Российская разведка XVIII столетия. Тайны галантного века

Гражуль Вениамин Семенович

Сальдерн строго выполнил предписания Панина, что видно из его благодарственных писем к первому.

В конце 1771 года были дополнительно введены в Польшу русские войска, сотрудничавшие с Сальдерном. Он снабжал их информацией о враждебных России польских помещиках, на имения которых налагалась контрибуция.

В начале 1772 года наконец договорились и с Веной о разделе, а в сентябре 1772 года представители трех держав в Варшаве вручили полякам ноту о разделе.

ИМПЕРАТРИЦА ИЩЕТ ОКНО В «ЧЕРНОМОРСКОЕ ПОДБРЮШЬЕ» РОССИИ

Черноморье — снова яблоко раздора. — Россия открывает консульство в Крыму и превращает его в резидентуру. —

Петербург — Никифорову: «Завербовать крымского хана!» — На чем «погорел» Никифоров. — Агентура блокирует контакт Станкевича с визирем

О методах русской дипломатической разведки в Турции при Петре I уже много сказано. Особенность ее деятельности состояла в том, что, пожалуй, нигде, как в этой стране, русские не встречались с такими острыми контрразведывательными мерами противодействия. В рассматриваемую, Екатерининскую, эпоху положение мало в чем изменилось в сравнении с прошлым.

Осложнялось дело и характером, скажем сразу, крайне сложным, политических отношений России с Турцией при Екатерине II.

Развитие торговли и помещичьего землевладения в России требовало выхода на Юг, в Черное море, где до того существовал запрет на плавание русских кораблей. Петровские походы на Азов и последующий Прутский скандал не привели к удовлетворительному решению черноморской проблемы. Татары в Крыму, хотя и прекратили свои набеги на Украину и не получали больше дань с России, продолжали оставаться бастионом Оттоманской Порты на южных подступах к Русскому государству. Оттуда исходила постоянная угроза русским владениям, Украине и Польше.

Порта, впрямую граничившая с Польшей, активно вмешивалась в польские дела. На турецкую политику ощутимо влияли Пруссия, Франция, не в последнюю очередь Австрия, хотя к австрийцам, как к соседям, турки относились подозрительно и с опаской, закономерно не желая усиления влияния Австрии в Польше.

Но надо заметить, что в 1762 — 1768 годах, т.е. до начала первой Русско-турецкой войны, отношения между двумя империями развивались «нормально», без особых всплесков враждебности.

Однако в связи с Турцией императрицу заботили три проблемы. Первая: как быть с треугольником Россия — Турция — Польша. Вторая: обеспечение спокойного развития пограничных с Турцией областей (Киевское генерал-губернаторство, Приазовье, Дон, Задонские степи). Здесь интересы России напрямую сталкивались с турецким сателлитом — Крымом и его ханством.

Третья была, пожалуй, самой главной в расчетах екатерининской политики, дипломатии и в постановке задач российской разведке — обеспечение свободы торгового мореплавания.

Крымская проблема для России проистекала из того, что Крым был фактически подвластен Порте, а династия Гиреев крайне враждебно относилась к Русскому государству. Гирей, как известно, до Петра I даже получали дань от России. Русское правительство добивалось поэтому такого ослабления Крыма, которое лишило бы хана возможности проводить антироссийскую политику. Исходя из этого, Коллегия иностранных дел ставила перед русскими дипломатами в Турции и задачи разведывательного характера. Предпринимались попытки свергнуть неугодного хана, используя средства разведки.

Так, мы видим, что в рескрипте от 2 августа 1762 года русскому резиденту в Константинополе Обрескову предложено тайно стараться низвергнуть хана, пользуясь всеми возможными мерами и средствами, обещая заплатить щедро фаворитам султана или агентуре ^{72} .

Вторично предложено Обрескову заняться этим вопросом в октябре 1762 года ^{73} в связи с тем, что русская разведка установила, что крымский хан связан тесно с прусскими дипломатами, что при нем имеется прусский разведчик флигель-адъютант Гольц и другие прусские офицеры. Так как Пруссия вела тогда противорусскую

политику и натравливала Порту на Россию, то связь прусской разведки с ханом представляла большую опасность. Поэтому канцлер Михаила Воронцов непрестанно предлагал Обрескову пользоваться всеми своими разведывательными возможностями для ликвидации хана.

Но наряду с этим Воронцов не оставлял мысли о возможности вербовать хана. Интересно, что наводчиком в этой операции являлся прусский посол в Петербурге Гольц — родственник разведчика Гольца в Крыму.

Воронцов принял этот совет и предложил киевскому генерал-губернатору командировать в Крым офицера для проведения этой вербовки, пользуясь услугами прусского консула в Крыму Боскампа.

Чего же добивалась русская разведка от хана? Помимо решения некоторых пограничных вопросов (постройка крепостей, организация торговли) основная задача, которую ставила перед Коллегией иностранных дел Екатерина, заключалась в получении санкции на учреждение консульства в Крыму. Киевский генерал-губернатор через влиятельных лиц в Крыму и Обресков путем всяких комбинаций в Константинополе должны были добиться этого. Из Киева в Крым поехал поручик Бастевик, и ему удалось получить от хана согласие на создание консульства. Он обещал ему за это 1000 червонных, карету с лошадьми и меха. Обрескову одновременно удалось повлиять на хана и Порту.

Екатерина, получив об этом его реляцию, написала резолюцию: «Бога ради, не упустите время», и тотчас же премьер-майор Никифоров был назначен первым русским консулом в Крым, с его выездом к месту службы начались задержки. Екатерина 9 мая 1763 году вновь пишет канцлеру записку:

«Михаила Ларионович, пожалуй, поспешите поездку Никифорова и сколько можно снабдите его всеми подарками, что они требуют, дабы для безделицы не испортилось столь великое и важное дело, я не могу довольно Бога благодарить за столь счастливый во всех делах успех. Продолжи Бог милость свою далее».

Это горячее стремление к организации консульства в Крыму находит свое объяснение в инструкции, которую получил консул Никифоров. В § 3 этой инструкции основная задача консула определяется так:

«И понеже главнейшая должность ваша состоять имеет в точных обо всем разведываниях, то и надлежит вам надежных приятелей из ханских фаворитов или служителей тамошней канцелярии пенсиею или временной дачей подарков для сообщения обо всем достоверных известий себе приискать, в сущую в том истину на месте отбирать и различать, по оным доношения и уведомления ваши куда потребно распоряжать с крайним осмотрением об осторожности, дабы по важным каким-либо случаям и, например, в будущих иногда хана Крымского недружеских намерениях к набегам, нашествиям на здешнюю сторону или соседние народы, о чем выше упомянуто, не нанесть здесь излишней тревоги и заботы, и тем не подать повода к мерам и распоряжениям вообще приемлемым, а на границах напрасного движения войск и изнурения их и казенных издержек обыкновенно до ныне бывших; в чем и заключается первый вид консульского в Крыму учреждения» ^{74} .

Итак, крымское консульство — это резидентура русской разведки.

Крым в глазах русского правительства — это непосредственный сосед России, откуда могли вторгнуться турецкие агрессоры. Крым — это клин в теле Русского государства, запиравший ему выход в Черное море. Крым — это и окна на Ближний Восток, он же — естественный перевалочный пункт для русской торговли, которая настоятельно требовала прямых связей со средиземноморскими странами.

А потому по замыслам российского правительства Крым должен стать русским. Знанию будущего театра военных действий в этих расчетах отводилось особое место. В § 5 упомянутой инструкции находим такие узловые моменты: