Россия. Погружение в бездну
Шрифт:
«В результате государственного переворота, совершенного 19-21 августа сего года, был сорван процесс формирования новых союзных отношений между суверенными государствами, что поставило страну на грань катастрофы. Сложившаяся в стране после путча ситуация, если она выйдет из — под контроля, может привести к непредсказуемым последствиям внутри страны и в отношениях с зарубежными государствами»
Но Горбачев и республиканские лидеры не теряют надежды:
«Мы констатируем, что срыв заговора, победа демократических сил нанесли серьезный удар по реакционным
Ради
«обновления страны»
и её
«ускоренных преобразований»
авторы Заявления
«согласились с необходимостью»
установить
«переходный период» («до принятия новой Конституции и проведения на ее основе выборов новых органов власти») и на этот период учредить: 1. «Совет представителей народных депутатов по принципу равного представительства от союзных республик по 20 депутатов из числа народных депутатов СССР и республик, делегированных их Верховными Советами, с целью выполнения законодательных функций и разработки новой Конституции Союза суверенных государств»; 2. «Государственный совет в составе Президента СССР и высших должностных лиц союзных республик для согласованного решения вопросов внутренней и внешней политики, затрагивающих общие интересы республик». С целью «координации управления народным хозяйством и согласованного проведения экономических реформ» предлагалось вместо правительства (Кабинета Министров СССР) создать временно «межреспубликанский экономический комитет с представителями всех республик на паритетных началах»
Для сговорчивости заявители «бросили кость» депутатам:
«сохранение статуса народных депутатов СССР за всеми избранными депутатами на весь срок, на который они были избраны».
Съезд вынужден был
«в основном одобрить предложения, вытекающие из совместного Заявления Президента СССР и высших руководителей союзных республик…»
Получалось так, будто Съезд сам покончил с собой, а заодно и с Кабинетом Министров СССР и прежним Верховным Советом СССР. Внешне это выглядело законно, конституционно, что и пытается обыграть Горбачев, рядясь в мантию законника и конституционалиста.
«По данному поводу,
– заявляет он,-
было немало спекуляций, некоторые договаривались до того, что будто Горбачев и лидеры республик совершили своего рода государственный переворот, не удавшийся путчистам. Это - чепуха уже потому, что все сентябрьские решения были приняты самим съездом, иначе говоря, конституционным путем. Далее, потому что был сохранен высший законодательный орган - Верховный Совет. И, наконец, потому, что серьезная реорганизация структур управления страной была предпринята не по прихоти лидеров, а как вынужденная, временная мера, продиктованная последствиями путча, новыми реальностями. Иначе говоря, мы ни на шаг не преступили Конституцию»
Доказывая последний тезис, Горбачев особенно усердно прикрывается Съездом:
«Президент и руководители республик вышли ведь со своим Заявлением не куда — нибудь, а на Съезд - высший орган государственной власти, конституционный
Итак, никакого принуждения или насилия по отношению к Съезду и Верховному Совету. На этом стоит и А. А. Собчак, делая в своем «Политическом пунктире» запись:
«Самороспуск Верховного Совета и Съезда народных депутатов СССР»
Термин «самороспуск» должен, вероятно, подчеркнуть добровольность и, следовательно, конституционность прекращения деятельности Съезда и Верховного Совета. Перед нами явная натяжка, если не сознательная фальсификация событий. Надо вспомнить обстановку в стране, возникшую после 19-21 августа 1991 года. Насильственный роспуск КПСС, шельмование ее руководящих органов, случаи погромов партийных зданий, экспроприация собственности партии, арест гэкачепистов и заключение их в тюрьму, гонения на тех, кто поддержал или сочувствовал ГКЧП, кадровые чистки, доносы на «неблагонадежных», инициируемые и поощряемые сверху, истерия в средствах массовой информации, требования учредить нечто вроде ВЧК - все это придавало «текущему моменту» характер определенной репрессивности. Закрывать глаза на это, ослушаться власть имущих и рисковать, зная по недавнему прошлому, что «сила солому ломит», депутаты, конечно, не могли, и они сделали вид, будто сами решают судьбу Съезда, тогда как на деле им пришлось подчиниться диктату Горбачева и республиканских руководителей (К чести Съезда надо сказать, что был и протест со стороны отдельных депутатов, о чем рассказывает сам Горбачев:
«Я высоко оцениваю тот факт, что при всем многообразии мнений большинство народных депутатов с высокой ответственностью отнеслись к оценке ситуации и поддержали Заявление. Но не могу я согласиться с теми из выступлений, в которых Заявление изображалось как нечто идущее вразрез с Конституцией и законами страны, более того, оценивалось чуть ли не как еще один переворот»
При этом
«в критике Заявления сошлись крайние правые и крайние левые»,
что для Горбачёва было
«удивительно»
На наш взгляд, подобное сходство говорит об обоснованности критики Заявления. А сама критика свидетельствует о том, что как среди «крайних левых», так и среди «крайних правых» (и это особенно примечательно) были мужественные и честные люди, болеющие за судьбу своего Отечества), которые еще в рамках ново — огаревских соглашений вели СССР к распаду. Какая же тут законность и конституционность? Их нет. И это совершенно ясно ученым, российским и зарубежным.
Итальянский историк Д. Боффа пишет:
«Однажды прибегнув к практике свершившихся фактов, не слишком беспокоясь об их законности, было трудно ввести процесс в правовые рамки, то есть пойти по пути, который амбициозно провозгласила перестройка. Жертвой этого явления стал и советский парламент. От имени глав республик Горбачев предложил ему самораспуститься, уступив место временному Верховному Совету. Предложение вызвало протест, но было ратифицировано, никто не затруднил себя слишком тщательной проверкой относительно законности этой процедуры»