Российские спецслужбы. От Рюрика до Екатерины Второй
Шрифт:
Первыми, кому Екатерина Великая нанесла своей реформой удар, были запорожские казаки, издавна привлекавшие в свою среду активные элементы, готовые выступить против крепостничества. В начале июня 1775 года войска генерала Текели, возвращавшиеся с русско-турецкой войны, внезапно напали на Запорожскую Сечь и полностью разрушили ее. (Такой успех был достигнут благодаря умелым действиям военной разведки и сохранению втайне, благодаря шифрованным письмам.)
В манифесте, извещавшем об этом событии население России, Екатерина отмечала (с плохо скрываемой радостью), что казаки хотели «составить из себя область, совершенно независимую, под собственным своим неистовым управлением». После Ясского мира 1791 года основная масса запорожских казаков была переселена на Кубань [354] .
354
Екатерина II (Электронный вариант) // www.5ka.ru
Не осталась в стороне от «столбовой дороги» губернской реформы и Левобережная Украина, что привело к упразднению там, в начале 1780-х годов «административного деления на полки и сотни и введению наместничеств, губерний и уездов. Все войсковые регалии, напоминавшие о прежней автономии Украины (знамена, печати и др.), были доставлены в Петербург. Таким образом были окончательно ликвидированы остатки автономии Украины и элементы ее национальной государственности» [355] .
355
То
Подведем итоги.
Мы не случайно столь подробно остановились на социальных и экономических преобразованиях, составивших основное содержание внутренней политики Екатерины Великой.
Все дело в том, что Екатерина считала: без опоры на правоохранительные структуры ей не обойтись. И правильно считала: особенности восприятия русским народом реформ могли вызвать сильнейшие социальные потрясения. И только полиция в состоянии была держать ситуацию под контролем.
Императрица, просчитывая каждый свой шаг на этом сложнейшем поле, коим была российская действительность, считала тайный сыск своим первоочередным союзником. Причем воспринимала не как охранительную структуру, а как аналитиков, экспертов, консультантов, проводников своих идей. И в этом она была права.
Здесь стоит вернуться к книге Е. Анисимова, поскольку представленные в ней материалы и обобщения позволяют взглянуть на непосредственную деятельность политического сыска, оставляя в стороне его социальный и экономический аспекты.
И вот что мы находим, применительно к екатерининской эпохе:
«Пришедшая к власти в июне 1762 года Екатерина II и ее ближайшие сподвижники понимали важность политического сыска и тайной полиции вообще. Об этом говорила императрице вся предшествующая история России, а также ее собственная история вступления на трон. Весной и летом 1762 года, когда началась реформа сыскного ведомства, на какое-то время сыск оказался ослаблен. Между тем сторонники императрицы почти в открытую готовили путч в ее пользу, а в это время Петр III не имел точных сведений о надвигающейся опасности и поэтому только отмахивался от слухов и предупреждений разных людей на этот счет. Если бы работала Тайная канцелярия, даже в том виде, в котором она была в 1761 году, то оцин из заговорщиков Петр Пассек, арестованный 26 июня 1762 года и посаженный под стражу на полковую гауптвахту по доносу, был бы доставлен в Петропавловскую крепость, где его пристрастно допросил бы А. И. Шувалов. Учитывая, что Пассек был личностью ничтожной, склонной к пьянству и гульбе, то расспросы с пристрастием быстро развязали бы ему язык, и заговор Орловых был бы раскрыт. (Итак, сыскное ведомство изначально было на стороне Екатерины Алексеевны. Оно сделало свой выбор сознательно, не оставшись в стороне от той политической борьбы, которая захлестывала Россию до самых краев.)
…Пришедшая к власти Екатерина II не хотела повторять ошибок своего предшественника на троне. Тайная экспедиция при ней сразу же заняла важное место в системе власти. В сущности, она получила все права центрального государственного учреждения, а ее переписка стала секретной, и на конвертах в Экспедицию надлежало писать «О секретном деле» [356] .
Сыск не просто превращался в «центральное государственное учреждение», а в структуру, подотчетную исключительно одной императрице. Такая ситуация была на руку и самой Екатерине, и руководству спецслужб, поскольку выводила последние из-под контроля различных ведомств (например, коллегии иностранных дел).
356
Анисимов Е. Дыба и кнуг. Политический сыск и русское общество в XVIII в. М., 1999.
«Политический сыск при Екатерине II многое унаследовал от старой системы, но в то же время был отличен от нее. Эпоха тогдашнего просвещенного абсолютизма предполагала известную открытость общества, либерализм в политике. Реформы Екатерины способствовали упрочению сословного строя, немыслимого без системы привилегий. Привилегии же сословий, в свою очередь, приходили в противоречие с режимом самодержавной власти и всеми ее институтами, в том числе и политическим сыском. В записке 1763 года императрица писала, что дворянские привилегии не уничтожали основополагающих начал законодательства о сыске. Система преступлений по «первым двум пунктам», «подозрение», «извет» и другие атрибуты сыска сохранялись, но применительно к привилегированному классу их действие должно быть смягчено. Дворянина можно подвергнуть наказанию, только если он «перед судом изобличен и виновен не явится», причем доказательства его вины «требуются вящщие, нежели прошву недворянина». Освобождался он и «от всякого телесного истязания», а имение дворянина — государственного преступника не отбирали в казну, а лишь отдавали «в наследство» родственникам. Основой подобного отношения к дворянину-преступнику являлось убеждение, что образованный дворянин потенциально менее склонен к преступлениям, чем не попавший под лучи Просвещения простолюдин. Эги начала были положены в основу законодательства о дворянстве. Однако практика политического сыска показывала, что опасение верховной власти перед лицом угрозы, исходившей от дворянина, как и от любого другого подданного, всякий раз перевешивало данные дворянскому сословию привилегии и преимущества. Закон всегда позволял лишить подозреваемого дворянства, титула и звания, а потом пытать и казнить [357] .
357
Анисимов Е. Указ. соч.
Все эти околодворянские споры, «узлы», несогласовки лишь усложняли спецслужбам их внутреннее существование, так как служившие там дворяне оказывались втянутыми в ненужные никому споры.
Однако в целом концепция госбезопасности времен Екатерины II была основана на поддержании «покоя и тишины» — основы благополучия государства и его подданных. Согласно законодательным запискам Екатерины о будущем устройстве России, Тайная экспедиция имела две главные задачи: во-первых, собирала сведения «о всех преступлениях противу правления» и, во-вторых, «велит преступников имать под стражу и соберет все обстоятельства», то есть проводит расследование. Однако екатерининский сыск не только подавлял врагов режима, «примерно» наказывая их, но и стремился лучше узнать общественные настроения и разными средствами направить их в нужное власти русло. Впрочем, не следует идеализировать реальную политику. (То, о чем мы уже говорили выше.) Средства эти подчас далеко выходили за рамки даже тогдашней законности и очень напоминали (или просто копировали) те осуждаемые просвещенным абсолютизмом методы насилия и жестокости, к которым прибегали власти до Екатерины. Это естественно — природа самодержавия по существу не изменилась. Характерные для второй половины XVIII века проявления либерализма, просвещенности и гуманности в политике отражали во многом лишь стиль правления лично императрицы Екатерины II — женщины образованной, умной, не злой и гуманной. Когда она умерла, и на престол вступил Павел I, самовластие утратило благообразные черты «государыни-матушки», и все увидели, что никакие привилегии и вкоренившиеся в сознание принципы Просвещения не спасают от самовластия и даже самодурства самодержца» [358] .
358
Анисимов Е. Указ. соч.
Да, это так. Но все же, не стоит на одну доску ставить таких двух близких и разных, одновременно, людей, как Екатерина Алексеевна и ее сын Павел Петрович.
«Впрочем, и Екатерина, при всей своей нелюбви к насилию, порою переступала грань тех моральных норм, которые считала для себя образцовыми. Она так и не смогла осуществить свои мечты о справедливом и независимом
359
То же.
Ничему не надо удивляться: императрица правила так, как считала нужным, используя для поддержания порядка и собственного имиджа все те средства подавления и принуждения, которые были накоплены ее предшественниками.
«Как и все ее предшественники, Екатерина II признавала политический сыск своей первейшей государственной «работой», проявляя при этом увлеченность и страстность, вредившую декларируемой ею же объективности. В сравнении с Екатериной II императрица Елизавета Петровна кажется жалкой дилетанткой, которая выслушивала почтительные и очень краткие доклады Ушакова во время туалета между закончившимся балом и предстоящей прогулкой. Екатерина же знала толк в сыске, вникала во все тонкости того, «что до Тайной касается». Императрица сама возбуждала сыскные дела, писала, исправляла или утверждала «вопросные пункты», ведала всем ходом расследования наиболее важных дел, выносила приговоры или одобряла «сентенции» — приговоры. Постоянно получала императрица и какие-то агентурные сведения, за которые платила деньги. В одной из записок генерал-прокурору она писала: «Выправься по Тайной, за что мною сему человеку приказано дать и для чего не выдано?». Она лично допрашивала подозреваемых и свидетелей. В 1763 году она писала генерал-прокурору Глебову: „Нынешнею ночь привели враля […], которого исповедовать должно, приезжайте ужо ко мне, он здесь во дворце будет" [360] .
360
«Александр Иванович Глебов, занимавший в 1761–1764 годах пост генерал-прокурора, родился в 1722 году. В пятнадцатилетием возрасте он был определен сержантом в Бутырский пехотный полк, в составе которого штурмовал турецкую крепость Очаков. 17 августа 1739 года в сражении под Славучанами в чине поручика командовал небольшим отрядом, проявив незаурядную храбрость и смекалку. В этом бою получил тяжелое ранение.
…Находился на военной службе до 1749 года, после чего перешел на «статскую» в чине коллежского асессора. Он сумел завоевать доверие важного елизаветинского сановника графа П. И. Шувалова, который взял его под свое покровительство. Благодаря графу Глебов в 1754 году занял довольно неплохую должность — обер-секретаря Сената, а через два года стал обер-прокурором В ноябре 1758 года был удостоен ордена Святой Анны, а 16 августа 1760 года назначен генерал-кригскомисса-ром.
В отличие от князя Я. П. Шаховского, А. И. Глебов исполнял свои обязанности не столь рачительно, что особенно сказалось на снабжении армии во время войны с Пруссией.
25 декабря 1761 года только что вступивший на престол Петр III назначил А. И. Глебова генерал-прокурором Сената. Будучи очень дружен с императором, он довольно быстро занял прочное место среди приближенных к монарху вельмож. Ему поручалась подготовка целого ряда важных узаконений. В частности, Александр Иванович являлся одним из авторов известных манифестов: от 18 февраля 1762 года «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству» и от 21 февраля 1762 года об уничтожении Тайной канцелярии. В феврале 1762 года А. И. Глебов был награжден орденом Святого Александра Невского, став первым александровским кавалером царствования Петра III.
Будучи опытным царедворцем, хитрым и изворотливым (современники называли его «человеком с головой»), генерал-прокурор А. И. Глебов очень тонко оценил обстановку во время дворцового переворота 1762 года и, несмотря на привязанность к Петру III, сразу же поддержал Екатерину II. Он обладал исключительными способностями и трудолюбием, поэтому Екатерина И, хотя и знала о его дурных наклонностях и корыстолюбии, продолжала держать на высшем прокурорском посту. Более того, она поручила ему вместе с графом Н. И. Паниным руководство только что созданной Тайной экспедицией, занимавшейся всеми политическими делами.
Однако вскоре его положение при дворе заметно пошатнулось, чему в немалой степени способствовали сомнительные коммерческие сделки, особенно связанные с винным откупом в Иркутске, в которые он втянулся еще в бытность свою обер-прокурором. После проведенного расследования Екатерина II нашла, что Глебов в этом деле оказался «подозрительным и тем самым уже лишил себя доверенности, соединенной с его должностью». 3 февраля 1764 года А. И. Глебов был смешен с поста генерал-прокурора, с предписанием императрицы «впредь ни на какие должности его не определять».
Тем не менее Екатерина II и сама не склонна была отказываться от толкового, хотя и корыстолюбивого, сотрудника. Поэтому А. И. Глебов сохранил за собой должность генерал-кригс-комиссара, а в 1773 году был даже пожалован в генерал-аншефы. В 1775 году он получил новое назначение — стал Смоленским и Белгородским генерал-губернатором. Но уже в следующем году ревизия вскрыла серьезные злоупотребления и хищения в Главном кригскомиссариате. учиненные в бытность руководства им Глебовым. По поручению Екатерины II была образована специальная Следственная комиссия, а в июне 1776 года Глебов был вызван из наместничества в столицу, и тогда же его отстранили от всех должностей «донеже по делам, до него касающихся, решение последует». А. И. Глебов оказался под судом и подвергся допросам. Окончательный приговор по делу был утвержден Екатериной II лишь 19 сентября 1784 года, Глебов был признан виновным «в небрежении должности» и исключен из службы. На имения его наложили арест. Удаленный от всех дел А. И. Глебов проживал либо в своем имении в Москве, на Ходынке, либо в подмосковном Виноградове. Александр Иванович был женат трижды. Первая его жена Екатерина Алексеевна (урожденная Зыбина) умерла в 1746 году; вторая — графиня Мария Симоновна (урожденная Гендрикова) скончалась в марте 1756 года, через полтора месяца после свадьбы. Незадолго до своей отставки он женился в третий раз, взяв в супруги свою экономку Дарью Николаевну Франц, из-за чего рассерженная Екатерина II приказала не допускать его ко двору.
А. И. Глебов скончался в июне 1790 года и погребен в своем имении Виноградово» (См.: Звягинцев А., Орлов Ю. Око государево // «Обозреватель — Observer»N02_98/2_15.HTM).
Под постоянным контролем императрицы шло расследование дела Василия Мировича (1764 год), самозванки — «княжны Владимирской», т. е. «княжны Таракановой»… (1775 год). Огромна роль императрицы при расследовании дела Пугачева в 1774–1775 годах, причем Екатерина II усиленно навязывала следствию свою версию мятежа и требовала доказательств ее. Самым известным политическим сыскным делом, которое было начато по инициативе Екатерины II, оказалось дело о книге А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» (1790 год). Екатерина указала разыскать и арестовать автора, прочитав только 30 страниц сочинения. Императрица еще работала над своими замечаниями по тексту книги Радищева, ставшими основой для допроса, а сам автор был уже «препоручен Шешковскому». Направляла императрица и весь ход расследования и суда. Через два года Екатерина руководила организацией дела Н. И. Новикова. Она дала указания об арестах, обысках, сама сочинила пространную «Записку» о том, что надо спрашивать у преступника, а потом вносила уточнения к списку вопросов. Возможно, что ей принадлежат явно неодобрительные «возражения» на ответы Новикова. Наконец, она сама приговорила Новикова к пятнадцатилетнему заточению в крепости» [361] .
361
Анисимов Е. Дыба и кнут. Политическим сыск и русское общество в XVIII в. М., 1999.