Рота
Шрифт:
– Все за мной бегом, марш. Смотреть внимательно. Остерегаться недобитков.
За выступом рощицы открылась плавно спускающаяся на полверсты, исчерченная следами колёс и гусениц зелёная луговина, в конце которой поперёк протянулась цепочка деревьев, видимо растущих вдоль грунтовой дороги. Именно там, в завесе дыма и пыли сгрудились машины, многие из которых чадно горели.
Пока бежали трусцой, я начал прикидывать ситуацию к носу. До сих пор обрушившиеся на мою голову события не давали ни малейшей возможности уточнить, кто же я такой, где оказался, какой нынче год, месяц и число. Судя по растительности сейчас разгар лета. Местность равнинная, умеренно лесистая, значит не юг, не север и не Прибалтика.
Я старался не сбить дыхание, вглядываясь в приближающуюся разгромленную колонну и слушая, как за моей спиной топочут ноги бойцов.
Между тем в памяти стала всплывать масса информации по состоянию, дислокации, направлению ударов и перемещений армий и дивизий вермахта и РККА в начале Великой Отечественной войны. Поразительно, ведь до сих пор история той войны вовсе не входила в круг моих интересов! Однако вспомнилось буквально всё в мельчайших подробностях, что когда-либо, даже мельком, довелось увидеть, узнать или прочитать. Сотни книг, статей, фотографий, мемуаров, имён, дат, названий операций и номеров соединений побежали перед глазами словно лента. Потрясающее ощущение всезнания настолько ошеломило, что я даже приостановился и потряс головой, словно желая раскидать информацию по углам памяти. Опомнившись, я поспешил догнать своих бойцов.
За полсотни метров мы перешли на шаг, подняли оружие и осторожно приблизились к скучившимся на грунтовой дороге машинам. Последним поперёк грунтовки раскорячился броневик с оторванным задним мостом. Рядом с ним в луже бензина горели перевёрнутый мотоцикл и лёгкий гусеничный вездеход. Из восьми тентованных трёхтонных Опелей-Блитц три были безнадёжно искорёжены взрывами, один свалился на бок в придорожную канаву. Ещё два чадно горели, потрескивая полыхающими скатами. Зато две передние машины имели вполне сохранный вид. Первая стояла с большим бортовым прицепом на жёсткой сцепке. Среди воронок и огня в разных позах раскинулись десятка два мёртвых немцев, все в камуфляжных куртках. Среди них некоторые агонировали. В сторону недалёкого леса по примятой траве тянулись цепочки следов от ног и колёс.
Бойцы осторожно разбрелись вдоль разгромленной колонны. И буквально через минуту раздался громкий голос Сашки:
– Товарищ сержант, глядите, кого я нашёл.
Обойдя разбитый грузовик, я увидел двух бойцов, направивших винтовки на сидящего у колеса гитлеровского офицера. Серая фуражка с чёрной тульей, кокардой и птицей валялась рядом, кровь и копоть испачкали его лицо, висящую только на правой руке пятнистую куртку и расстёгнутый серый мундир. Левый рукав, левый бок и левая штанина потемнели от крови. По гладкому погону с продольным рифлением я понял, что он лейтенант. Чёрные с розовым кантом петлицы означали принадлежность к бронетанковым войскам. Опираясь на землю правой рукой, он морщился от боли и пытался сфокусировать взгляд.
Я ещё с институтских времён кое-как изъяснялся на немецком, а тут вдруг неожиданно для самого себя свободно заговорил на хохдойч:
– Leutnant, sich vorstellen. (Лейтенант, представьтесь).
– Leutnant Paul Lemke. (Лейтенант Пауль Лемке).
– Ihre Division und Teil? Machen Sie nicht den R"uckgriff auf Kraft. (Ваша дивизия и полк? Не заставляйте прибегать к насилию).
– 47 Armeekorps, 18 Panzer-Division, 88 Aufkl"arungs-Bataillon, erste Roth. (47 моторизованный корпус, 18 танковая дивизия, 88 разведывательный батальон, первая рота).
– Aus Gruppe Heinz Guderian? (Из группы Гейнца Гудериана?).
– Ja. (Да).
– Ihr Ziel ist es hier? (Ваша цель здесь?).
– Intelligenz Reiseroute und Vernichtung der Reste bolschewistischen Truppen. (Разведка маршрута и уничтожение
– Wohin Schlag Ihrer Division? (Куда направлен удар вашей дивизии?).
– Auf Slonim und weiter auf Baranovichi und Minsk. (На Слоним и дальше на Барановичи и Минск).
– Wenn hier wird Ihr Division? (Когда здесь будет ваша дивизия?).
– Nach 6 oder 7 Stunden. Nach Wartung, tanken, Mittagessen und Anweisungen. (Часов через 6 или 7. После обслуживания техники, заправки топливом, обеда и инструкций).
– Wo ist jetzt 24 Armeekorps? (Где сейчас 24 корпус?).
– In Iwatsevitshci, am Abend wird auf Baranovichi. (В Ивацевичах, к вечеру двинет на Барановичи).
Под впечатлением от своих новых способностей я задумался, машинально расстегнул карман гимнастёрки, достал и раскрыл солдатскую книжку. Батов Василий Захарович 1915 года рождения. Образование 8 классов. Гражданская специальность тракторист. Призывался из Калининской области. Сержант. 17 механизированный корпус РККА. 27 танковая дивизия. 27 мотострелковый полк.
Вот теперь информация сопоставилась, и всё встало на свои места. Я оказался в окрестностях городка Слоним, который растянулся вдоль излучины речки Щара, текущей с севера на юг. К западу находился так называемый Белостокский выступ, в котором сейчас фашисты рассекают, окружают и бьют разрозненные корпуса и дивизии 3, 4 и 10 советских армий. К востоку от Щары расположились недоукомплектованные дивизии 47 стрелкового и 17 механизированного корпусов. Сюда же должны отойти остатки разбитого под Брестом 14 мехкорпуса. И над всем этим скопищем, как чудовищные стальные клещи сжимаются две германские танковые группы: Гудериана с юга и Гота с севера. Гудериан, как одержимый, прёт от Бреста и в известной мне истории 24 июня его передовые батальоны уже вышли к Слониму и столкнулись с частями нашей дивизии. Тогда немцев задержали на сутки. Значит, сегодня 24 июня. А коли так, то наврал лейтенант Лемке. Танки фон Швеппенбурга двинут из Ивацевичей на Барановичи только завтра.
Та-ак. До катастрофы остались считанные дни и даже часы, и, похоже, надежды на благополучный исход почти нет. Необходимо немедленно принимать решительные меры. Но как их тут принимать? Что я, простой пехотный сержант, могу сделать в этой жуткой неразберихе, когда обос… растерявшиеся генералы ничего сделать не могут, а в штабах сейчас творится чёрт знает что. Да, какие там, нахрен, генералы, если и Генеральный штаб, и Правительство, и сам Сталин потрясены начавшимся хаосом.
Почти все западные корпуса и соединения формировали наспех по мобилизации накануне войны, наскребали личный состав с миру по нитке из разных областей. Кадровых командиров в них почти нет, оружия кот наплакал, а основная техника застряла где-то под Минском и Смоленском. В 17 мехкорпусе более-менее боеспособна только наша 27 танковая дивизия, поскольку её сформировали на основе штатного танкового полка. Но даже в ней танков чуть. Артиллерия и зенитки имеются, да снарядов к ним нет. Во всём корпусе на 30 тысяч душ приходится 10 тысяч винтовок почти без патронов. Зато немец вооружён до зубов. Как хочешь, так и воюй, можно плеваться в него, можно матом ругаться, или дубины в лесу вырубить.
Я поднял глаза. Сашка и бойцы уставились на меня с открытыми ртами и ошалевшим видом.
– То-ва-рищ сержант, так вы и немецкий знаете. Чисто как немец болтаете. И откуда, коль не секрет, умение, – с подозрением проговорил Сашка и прищурился.
– Вот видите, бойцы, что значит образование. Память хорошая, да учился прилежно. А вы, небось, меня в уже немецкие шпионы записали. А?
– Да, что вы такое говорите… Однако вон оно как…
– Так, бойцы, лейтенант много полезного наболтал, и теперь больше не нужен, – я сделал рубящий жест, – понятно?