Рот, полный языков
Шрифт:
— О, я… — Спрятав лицо в ладони, Джейн разрыдалась. Дотти поспешила к девушке и, приобняв бедняжку одной рукой за плечи, провела ее мимо смущенных ученых.
Агассис собрался было встать, но сообразил, что пуговицы расстегнуты и потому шевелиться не стоит, и остановился на том, что чопорно сложил руки на виновном месте, и сказал:
— Эдвард, вы не поняли истинного смысла этой вполне невинной сцены.
— Прошу вас, не оскорбляйте мои умственные способности. Будь обстоятельства более очевидными, им было бы место на литографии Сонреля к «Фанни Хилл». Можете, однако, положиться на мою лояльность и сдержанность — пока будете их достойны. Пока же
Вскоре Агассис остался наедине с Цезарем.
— Что ж, — сказал бур, — в майн стране…
— Да катитесь вы с вашей чертовой страной!
— Не слишком фы ласкофы с тем, кто добыл вам теплое мештечко в Гарварде.
— И как же именно вы это сделали? — поинтересовался Агассис.
Цезарь открыл было рот, собираясь ответить, но Агассис поднял руку, чтобы его остановить.
— По размышлении зрелом оставьте это при себе. Цезарь улыбнулся:
— Und при Дотти.
8
Рыбная история
В медвежьих лапищах Якоба Цезаря тонкий кронциркуль казался зубочисткой. Острия измерительного инструмента терялись в шерстяных завитках на макушке Дотти Цезарь. Пожевывая ивовый прутик для очистки зубов, прихлебывая какой-то туземный напиток из пустой скорлупы от страусиного яйца, привезенного из дома, готтентотка терпеливо давала себя осмотреть. Чтобы скоротать время, она листала «Нану» Бальзака во французском оригинале и то и дело хихикала.
Цезарь называл замеры, точно матрос на Миссисипи, лотом проверяющий глубину и выкрикивающий: «Марк Твен» [145] .
— Три запятая шесть, пять запятая девять, десять запятая двенадцать…
За письменным столом Агассис выстраивал по этим цифрам замысловатую кривую и одновременно записывал их в таблицу, состоящую из нескольких граф и колонок. Наконец он поднял руку, показывая, что данных у него достаточно.
— Ну вот, — сказал ученый, — все именно так, как я и подозревал. С точки зрения краниометрии и френологии ваша готтентотская подруга не обладает достаточно развитым черепом, чтобы ее можно было отнести к разумным существам. Как и остальные представители ее расы, по своему умственному развитию она ближе к шимпанзе, чем к человеку.
145
К сожалению, непереводимая игра слов. Выражение «Mark twain», которое взял себе как псевдоним писатель Сэмуэль Клеменс, имеет буквальное значение «норма пополам». В XIX в. его использовали лоцманы и матросы речных судов для обозначения замеров глубины фарватера.
— Что за чушь фы городить?
Агассис вспыхнул от раздражения.
— Послушайте, старина, все вот тут написано черным по белому, неопровержимо доказано математикой. Да ведь у нее вместо Шишки Проницательности впадина! Не говоря уже про искажение по Узлу Мышления и гипертрофированный Изгиб Эротичности. И общий объем ее черепной коробки явно недостаточен. Получи Сэм Мортон [146] ее препарированный череп, готов поспорить, он смог бы набить в него всего несколько унций картечи.
146
СэмюэльДж. Мортон (1799–1851) — врач из Филадельфии, измеривший сотни черепов с целью доказать врожденные различия между расами,
Цезарь с отвращением швырнул о стену кронциркуль. Одна «нога» засела в акварели, запечатлевшей родную деревуш ку Агассиса.
— Это фаш череп набит картечью, Луи! Нихт разумна… Да как фы мошете такое гофорить, пошти месяц прожиф с ней нос к носу?
Агассиса от этой метафоры передернуло.
— Никакой личной вражды тут нет, Якоб. Это чисто научное заключение. А с наукой не поспоришь! Да, конечно, ваша подруга обладает определенными инстинктивными качествами, которые могли бы одурачить профана, заставив его думать, что она способна рассуждать, как человек. Но более тщательный анализ показывает, что к истинно логическим заключениям она способна не больше… — Агассис силился подыскать уместно невероятное сравнение, — чем Tursiops truncatus, дельфин-афалина.
На это ему, отложив книгу, ответила Дотти. Агассис был вынужден признать, что ее английский, хотя еще ученический, значительно улучшился с ее приезда.
— Предположим, профессор Агассис, что я признаю, что стою на ступень ниже представителей вашей белой расы. Предположим, я назову себя животным. Не думаете ли вы, что даже животные заслуживают этичного обращения?
— Нуда, в определенных границах… то есть если на карту не поставлено благо человечества.
— Тогда как вы оправдываете гнусные надругательства, которым подвергают чернокожих рабов на вашей второй родине? Порки, разлучение членов семьи, непосильный труд от рассвета до заката…
Агассис кашлянул, прочищая горло. Вынул носовой платок и высморкался. Он поймал себя на том, что не может встретиться с бушменкой взглядом.
— Нелепость какая! Я уподобляюсь душевнобольному, спорящему о метафизике с собакой! Но пусть никто не скажет, что Агассис когда-либо не ответил на брошенный ему вызов, сколь бы абсурдным он ни был! Прежде всего, дерзкое ты существо, американская система возникла задолго до моего приезда, и к ее установлению лично я никакого отношения не имею. Морально я выше этой проблемы. Тем не менее человек, пожелавший защитить систему, может найти в ней немало доброго. Во-первых, она принесла свет христианства многим душам, которые в противном случае Пребывали бы в моральном невежестве. Во-вторых, материальные условия жизни американских чернокожих неизмеримо выше уровня жизни на их старой родине. Колючки и глина сменились деревом и кирпичом. Питательный хлеб И свежее молоко с лихвой заменяют корни и личинки.
— Лишинки не есть плохи, если знать, как их приготофить, — вставил Цезарь.
Это замечание Агассис оставил без внимания.
— И в-третьих, их не требующий ума труд в основе своей полезен для их конституции и обеспечивает стране в целом более высокий уровень жизни. Если это достигается ценой нескольких ударов кнутом — насколько я понимаю, назначаемых только, когда подлинно заслужены, — то порабощение негров вполне оправданно. И вообще, неужели, будь они свободны, они жили бы иначе?
— С ваших слов все выглядит довольно привлекательно, профессор Агассис, — с самым серьезным видом ответила Дотти. — Может быть, вы согласились бы хотя бы на день-другой поменяться местами с рабом?
Агассис подскочил от ярости.
— Что за смехотворное предложение! Только представьте себе меня, Луи Агассиса, воющего негритянский псалом на хлопковой плантации! Сами видите, Якоб, насколько мало ход мысли этого существа походит на мышление истинного человека. Даже вы теперь должны это признать.