Россия. Сталин. Сталинград: Великая Победа и великое поражение
Шрифт:
А дело обернулось так: вечером 17 мая Василевский, докладывая Сталину о критичности обстановки, предложил прекратить наступление. Василевский, а не Военный совет направления. На другой день, 18-го, Генштаб еще раз предложил прекратить наступление. Генштаб, а не ВС. А Тимошенко и Хрущев, наоборот, продолжали слать бодрые доклады.
Например, именно за этот день 18 мая полковой комиссар П.Н.Гапочка, порученец Хрущева, по его поручению доносил в Ставку: «Войска Юго-Западного фронта с утра 18.5 продолжали наступление… 21 армия перешла в наступление… Подбито 8 танков… 28 армия перешла в наступление… 38 армия перешла в наступление… 6 армия перешла в наступление, отражая контратаки пехоты и танков противника… Группа Боб- кина перерезала дорогу Красноград-Полтава… ВВС фронта произвели 322 самолетовылета. Рассеяно
В 19.00 этого же дня Тимошенко, Хрущев и начальник штаба направления Баграмян подписывают приказ войскам Юго-Западного фронта - «с целью разгрома противника на изюмском направлении и обеспечения дальнейшего наступления на Харьков» и приказ войскам Южного фронта - «с задачей окружить и уничтожить барвенковскую группировку противника», и опять же- «с целью обеспечения дальнейшего развития наступления на Харьков» (Там же, с. 37–38). И даже в донесении, посланном в Ставку 21 мая в 19.00, говорилось: «подготавливаем удар по чугуевско-балаклеевской группировке противника. Ориентировочное начало наступления с утра 23.5». (Там же, с. 39).
И во всех этих документах - ни слова с просьбой о прекращении наступления на Харьков.
Да, Тимошенко, Хрущев и Баграмян «сумели убедить И.В.Сталина, что опасность сильно преувеличена и нет оснований прекращать операцию» (ИВМВ, т.5, с.130). То есть они действовали обратно тому, что говорил об этом Микоян, выгораживая своего дружка. И маршал Жуков позже вспоминал: «Ссылаясь на эти доклады (Тимошенко и Хрущева) о необходимости продолжать наступление, Верховный отклонил соображения Генштаба». Действительно, непросто решить, чью позицию поддержать- офицеров Генштаба, сидящих в Москве, или многоопытных военных специалистов, все происходящее видящих своими глазами? Увы, в данном случае издалека оказалось виднее.
Только во второй половине дня 19 мая Тимошенко отдал приказ о переходе некоторых частей к обороне, но было уже поздно: 23 мая немцам удалось окружить наши войска. В плен попали 207 тысяч солдат и офицеров. Вырвались из окружения только 22 тысячи.
Над глупостью и несуразностью жанровой сценки, будто бы имевшей место 18 мая и изображенной дальше, можно было бы только посмеяться, если бы речь не шла о столь драматических событиях: «Внезапно раздался телефонный сигнал.
— Узнай, кто и что надо, - сказал Сталин Маленкову.
Тот взял трубку и сообщил, что звонит Хрущев.
— Чего он хочет?
— Просит разрешения прекратить наступление на Харьков.
— Передай ему, что приказы не обсуждаются, а выполняются. И повесь трубку.
Маленков так и сделал».
Хоть стой, хоть падай, хоть оперу ставь!
Но вот как завершается юмористический пассаж на трагическую тему: «Меня тогда просто поразило.- подчеркнул Микоян.
– Человек звонит из самого пекла, надо срочно принять экстренные меры - и такое барско-пренебрежительное отношение со стороны лица, несущего столь высокую ответственность». Вот ведь что при большом желании можно увидеть там, где сам не был.
Особенно тягостно видеть, что в докладе Ставке от 30 мая
об итогах операции Военный совет направления всю вину за катастрофу свалил на подчиненных: «Командование армий и часть командиров корпусов и дивизий со своими штабами оказались несостоятельными руководить войсками в сложных условиях 6оя…Самоустранение(!) от руководства войсками армий - это одна из основных причин поражения» (Там же, с.42). Тем более тягостно это видеть, что многие командиры, которых обвиняли, погибли - Л.Б.Бобкин, А.И.Власов, А.М.Городнянский, Ф.Я.Костенко, К.П.Подлас… На их крови спекулировал и Микоян.
Но Сталин не позволил свалить вину на покойников. В директивном письме Военному Совету
– В.Б.). Осудив командование фронта в целом, Сталин особенно выделил начальника штаба: «Тов. Баграмян не удовлетворяет Ставку даже как простой информатор, обязанный честно и правдиво сообщать о положении на фрнте». Действительно, это же он, окончивший две военных академии, как правило, составлял необоснованно оптимистические донесения в Ставку.
И дальше- для Тимошенко с Хрущевым: «Вы очень сочувствуете и высоко цените т. Баграмяна. Я думаю, однако, что вы здесь ошибаетесь, как и во многом другом… Тов. Баграмян назначается начальником штаба 28 армии. Если тов. Баграмян покажет себя с хорошей стороны, то я поставлю вопрос о том, чтобы дать ему потом возможность двигаться дальше.
Понятно, что дело здесь не только в тов. Баграмяне. Речь также идет об ошибкакх всех членов Военного совета и прежде всего тов. Тимошенко и тов. Хрущева. Если бы мы сообщили стране во всей полноте об этой катастрофе, то я боюсь, что с вами поступили бы очень круто…» (М., 1996. Русский архив. Великая Отечественная. Т.5(2). С. 264).
Нет, не позволил Верховный Главнокомандующий свалить вину на убитых.
Ну, а Баграмяну, как известно, удалось в дальнейшем «показать себя с хорошей стороны» и жесткая характеристика Сталина не помешала ему в два последующие года войны стать командующим фронта, получить звание генерала армии и Золотую Звезду Героя.
Гровер Ферр пишет, что, когда в 1956 году, вскоре после «осуждения культа личности», Микоян во главе делегации КПСС приехал в Китай на VIII съезд КПК, Пэн Дэхуай, министр оборон КНР, спросил его, почему же только сейчас осудили Сталина. Микоян, говорят, ответил: «Мы не осмеливались выступить со своим мнением в то время. Поступить так означало смерть». Китайский министр возразил: «Что же это за коммунист, если он боится смерти» (Цит. соч., с.26). Микоян лгал. Есть множество свидетельств того, как люди не соглашались и спорили со Сталиным. Даже о военном времени, когда он был не только Генсеком, но и главой правительства, председателем Ставки, ГКО, наркомом обороны и Верховным Главнокомандующим, когда вся полнота власти была в его руках, а положение на фронте доходило до отчаянной остроты, - даже о той поре маршал Жуков писал: «Стиль работы Ставки был, как правило, деловой, без нервозности, свое мнение могли высказать все. И.В. Сталин умел слушать, когда ему докладывали со знанием дела. Как я убедился за долгие годы войны, он вовсе не был таким человеком, перед которым нельзя было ставить острые вопросы, с которым нельзя было спорить и даже твердо отстаивать свою точку зрения. Если кто-нибудь утверждает обратное, прямо скажу: их утверждения неправильные». Микоян утверждал обратное. Да еще какое!..
В конце беседы редактор Востриков спрашивает генерала Микояна: «Как вы относитесь к лозунгу(!): войну мы выиграли благодаря Сталину?» Где вы, сударь, слышали такой «лозунг»? На каком митинге? На какой демонстрации? Не можете сказать. А вот я могу сказать, где и от кого слышал такой лозунг - от Пушкина. Ну, не о Сталине, конечно, а о Кутузове:
…Народной веры глас Воззвал к святой твоей седине:
«Иди. Спасай!» Ты встал - и спас…
Кутузов спас Россию - да, в поэзии так можно говорить. И на митинге можно сказать, что Сталин спас Россию. Но все разумные люди понимают, что войну мы… Я не терплю тут слово «выиграли». Это не картишки и не футбол. Мы победили в войне против фашистской Германии благодаря героизму народа и его армии, которой командовали командиры- коммунисты во главе со Сталиным, благодаря силе Советской власти во главе с тем же Сталиным, благодаря организующей роли партии, во главе которой стоял все тот же Сталин, ну, и конечно, благодаря могучей советской экономике, созданной под его же руководством. Словом, роль Сталина в нашей Победе - огромна. И все не полоумные люди это понимают.