Российская империя, Аравия и Персидский залив. Коллекция историй

Сенченко Игорь

Отсутствие расписания заходов русских судов в порты Персидского залива также, на их взгляд, негативно отражалось на российской торговле, ибо «исключало возможность подготовки торговцами достаточного количества грузов для их отправки с русскими пароходами».

В целях активизации «русской торговли в Персидском заливе» предлагали присылать в Басру, на комиссию агенту РОПиТ, небольшие партии товаров для тестирования их спроса на месте. Мотивировали такое предложение тем, что «местные торговцы воздерживались делать заказы по образцам».

Товар советовали реализовывать непосредственно самим фабрикантам и заводчикам, напрямую, минуя даже русские комиссионные конторы, которые

тоже «задирали цены». Так, Новороссийский цементный завод, говорится в донесении российского консульства в Басре от 22.01.1904 г., «отправил сюда пробную партию своих изделий через одну из одесских комиссионных контор», результатом чего стало существенное завышение цен на цемент и, как следствие, – падение его конкурентоспособности (166).

«Значительным препятствием» на пути к увеличению отечественного экспорта в зону Персидского залива служило, по мнению российских дипломатов, «стремление русских товаропроизводителей вести дела лишь за наличный расчет», в то время как «местные торговцы привыкли и к бартеру, и к весьма широкому кредиту», который предоставляли им английские фирмы (167).

Имея в виду сориентировать производителей русских товаров относительно номенклатуры местного рынка, консульство России в Басре в контакте с представителем РОПиТ собрало и отправило в 1904 г. в адрес биржевых комитетов Санкт-Петербурга, Москвы и Лодзи «полную коллекцию образцов наиболее ходких в вилайете сор тов мануфактуры».

Оценивая торгово-коммерческую ситуацию в бассейне Персидского залива, русские дипломаты указывали на то, что главные рынки этого района «находятся в тесных торговых сношениях друг с другом», что требует профессионального, более того, «комплексного изучения» данного вопроса (168).

Выступая на незнакомом для нас рынке, отмечали в своих донесениях российские консулы в Багдаде, Басре и Бендер-Бушире, мы не должны забывать, что «западноевропейские промышленники, давно здесь работающие, хорошо изучили местные требования и успели пустить весьма прочные корни». Рекомендовали «тщательно вникать во все мелочи местной торговли», и внимательно присматриваться к ведению дел теми же англичанами, а также голландцами и немцами. Полагали, что к должному изучению этого края в коммерческом отношении шире следовало бы привлекать агентов РОПиТ из числа подданных России, которые по характеру своей деятельности находились в постоянном общении с «иностранным торговым людом», и в силу этого располагали наилучшими возможностями для ознакомления с местной торговлей (169). Подчеркивали, что поручать это дело лицам, командируемым русскими коммерсантами «время от времени и преимущественно на кратковременные сроки», нельзя. И все потому, что, «основываясь на случайно набранных сведениях, они строили, сплошь и рядом, неверные выводы», отрицательно сказывавшиеся на торговле (170).

Пристальное внимание к деятельности, развернутой Российской империей в зоне Персидского залива в рамках «политики дела», уделяла Франция. И далеко не случайно. Париж видел в Санкт-Петербурге возможного союзника в «мирном противостоянии» там Англии. Россия, не располагавшая тогда достаточной сетью своих торговых и дипломатических представителей в зоне Персидского залива, особенно в Прибрежной Аравии, также была объективно заинтересована во Франции, коммерсанты которой на первых порах представляли интересы русской торговли в том же Маскате, к примеру.

Намерение обеих сторон действовать в региональных делах сообща, «антианглийским тандемом», так и не были, однако, реализовано в полной мере. Не успев набрать обороты, тандем этот попал под колеса событий общемировой

истории и распался. В складывавшихся новых реалиях в мире Лондону удалось разломать каркас формировавшегося в начале XX века в лице России и Франции альянса по противостоянию владычеству Великобритании в Персидском заливе; вывести вначале из игры Париж (1904); сузить, таким образом, политико-дипломатические возможности Санкт-Петербурга, и заставить обоих конкурентов надолго уйти из этого района.

Примечания

Кимон Эммануилович Аргиропуло (1842–1918) – русский дипломат, тайный советник, сенатор. После окончания Учебного отделения восточных языков при Азиатском департаменте МИД был командирован студентом в российскую миссию в Константинополе (1864); дослужился до должности 3-го драгомана (1869). Во время русско-турецкой войны исполнял обязанности старшего чиновника особых поручений при дипломатической канцелярии Великого князя Николая Николаевича, главнокомандующего действующей армией. Служил 1-м секретарем русской миссии в Тегеране, министром-резидентом в Черногории, посланником в Персии (1897–1902). В 1902–1914 гг. занимал должность старшего советника МИД. С 1908 г. заведовал частью текущих дел на правах товарища министра. В 1914 г. был назначен сенатором (171).

Владимир Николаевич Ламздорф (1844–1907) – министр иностранных дел Российской империи (1900–1906), граф, дворянин, уроженец Санкт-Петербурга. После обучения в Александровском лицее и в Пажеском корпусе начинал службу в Собственной Его Императорского Высочества Канцелярии. Затем был переведен в МИД. Сопровождал князя А. М. Горчакова на Берлинский конгресс. В 1882–1896 гг. – директор канцелярии министерства, ближайший помощник Н. К. Гирса. В 1897 г. был назначен товарищем министра иностранных дел М. Н. Муравьева; в июне 1900 г. – управляющим министерством, а в декабре 1900 г. – министром иностранных дел.

Скончался в Сан-Ремо, в марте 1907 г.; захоронен на Смоленском лютеранском кладбище в Санкт-Петербурге. (172)

Николай Генрихович Гартвиг (1857–1914) – русский дипломат, дворянин, гофмейстер (с 1904 г.) директор Азиатского департамента МИД (1900–1906). Служил атташе в Цетинье (Черногория), консулом в Бургасе (Болгария) и Бейруте, посланником в Персии (1906–1908) и Сербии (1909–1914).

Скончался в Белграде (10 июля 1914 г. от инфаркта), где и был похоронен (173).

Алексей Николаевич Шпейер (1854–1916) – российский дипломат, тайный советник (с 1907 г.), сенатор. Поступив в Министерство иностранных дел (1873), служил в российских дипломатических миссиях в Персии, Корее, Японии, Бразилии, Аргентине и Уругвае.

В 1904 г. вновь получил назначение в Персию – чрезвычайным посланником и полномочным министром, где оставался до 1906 г. включительно.

Похоронен на Казанском кладбище Царского села (174).

Александр Яковлевич Миллер (1868–1940) – российский дипломат-востоковед, дворянин, действительный статский советник. Окончил полный курс факультета восточных языков Санкт-Петербургского университета (1890) и курс Учебного отделения восточных языков при Азиатском департаменте МИД (1893). Поступив в МИД (1893), служил на разных должностях в российских миссиях в Бухаре, Сейстане (Афганистан), Тегеране, Ливерпуле, консулом в Астрабаде (Персия) и генеральным консулом в Тавризе (главный город Азербайджанской провинции Персии), затем в Урге (Монголия), а с 1916 г. – политическим агентом в Бухарском эмирате.