Рота Его Величества
Шрифт:
— Я не опоздал? — спросил, улыбаясь.
— Вовремя! — успокоил я.
— Разрешите стать в строй?
— У нас здесь грязно! — предупредил я.
— Не страшно! — улыбнулся он.
Я пожал плечами: было бы желание. Он занял место на правом фланге.
— Взво-од!..
Я выбрал самую грязную трассу. Мы бежали по болоту, прыгали в ручьи, рассекали ржавую воду глубоких луж. Князь отстал, но упорно тащился следом. Воля у него оказалась железной: я давно бы плюнул. Взвод вовсю стрелял, когда Горчаков добрался до стрельбища. Дышал он тяжело, лицо его было бледным.
— Можно мне? — спросил,
Я протянул ему «калаш».
— Интересное ружье! — сказал он, вскидывая ствол.
На всякий случай я отступил в сторону. Горчаков расставил ноги и приник к прицелу. Первый выстрел ушел в «молоко», но со второго он приноровился. Мишени падали одна за другой.
— Славное ружье! — сказал князь, возвращая автомат. — Я б не отказался.
— Записывайтесь в роту! — предложил я.
Он засмеялся и окинул взглядом свой перепачканный мундир. Грязь покрывала его до погон. Горчаков снял с пояса тину, задумчиво рассмотрел.
— Приличия требуют, чтоб вы посетили меня с ответным визитом, — сказал он, бросив тину на землю. — Завтра устроит?
— Время?
— Семь утра. Летчики просыпаются рано…
Встать мне пришлось в пять — аэродром располагался за городом. Ошибку князя я не повторил: на мне был старый камуфляж, еще сырой от вчерашней стирки. Горчаков встретил меня у штаба. Окинув взглядом наряд, улыбнулся:
— В небе грязи нет, Илья Степанович!
Унтер-офицер помог мне облачиться в кожаную куртку и такой же шлем.
— Приходилось летать? — спросил князь.
«На швейных машинках — нет!» — хотел сказать я, но передумал. Самолеты, стоявшие на летном поле, были копией «По-2». Фанерный фюзеляж, открытая кабина, крылья, обтянутые перкалем. Я не стал обижать хозяина и покачал головой. Горчаков заскочил в кабину пилота, я забрался во вторую. Механик провернул винт, мотор чихнул и застрелял, выбрасывая дым из патрубков.
Я представлял, что меня ждет, потому пристегнулся заранее. «По-2» разбежался и пополз вверх. Я с интересом наблюдал за картинами, открывавшимися внизу. Огромный луг, служивший летным полем, строения и палатки-ангары на нем, серебристые крестики-самолеты… Внезапно картинка скользнула влево — князь заложил вираж. Меня бросило вбок, затем — в другой, внезапно луг оказался над головой, а облака под ногами. Земля и небо стали меняться местами, при этом они еще крутились. Тошнота подступила к горлу, но я сдержался. Бывало и хуже. В горах Кавказа у нашей «вертушки» отказал мотор, она стала вертеться вокруг собственной оси; все замелькало в бешеной пляске: склоны, долины, ущелья… При этом мы еще падали. Неимоверными усилиями пилоту удалось запустить мотор, мы благополучно сели, но салон, форма, багаж — все оказалось в блевотине…
Мотор самолета внезапно умолк, в кабине запахло бензином. Мир перестал вращаться и постепенно вернулся в привычное состояние. Мы планировали в сторону летного поля, было тихо, только ветер свистел в расчалках. Князь решил удивить гостя необычной посадкой. Чудак! Летающие этажерки превосходно планируют, это знают даже дети. Светило солнце, трава летного поля, скользившего нам навстречу, была изумрудно-зеленой, по голубому небу бежали легкие облака; в порыве чувств я запел:
Обнимая небо крепкимиорал я дурным своим голосом.
Если б ты знала, если б ты знала, Как тоскуют руки по штурвалу… Лишь одна у летчика мечта — высота, высота… Самая высокая мечта — высота, высота.Высоту тем временем мы теряли. Самолет коснулся колесами земли, слегка подпрыгнул — «скозлил» и побежал по лугу. Я едва не прикусил язык и умолк, наблюдая бегущих навстречу людей. Их было на удивление много. Впереди катил выкрашенный в красный цвет автомобиль.
«Они так каждую посадку встречают?» — подумал я с удивлением.
Тем временем «По-2» замедлил ход, я отстегнул ремни и выскочил на крыло. Князь вывалился из кабины, как мячик.
— Бежим! — Он схватил меня за руку и потащил прочь от самолета. Я удивился, но последовал за ним. Мы отбежали метров на двадцать. Князь остановился и посмотрел на самолет. Я оглянулся. «По-2» как ни в чем не бывало стоял на травке и совершенно не собирался нас преследовать.
— Что случилось? — спросил я.
— Бензопровод лопнул! Я отключил мотор, чтоб не загореться, но все равно в любую минуту…
— Да-а… — сказал я, осознавая. — Подвиг Гастелло!
— Какой такой Гастелло? — удивился Горчаков.
— Советский летчик. Направил горящий самолет на скопление врага, геройски погиб…
Набежавшая толпа не дала мне досказать. Нас окружили, затискали, закидали вопросами. Высокий капитан в черной пилотке оказался перед нами, и все умолкли.
— Везучий вы, Николай Сергеевич! — сказал капитан. — Мы, когда увидали бензиновое облако, подумали: «Все!» А у вас пассажир…
— Представляете, он пел! — наябедничал князь.
— Пел? — удивился капитан. — Что?
— Летчик набирает высоту… А мы в это время падали!
Толпа взорвалась смехом.
— Семенов! — крикнул капитан.
Из-за спин появился солдат с подносом. На нем красовался граненый штоф. Капитан вытащил пробку и наполнил стопку.
— С первым вылетом и воздушным крещением!
Я опрокинул стопку, не почувствовав вкуса. Разум осознал происшествие только теперь, начинался отходняк, водка пришлась как нельзя вовремя. Капитан налил и князю, после чего уставился на меня. Стоявшие рядом офицеры чего-то ждали, и я догадался.
— Могу ли я пригласить вас в ресторан, господа? Отметить второе рождение?
— Почтем за честь! — ответил капитан.
Из ресторана мы вывалились полными друзьями. Мне пообещали научить летать, а я — организовать авиаотряду показ фильмов о военных летчиках. До предложений дружить семьями не дошло по причине отсутствия таковых — офицеры отряда оказались холостяками. Летчики разобрали извозчиков, а я повез Горчакова, теперь уже просто Николая, на своей пролетке. Князь снимал квартиру в доходном доме.