Россия - Век ХХ-й (Книга 2)
Шрифт:
Однако на собрании, долженствующем "разоблачить" врагов, выступил один из профессоров Института, который одновременно был работником ЦК партии.
"Мы подвели первые итоги борьбы против космополитизма,- заявил он.- И что же оказалось? Почему-то вышло, что космополитами являются одни евреи. Это неправильно, товарищи. Космополитами могут быть люди любой национальности". Как потом стало известно, ранее имело место "совещание в ЦК по вопросу о космополитизме, которое Сталин открыл именно этими словами"78.
И в результате уволили именно ту преподавательницу, которая обличала своего конкурента-еврея, вторая "лишняя" преподавательница перешла на другую кафедру, и положение "стабилизировалось"...
Уже знакомый читателям А. И. Ваксберг, не стесняющийся писать любые нелепицы, так характеризует "кампанию против космополитов": "это была тщательно продуманная и хорошо
Словом, с прискорбием помня о репрессиях и гонениях 1949-1952 годов, затронувших значительное количество людей еврейского происхождения, необходимо вместе с тем освободиться от многочисленных домыслов, вымыслов и зловещих мифов, которые затемняют или вообще заслоняют историческую реальность этого - в сущности, не столь уж далекого - времени.
Часть третья
ОТ СТАЛИНА ДО БРЕЖНЕВА...
1953 - 1964
Глава восьмая
О ТАК НАЗЫВАЕМОЙ ОТТЕПЕЛИ
Как уже не раз говорилось, то, что назвали "культом Сталина", оказало и до сих пор оказывает очень сильное воздействие на понимание - вернее, лжепонимание - хода истории в 1930-1950-х годах. Выше приводились цитаты из нынешних сочинений, в которых Сталина проклинают за то, что он перед войной пытался строить свои отношения с Гитлером, в сущности, точно так же, как это делали тогда правители Великобритании и Франции; авторы этих сочинений явно не отдают себе отчета в том, что их сознание по-прежнему находится во власти пресловутого культа, ибо-де великий Сталин не "должен" был вести себя подобно заурядным правителям Чемберлену и Даладье... Точно так же нисколько не преодолели в себе "культовое" сознание те, кто сегодня объясняют личной злой волей Сталина коллективизацию, 1937-й год, тяжкие военные поражения 1941-1942 годов и т. д. Правда, это уже "культ наизнанку", но он не менее далеко уводит от истинного понимания хода истории, чем культ как таковой.
Я счел нужным напомнить здесь об этом потому, что и многие нынешние суждения о "преемнике" Сталина, Н. С. Хрущеве, основаны, в сущности, на тех же "культовых" понятиях об истории: все, что совершалось после смерти Сталина, приписывается "доброй" (впрочем, в определенных отношениях и "злой") воле Никиты Сергеевича.
18 апреля 1994 года в связи со 100-летием со дня рождения Хрущева была проведена под руководством правившего СССР в 1985-1991 годах М. С. Горбачева широкая (более 30 участников) конференция, стенограмма которой в том же году вышла в свет в виде книги, изданной немалым по теперешним меркам тиражом. И все происходившее в 1953-1964 годах толкуется в сей книге по сути дела как проявления личной воли Хрущева.
Впрочем, более или менее осведомленный историк КПСС В. П. Наумов не мог не сказать на этой конференции, что прекращение фальсифицированных политических "дел" (врачей, "сионистского заговора" в МГБ, "мингрельского" и др.), решение о пересмотре Ленинградского дела, амнистия почти половины 1,2 млн. (!) -заключенных ГУЛАГа и т. п., были осуществлены по инициативе и в ходе практических мероприятий вовсе не Хрущева, а Берии, но последний, по словам Наумова, делал все это, так как "пытался создать образ непреклонного борца за восстановление законности и правопорядка, за реабилитацию всех невинно пострадавших... и т. п. Следует признать, что Берия преуспел в решении своих задач. Его действия в то время произвели впечатление, и сейчас, спустя 40 лет, многие исследователи принимают его маневры за чистую монету"1.
Заключительная фраза по меньшей мере странна, ибо ведь подследственные и заключенные действительно освобождались тогда по указаниям Берии; "монета", если уж пользоваться этим выражением, была все же "чистой". Но Наумов без каких-либо аргументов противопоставляет действия Берии и позднейшие аналогичные действия Хрущева, который-де руководился иными,- так сказать, "благородными" - устремлениями.
Между тем (о чем уже шла речь) и мировая и отечественная
Но вернемся в 1953 год. Берия сразу же после смерти Сталина действовал в этом направлении явно оперативнее и энергичнее, нежели Маленков (и тем более Хрущев), из-за чего Георгий Максимилианович даже заявил 2 июля 1953 года на известном пленуме ЦК, посвященном "разоблачению" Берии: "Затем, товарищи, факт, связанный с вопросом о массовой амнистии. Мы считали и считаем, что эта мера по амнистии является совершенно правильной. Но... он (Берия.- В. К.) проводил эту меру с вредной торопливостью и захватил контингенты, которых не надо было освобождать..."2 Разумеется, Берия действовал отнюдь не из "милосердия", а в силу присущего ему, более чем его "соперникам", прагматизма; кроме того, он, конечно же, хотел предстать в общественном мнении как "освободитель". Но в основе его действий была все же не личная воля, а как бы закон истории. И те, кто сегодня усматривают в последующих актах амнистий и реабилитаций личную заслугу Никиты Сергеевича,- попросту наивные люди. Любой оказавшийся на его месте деятель не мог не двигаться в этом направлении (начатом к тому же вовсе не Хрущевым, а Берией).
Выше уже не раз отмечалось, что в последние сталинские годы совершалось - пусть и не без "отступлений" - определенное смягчение режима (хотя господствует противоположное представление, согласно которому режим-де все более и более ужесточался). Так, в конце 1940-х - начале 1950-х годов были фактически "реабилитированы" немало людей, подвергшихся гонениям ранее. Скажем, в 1951 году получил Сталинскую премию 1-ой степени выдающийся филолог В. В. Виноградов, арестованный в 1934 году и до 1944-го испытывавший всякого рода притеснения; тогда же удостоились Сталинских премий репрессированный в 1933-м драматург и киносценарист Н. Р. Эрдман и заключенный в 1935 году в ГУЛАГ, а позднее ставший писателем В. Н. Ажаев; в начале 1951-го, как уже сказано, была восстановлена в качестве члена Союза писателей СССР изгнанная из него в 1946-м А. А. Ахматова; в 1952 году возвращается в состав ЦК маршал Жуков, удаленный оттуда в 1946-м (его, кстати сказать, обвиняли тогда чуть ли не в организации военного заговора...)*.
Можно привести и много других сведений о благоприятных поворотах в 1949-1952 годах в судьбах тех или иных людей, подвергшихся ранее репрессиям и гонениям, но более показательна, пожалуй, судьба целой группы - как бы даже враждебной "партии" - уже охарактеризованных выше "космополитов". "Борьба" с ними началась в январе - феврале 1949-го очень, пользуясь ходячим современным определением, круто. Их недавний покровитель, 1-ый зам. генсека СП Симонов в мартовском номере "Нового мира" объявил их ни много ни мало маскирующимися агентами американского империализма... Бывший "космополит" А. М. Борщаговский сообщает в своих мемуарах (даже дважды), что на заседании Секретариата ЦК в январе 1949 года второе лицо в иерархии власти, Г. М. Маленков, вынес "космополитам" следующий приговор: "Не подпускать на пушечный выстрел к святому делу советской печати!"3
В 1930-х годах подобный приговор скорее всего имел бы роковые последствия, однако "космополиты", как ни странно, стали выступать в "советской печати" уже в следующем, 1950 году (!), а в 1951-м один из главных их лидеров, А. С. Гурвич, опубликовал в "Новом мире", в сущности, целую книгу (70 крупноформатных журнальных страниц). Правда, его новое сочинение также подверглось критике, но факт опубликования все же чрезвычайно многозначителен.
Борщаговский рассказывает о долгой истории печатания сочиненного им в 1949 - первой половине 1950 года объемистого (700 книжных страниц) романа "Русский флаг", который вышел в свет только в июне 1953 года, то есть уже после смерти Сталина. Однако из его рассказа явствует, что уже в 1950 году член ЦК и генсек СП СССР Фадеев дал распоряжения своему 1-му заму Симонову, секретарям Правления СП А. А. Суркову и А. Т. Твардовскому, а также историку-академику Е. В. Тарле написать отзывы о романе. И, не обращая внимания на вышеупомянутый "приговор" самого Маленкова, все четверо рекомендовали роман Борщаговского в печать; краткий положительный отзыв написал и сам Фадеев.