Российские фантасмагории (сборник)
Шрифт:
— Го-го-го… Орловские, что ли, мать вашу?!
— Они самые, соколики, — донеслось оттуда.
— По разговору узнал, четыре года там работал.
1918
Пантелеймон Романов
Неподходящий человек
Около волостного совета никогда еще не было столько народа, сколько собралось в этот раз.
Мужики сидели на траве около крыльца, собирались кучками и возбужденно
— Что, еще не приходил?
— Не видать.
Из переулка показались два человека, которые шли по направлению к совету.
— Вот он!
Все, сразу замолчав, повернули головы к подходившим.
— Нет, это не он, — сказал кто-то, — это наши московские ребята, вчерась приехали.
— Он скоро и не покажется.
— С мыслями собирается… — сказал насмешливый голос.
— Он бы раньше с мыслями собирался, думал бы, как с народом жить.
Московские подошли, сняв картузы, поздоровались и некоторое время оглядывали собравшихся.
— Чтой-то у вас такой гомон идет? — спросил один из них, хромой на правую ногу, надевая опять картуз.
— Так… Перевыборы.
— Председателя сейчас ссаживать будем! — возбужденно сказал юркий мужичок в накинутом на плечи кафтанишке.
— Ай не задался?
— Да. Неподходящий.
— Коммунист, что ли?
Тот, к кому случайно обратился хромой, лохматый мужик, сидевший на бревне, не сразу и неохотно сказал:
— Бывает, что иной раз и из коммунистов человек попадается.
— А в чем же дело?
— Да не подходит, вот в том и дело, — сказал юркий мужичок. И, присев перед лохматым на корточки, приложился прикурить от его трубочки.
— Мы вот прежнего проморгали, а теперь целый год этот тер нам холку.
— А, стало быть, хороший был прежний-то?
Юркий мужичок хотел было ответить, но очень сильно затянулся дымом и сквозь слезы только махнул рукой.
— Жулик!.. Такой жулик, какого свет не производил. Но брал тем, что человек был простой, обходительный. Он и выпьет с тобой и детей пойдет у тебя крестить.
— В казенный лес дрова с нами воровать ездил, — сказал лохматый с своего бревна.
— Да… Вот только одна беда, — что жулик да сюда заливал.
— Зато слово держал, — сказал кто-то. — Если он тебе что сказал, пообещал, будь покоен.
— Насчет этого правда. Ежели ты ему бутылку поставил и он пообещал тебе, ну, налог там скинуть или что, так уж будь покоен. На кого другого накинет, а тебя не тронет.
— А главное дело, народ не мучил, — сказал лохматый.
— Но жулик это уж верно. Такая бестия, что дальше некуда. Что ни начнет делать, все у него перерасход. В Москву поедет, так он таких себе командировочных наставит, словно один на двадцати лошадях ездил.
Из совета вышел человек в сапогах и суконной блузе.
— Граждане, на собрание, — крикнул он.
Никто
— Из этой компании… Секретарь. Скоро бабью юбку наденет.
И прибавил громко:
— Что ж иттить-то, дай начальство подойдет.
— Кого ж на их место выбирать будете? — спросил хромой.
Юркий мужичок вздохнул, почесал в голове, потом ответил:
— Прежнего придется, Ерохина. К нему вчерась уж на поклон ходили.
— Теперь, пожалуй, куражиться начнет.
— Вскочит в копеечку, — сказал кто-то.
— Ну, и вскочит, что ж сделаешь-то.
— Как же это вы налетели на нового-то? — спросил хромой.
— Как налетают-то… Сменить решили. Сил никаких не стало, все обворовал. А нового-то не наметили. А тут подобралась партия их человек пять. Мы думали, выборы сразу будут, и хлебца пожевать не захватили. А они сперва давай доклад читать. Томили, томили, — у нас уж прямо глаза на лоб полезли.
— Одобряете?
— Шут с вами, одобряем, говорим, только кончайте свою музыку, а то все животы подвело.
— Ну, поднимайте руки, сейчас конец.
Подняли.
— Теперь, говорят, можете расходиться. Благодарим за доверие.
— Не на чем, говорим. А позвольте узнать, за какое доверие?
— А председателя, говорят, выбрали.
— Какого председателя?
— А вы за что руки тянули?
— Мать честная, мы так и сели. Что ж, значит, руку поднял, тут тебе и крышка?
— Не крышка, говорят, а председатель. Глянули мы на него, а он коммунист.
— Идет!! — крикнул кто-то.
Все оглянулись.
Через выгон к совету шел бритый, худощавый человек в белой рубашке, запрятанной в брюки, с галстучком и широким поясом, в карманчике которого у него были часы на бронзовой цепочке.
— По новой моде… — сказал кто-то недоброжелательно. — Ведь он, может, и ничего человек, а вот надо вывернуть наизнанку: люди рубаху из порток, а я в портки запрячу.
— Здорово!.. — сказал пришедший, поднимаясь на крыльцо.
Все расступились. Никто ничего не ответил, только ближние нехотя сняли шапки.
У стола в совете сидели двое: один в блузе, выходивший на крыльцо, другой в вылинявшей от солнца стиранной косоворотке.
Председатель подошел к ним и, что-то говоря, стал доставать бумаги из брезентового портфеля. Потом поднялся человек в блузе и сказал:
— Прежде чем производить перевыборы, товарищи, заслушаем доклад председателя.
— Это опять головы мутить? — крикнул кто-то сзади.
— Опять, дьяволы, оседлают! — сказал еще голос. — Куда ж это Ерохин делся?
— Они вот сейчас примутся читать, а уж когда у тебя глаза на лоб полезут они тут и подвезут не хуже прошлого разу. Дочитались до того, что глаза у всех, как у вареных судаков, стали.