноября немцы захватили Нальчик) Сталин в своем письме от 8 ноября вновь проявил интерес к предложению об отправке на Кавказ 20 англо-американских авиационных эскадрилий.
Учитывая размолвки, происходившие - особенно в октябре - между советским и английским правительствами (Черчилля особенно возмутили выпады советской печати в связи с Гессом), выступление Сталина по радио 6 ноября явилось для западных союзников приятной неожиданностью. К тому времени он, несомненно, знал, что операция «Торч» уже началась и что войска Роммеля в Западной пустыне отступают. Он несколько раз подчеркнул значение англо-американо-советского союза, хотя и иронически отозвался о действиях англичан в Ливии, где они сражаются против «всего четырех - да, четырех - немецких и одиннадцати итальянских дивизий». Он заявил также, что, если бы существовал второй фронт, немцы были бы сейчас отогнаны к Пскову, Минску и Одессе. Сталин с удовлетворением говорил об огромном повышении боеспособности советских войск и о колоссальных успехах, достигнутых советскими промышленными предприятиями на востоке. Немцам, сказал он, не удалось достигнуть их главной цели.
Приказ Сталина от 7 ноября развивал в основном те же идеи. Не намекая ни на операцию «Торч», ни на готовящееся контрнаступление, Сталин употребил выражение, не только чрезвычайно воодушевившее, но и заинтересовавшее всех: «Будет и на нашей улице праздник».
Известие о высадке в Северной Африке, поступившее два дня спустя, произвело в Москве большое впечатление. Не представляя себе огромной организационной сложности этой операции, люди все же с удовлетворением сознавали, что дело на Западе наконец-то сдвинулось с мертвой точки, хотя это был не совсем тот второй фронт, на который они надеялись. Позднее в Сталинграде мне рассказывали, что известие о высадке в Северной Африке было немедленно передано во все воинские части и оказало чрезвычайно благоприятное воздействие на солдат. В своем втором письме к Кэссиди, датированном 13 ноября, Сталин выразил глубокое удовлетворение по поводу успешного хода кампании в Северной Африке, открывающей, по его словам, «перспективу распада итало-немецкой коалиции в ближайшее время». Эта операция, писал он, ясно показала, что англо-американские руководители «способны организовать серьезную военную кампанию», и добавлял, что разгром вражеских войск в Западной пустыне был осуществлен «мастерски». Он предсказал, что Италия в скором времени выйдет из войны. Хотя сейчас, писал он, еще рано говорить о том, в какой мере кампания в Северной Африке уменьшит давление на Советский Союз, ее эффект, по его мнению, будет «немалый»,
Сталин указывал также, что эта операция «создала предпосылки для организации второго фронта в Европе поближе к жизненным центрам Германии» и что она «выведет Францию из состояния оцепенения».
В общем и целом после высадки в Северной Африке межсоюзнические отношения заметно улучшились. Как сказал мне спустя несколько дней английский посол Кларк Керр, «Кремль ныне излучает тепло».
Глава III.
Между опубликованием «Клятвы защитников Сталинграда» и началом большого контрнаступления, завершившегося два с половиной месяца спустя сталинградской победой, прошло всего 13 дней. Однако за эти 13 дней немцы успели предпринять новое отчаянное наступление. Положение обороняющихся стало еще более трудным из-за появления на Волге льда. Из-за этого все перевозки через реку практически прекратились, и даже эвакуация раненых стала почти невозможной. И все-таки, когда это последнее немецкое наступление было отбито, дух защитников Сталинграда поднялся выше, чем когда-либо раньше, тем более что они смутно чувствовали: вот-вот случится что-то очень важное.
Впоследствии сталинградские воины рассказывали мне, с какой безумной радостью, надеждой и волнением они прислушивались к грому далекой, но интенсивной артиллерийской канонады, раздавшейся 19 ноября между шестью и семью часами утра, в это самое тихое время суток на Сталинградском фронте. Они понимали, что означает этот гром пушек. Он означал, что им не придется оборонять Сталинград на протяжении всей зимы. Высунув головы из блиндажей, в почти непроницаемой темноте - тусклый, сырой и туманный рассвет только еще занимался - они прислушивались.
Никаких официальных сообщений не было опубликовано ни 19 ноября, когда войска Донского фронта под командованием Рокоссовского и войска Юго-Западного фронта под командованием Ватутина двинулись на юг в направлении на Калач, ни 20 ноября, когда войска Сталинградского фронта под командованием Еременко двинулись из района к югу от Сталинграда в северо-западном направлении на соединение с ними. Ничего не сообщалось об этом и в сводке от 21 ноября. «Правда» посвятила в тот день свою передовую статью «сессии Академии наук в Свердловске».
Лишь в ночь на 22ноября в специальном сообщении была обнародована грандиозная новость о том, что несколько дней назад советские войска, сосредоточенные северо-западнее и южнее Сталинграда, перешли в наступление, захватили Калач и перерезали две железнодорожные линии, по которым доставлялись припасы для немецких войск в Сталинграде, в районе Кривомузгинской и Абганерова. В этом сообщении еще прямо не говорилось о том, что кольцо вокруг немцев в Сталинграде замкнулось, но приводились цифры громадных потерь противника: 14 тыс. немецких солдат было убито, 13 тыс. взято в плен и т.д.
Москва была охвачена сильнейшим волнением, у всех на устах было одно слово: «Началось!» Все инстинктивно чувствовали, что от этого наступления можно ожидать каких-то очень больших результатов [141] .
Основное, что следует сказать об этом втором, решающем этапе Сталинградской битвы, сводится к следующему:
1. Войска трех советских фронтов располагали в общей сложности 1005 тыс. солдат, которым противостояло почти равное количество вражеских войск; они имели около 900 танков против 700 немецких [142] , 13 тыс. артиллерийских орудий против 10 тыс. у немцев и 1100 самолетов против 1200 у противника.
141
Интересно отметить, что несколькими днями позже английский военный атташе полковник Экзем пришел к выводу, что в результате этого наступления русские еще до конца зимы «дойдут до самого Харькова», тогда как генерал Микела и полковник Парк из американского посольства заявляли, что немцы поступили чертовски ловко, дав себя окружить в Сталинграде и сковав таким образом огромные силы русских, что причинит русским массу осложнений».
142
ИВОВСС. Т. 3. с. 26.