РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ ВРАГИ

Ливин Доминик

Когда имперская монархия воссоединилась с латинским христианством в девятом веке, папство сделало все возможное, чтобы ограничить ее власть. Это, в свою очередь, привело к появлению независимых княжеств и центров власти в католичестве, важнейшими из которых стали королевства Франции и Англии. Короли этих государств были законными христианскими правителями по собственному праву и во славу Господа. Они были достаточно сильны, чтобы отвергать притязания папы, не говоря уже об императоре, желавшем, чтобы они считались его ставленниками или помощниками. Вокруг королей формировались самостоятельные военные феодальные аристократии. Они пользовались значительной автономией не только de facto, но и согласно взаимосвязывающему феодальному контракту, являвшемуся базой средневекового европейского государства. Государство, власть в котором была поделена между королем, церковью и аристократией, оставляло место для автономных городов, развивавшихся как прибежище корпоративного самоуправления и гражданских прав. Аристократия, а также королевские дворы и чиновничество, которые она создавала, говорили на национальных языках, и в средние века началось возникновение национальных литератур. Аристократия понемногу приобрела национальную идентификацию, которая стала распространяться и на более широкие слои

населения. Эти династические государства враждовали между собой и до некоторой степени противопоставляли себя друг другу. Английские армии, попиравшие Францию во время Столетней войны, породили много тихих и скромных людей, в сознании которых прочно укрепилась мысль, что они не англичане, а совсем наоборот - подданные короля Франции, потомка Людовика Святого, и те, кого защищала Жанна д'Арк Распространение протестантства в Европе шестнадцатого века подстегнуло процесс укрепления национального самосознания, по крайней мере в некоторых частях континента. Католические и протестантские народы и государства могли сравнивать себя друг с другом, особенно если они были соседями. Призывая к чтению Библии, протестантство способствовало массовому распространению грамотности и национального языка. В протестантском мире королевская и церковная власти слились, но не по китайскому образцу на основе панъевропейской империи, а в отдельных государствах, которые, как, к примеру, Англия, Нидерланды и Швеция, к 1600 году были уже, по сути дела, национальными. Опираясь на принципы ограниченного самоуправления, протестантские церкви пробуждали чувства религиозно-национальной общности, равноправия и даже гражданственности. Да и сама Библия когда-то служила для народа Израиля в качестве модели самого национального из древних государств.

Людовик IX (Святой) (1214-1270) - король Франции. Будучи способным политиком, он сознательно жертвовал государственными интересами Франции ради освобождения Гроба Господня, но организованные им 7-й и 8-й крестовые походы окончились неудачей. Во время второго из них он умер от чумы. Канонизирован католической церковью в 1297 году.

Китай был империей: следовательно, основным занятием его правителей являлось ее сохранение, Европа стала колыбелью многих государств, находящихся в постоянной борьбе за выживание, власть и первенство. К восемнадцатому веку в Европе сформировалось своего рода сообщество мощных государств, ни одно из которых не могло не реагировать на какие-либо изменения в любой части континента. Из этой реальности выросли теория и практика баланса сил: все ведущие державы поняли, что не в их интересах возникновение мощного государства, которое было бы заведомо сильнее остальных. На этом фоне после 1648 года сформировалась базовая концепция европейских межгосударственных отношений. Согласно ей все государства считались суверенными (и в этом смысле равными) и обладали безграничной властью в пределах своих границ. Поскольку основные государства находились в состоянии постоянной конкуренции, методы усиления одного из них сейчас же копировались остальными. К восемнадцатому веку эта конкуренция отодвинула в сторону все идеологические и социальные соображения. Имперским тенденциям идеологического конформизма, социального консерватизма и политической централизации противопоставлялся динамичный и прогрессивный дух состязательности, Мао Дзэдуну это могло бы понравиться. Однажды он сказал, что «Европа хороша тем, что все ее государства независимы. Каждое из них занимается своим делом, что позволяет экономике Европы развиваться быстрыми темпами, С тех самых пор, как Китай стал империей при династии Цинь, он большую часть времени был объединенным. Одним из дефектов такого объединения стали бюрократизация и чрезмерно жесткий контроль, в результате чего регионы не могли развиваться самостоятельно».

В этом году после трехлетних переговоров был заключен Вестфальский мир, положивший конец Тридцатилетней войне (1618-1648) и надолго определивший политическую расстановку сил в Европе.

Европейская система государств

ОДНАКО ЗА СВОЙ ДИНАМИЗМ ЕВРОПЕ приходилось расплачиваться постоянной нестабильностью и частыми войнами. К двадцатому веку войны, причиной которых отчасти было отсутствие действительно могучих империй, не просто опустошили континент и большую часть земного шара, но и лишили Европу лидирующих позиций в мире. А после 1945 года не только своим возрождением, но и самим выживанием, а также сохранением во всем мире своих ценностей Европа была обязана в первую очередь Соединенным Штатам. По иронии судьбы, Соединенные Штаты в каком-то смысле были империей, или по крайней мере государством континентальных размеров, доминировавшим в целом полушарии.

Если сравнивать с Восточной Азией или исламским Ближним Востоком, различные типы государств, существовавшие в Европе на протяжении последнего тысячелетия, были очень похожи друг на друга. Однако внутри Европы можно увидеть и огромные различия - гораздо большие, чем где бы то ни было еще. Там имелись города-государства и даже несколько республик, таких как Венецианская и Нидерландская, которые вышли далеко из границ одного города. Там были феодальные монархии, которые смогли или не смогли превратиться в абсолютные или конституционные монархии в восемнадцатом и в национальные государства в девятнадцатом веке. Там были громадные многонациональные династические империи Габсбургов и Романовых. Встречались также и уникальные или аномальные случаи вроде Швеции, которая обошлась без чисто феодальной стадии, перед тем как стать конституционной монархией и национальным государством, К двадцатому веку она оказалась единственным процветающим и легитимным национальным государством в Европе, Однако, как заметил Чарльз Тилли, «только в конце тысячелетия стало очевидным превосходство национального государства над городами-государствами, империями и другими типичными для Европы формами государственного устройства». Впрочем, если сегодняшние попытки создания европейской федерации завершатся успехом, триумф национального государства может оказаться недолгим.

Тилли Чарльз - современный английский социолог, директор Центра изучения социальных изменений Новой школы социальных исследований (Великобритания).

К восемнадцатому веку из всего изобилия европейских государств выдвинулась группа великих держав. В разное время таковыми считались Испания, Нидерланды, Польша и Швеция, но после середины восемнадцатого века и до 1914 года в Европе было только пять по-настоящему великих держав. Это Соединенное Королевство Британии и Пруссия - преимущественно протестантские государства; Франция и многонациональная

и преимущественно католическая империя австрийских Габсбургов; и последняя, но не менее важная, Россия - другая многонациональная аристократическая империя, чье основное население и правящая династия были православными.

Великой державой считалась в первую очередь такая, которая обладала наибольшей военной силой. Главным показателем этой силы были армии и флоты. Чтобы поддерживать их на должном уровне, требовались значительные людские ресурсы, чем, скажем, Швеция (один из примеров неудавшейся великой державы) не располагала. Но в современной войне необученные и плохо управляемые массы людей уже не имели преобладающего значения. Флоты были технически сложнее, чем армии, и их офицеры и личный состав, следовательно, нуждались в еще более высокой профессиональной подготовке. Чтобы выдерживать конкуренцию, великой державе требовалось достаточное количество хорошо обученных подданных или возможность привлекать и использовать иностранцев. И чем дальше мы перемещаемся к востоку по Европе восемнадцатого века, тем выше становится статус иностранца в военной и административной элите.

Никакая современная военная машина не может работать без надлежащего администрирования. Солдаты должны быть мобилизованы или рекрутированы. Без денег, оружия и провианта армии и флоты будут разлагаться, переставая быть эффективным инструментом в руках правителя и создавая вместо того угрозу внутреннему порядку и безопасности. Жизненно важное значение приобрели налоги - великой державе требовалась дееспособная фискальная администрация. Если эта администрация к тому же обладала способностью организовывать большие и дешевые займы, то шансы великой державы остаться таковой в военное время сильно возрастали. Обеспечение людскими ресурсами, офицерами, деньгами и обмундированием было не единственной проблемой - внутренняя политика тоже играла огромную роль. Помимо всего прочего, чтобы удовлетворить свои нужды, государство должно было эффективно сотрудничать с социальными элитами. Яркий пример государства, погибшего из-за слабости монархии и всемогущества (и безответственности) аристократии представляет собой Польша. По контрасту на примере Пруссии можно увидеть, как эффективное королевское правление, объединенное с преданным династическому государству мелкопоместным дворянством, может мобилизовать достаточные ресурсы для создания великой державы из относительно небольшого государства, находящегося к тому же в условиях крайне неблагоприятного геополитического положения. Возвышение Пруссии также доказало исключительную важность грамотного, координированного и единовластного руководства, которое в Европе тех лет редко могло быть отделено от личных качеств монархов, рожденных в конкурирующих династиях. В лице Великого Электора, Фридриха Вильгельма I и Фридриха II Гогенцоллерны подарили Пруссии исключительно эффективных, хотя и лично непривлекательных лидеров.

Британия и Нидерланды часто рассматриваются как отдельная подгруппа в европейском сообществе государств. Оба государства были протестантскими, рано развили представительские институты и были центрами европейской, а затем и мировой коммерции и финансов. Современная капиталистическая кредитная и финансовая системы должны быть открытыми и доступными для контроля банкиров и инвесторов, поэтому связь между финансовой властью и представительскими институтами была не случайной. В Польше аристократические вольности уничтожили государство. В Британии представительские институты, подчиненные аристократии, в целом усилили могущество государства, и не только благодаря их роли в управлении финансами. Выдвижение человека здесь уже не так сильно зависело от биологической случайности, как в континентальных династических государствах, Британское и голландское государства широко изучаются, поскольку считается, что в них заложены ростки государства будущего. Эти страны сыграли огромную основополагающую роль в становлении современной интегрированной мировой экономики и финансовой системы. Они считаются также родоначальниками борьбы за благосостояние и экономическое могущество вместо тщеславных притязаний территориального и военного характера. Они рассматриваются в качестве первых моделей политического и экономического либерализма и зачинателей современной мировой системы, в которой демократические институты, динамический либеральный капитализм и огромная власть сосредоточены в нескольких ведущих государствах - прежде всего в Соединенных Штатах.

Фридрих Вильгельм I (16S8-1740) - второй в истории король Пруссии. Усовершенствовал, обучил и увеличил армию, ввел в Пруссии обязательное начальное образование, существенно реформировал фискальную администрацию. Фридрих II Великий (1712-1786) - его сын, В результате его завоевательной политики (Силезские войны 1740-1742 и 1744—1745, участие в Семилетней войне 1756-1763, в первом разделе Польши в 1772} территория Пруссии почти удвоилась. Правитель, полководец, философ, музыкант, композитор, друг Вольтера и затем его противник.

Картина эта в целом верна, но краски порой чрезмерно сгущаются. Современность слишком некритично выводится из отдаленного прошлого. В англо-голландском случае это приводит к преувеличению силы этих государств по сравнению с их основными континентальными соперниками в восемнадцатом и девятнадцатом столетиях. Отсюда делается вывод, что их окончательный триумф был неизбежен и предопределен, а более традиционные геополитические и военные факторы, которые совместно с финансовой и коммерческой мощью также вели к возвышению Британии и Голландской республики, игнорируются. Голландия трактуется как ведущая мировая держава семнадцатого века и одновременно как государство в высшей степени миролюбивое. Если принять во внимание, что Голландия обеспечивала безопасность и защищала свое господствующее положение в мировой торговле в значительной степени военными средствами, описывать ее как миролюбивое государство представляется довольно странным. Более того, хотя голландские заморские предприятия первоначально рассматривались как сугубо коммерческие, со временем голландцы создали в Ост-Индии огромную по территории империю. Очень похожий опыт был у Британии, чья Ост-Индская компания превратилась в традиционную территориальную империю, управляемую автократическим способом и дающую весомую прибавку к геополитической мощи и статусу Британии, В семнадцатом веке голландцы, бесспорно, были сильны, но сомнительно, чтобы они были реально сильнее, чем империя Цинь, управляющая сотнями миллионов подданных. В 1662 году, когда голландская держава находилась в своем зените, правители Тайваня - очень маленькой части Большого Китая - без особого труда изгнали голландские войска. Да и сама Голландия была крайне слабо защищена от французского давления, с которым она могла рассчитывать справиться только при помощи иностранных союзников.