Ростов-папа
Шрифт:
— Петь, — окликнул я его.
— Чего?
— Можно личный вопрос задать?
— Задавай.
— А ты хоть развёлся?
— Нет, — вздохнул он.
— А собираешься?
— Это уже второй личный вопрос, — хмыкнул напарник. — Не знаю, Жора. Вроде и порвал с супругой на почве классовой неприязни, но всё как-то непросто. Умом принял, а сердцем — нет. Время нужно.
— Если ещё не определился, тогда девке голову не мути. Я же вижу, какими глазами Варя на тебя смотрит.
—
— В ажуре, — поправил его я.
— Да и хрен с ним!
В дверь протиснулся пацан лет двенадцати, закутанный в какие-то обноски. Лицо у мальчишки было чёрным от сажи, ботинки размера на три больше и явно просили каши. По всем признакам — явный беспризорник.
— Кто тут из вас Михайлов будет? — важным тоном поинтересовался он.
— Я, а что?
— Не брешешь?
— Не врёт, — улыбнулся я.
— Хорошо, коль так. Тебе велено записку передать, — пацан вытащил из пазухи засаленный клочок бумаги и передал Петру.
Развернулся, чтобы уйти, но я его остановил: уж больно голодными были его глаза.
— А ну, погоди, шустрый. Тебя как зовут?
— А тебе зачем? — насторожился пацан.
— Да ты не бойся — не укушу.
— Ну… Федькой кличут.
— Петра ты уже знаешь, а я Георгий.
— Наше вам с кисточкой, Георгий, — немного паясничая ответил беспризорник.
— Федь, ты есть будешь?
— Не откажусь.
— Тогда иди мой руки и лицо, а потом мы тебя покормим. Петь, что у нас из жратвы имеется?
— Я в буфет сгоняю, — подумав, произнёс напарник.
Я достал из внутреннего кармана пиджака деньги, отдал Петру.
— Зачем? — удивился он.
— Моя доля.
Федя вернулся через минуту.
— Руки покажи, — попросил я.
— Вот, — продемонстрировал он относительно чистые ладоши.
— Молодца. Садись, подождём, когда Пётр вернётся.
Уже скоро парнишка прихлёбывал горячий сладкий чай из стакана в медном подстаканнике, а рядом стремительно уменьшалась горка пирожков с картошкой и капустой, купленная в буфете.
Закончив с едой, Федя вытер лицо рукавом и поднялся.
— Спасибо, дядечки!
— На здоровье. Федь, ты где живёшь? — спросил его я.
— Где заночую, там и живу, — весело ответил он. — Вам-то какой с того интерес?
— Так давай мы насчёт тебя что-то придумаем.
— Э нет, так не пойдёт, — замотал головой он. — Я на казённый кошт не пойду, мне свобода дороже. Один раз уже убёг из распределителя, удеру и второй. Прощевайте, дядечки.
И, словно боясь, что мы сейчас схватим его и отправим в детский приёмник-распределитель, быстро выскочил из кабинета.
— Жалко его, — вздохнул я.
— Жалко, — согласился Пётр. — А сколько
— Здорово, — произнёс я, не вдаваясь в детали, что это, скорее всего, пошли в ход мои идеи, высказанные в том числе и товарищу Дзержинскому.
Дай бог, всё выгорит! Буду счастлив за ребят для которых такие училища станут путёвкой в жизнь.
И всё-таки приятно осознавать твою полезность и пусть косвенное, но причастие к такому важному делу.
— Петь, что в записке? — опомнился я.
— Новости от Филимоши. Помнишь скупщика краденного?
— Которого ты скупым рыцарем назвал?
— Ага. В общем, были у него гости, приносили вещицы похожие на те, что украли у Филькенштейнов.
— Супер! И что Филимоша?
— Сделал как просили: сказал, что денег пока нет, предложил заглянуть вечерком, часиков в семь, перед закрытием.
— Получается, что в поимке Мамонта мы сегодня не поучаствуем, — печально произнёс я.
— Пусть чекисты его ловят. Вон, как Мышанский сходу завёлся. Думаю, у него возможностей побольше нашего будет, а мы свою работу сделали, — он показал на стопочку листов с адресами. — Тем более разорваться всё равно не получится.
Взяв Пашу Рыженко, мы поехали к Филимоше. Старик — скупщик краденного нашему визиту не обрадовался, особенно его возмутило, что преступника мы собрались брать у него на квартире.
— Вы с ума сошли?! — задохнулся от возмущения Филимоша. — Да если узнают, что я вам помогаю, ко мне больше никто никогда не придёт!
— И тогда ты начнёшь зарабатывать на жизнь честным трудом, — спокойно парировал его упрёки Пётр. — Ты. Филимоша, не гоноши: мы всё провернём аккуратно, никто в ваших кругах даже не заподозрит, что ты при делах.
Договорились, что Пётр будет играть роль помощника скупщика краденного, Паша спрячется в доме и придёт ему на выручку, а я буду контролировать периметр снаружи.
На улице было холодно, и пусть я оделся потеплее, постепенно мороз сделал своё чёрное дело: я почти перестал чувствовать кончики пальцев на руках и ногах. Ещё немного, и околею как собака.
Часов в семь возле дома стал крутиться щупленький словно воробей мужчинка с сумкой в руках, он нарочно несколько раз прошёл мимо входа, постоянно крутил башкой и явно прислушивался к тому, что происходит внутри. Я догадался, что это наш клиент, но догадок было мало: нужно, чтобы он зашёл к Филимоше и выложил все карт на стол.