Ротапринт

Овчинников Олег Вячеславович

– Дай сюда! – сказали рядом. Сразу две руки легли мне на плечи, но я решительно стряхнул их и поднес к глазам еще теплый листок.

Вверху листа, по центру располагался заголовок:

УДОСТОВЕРЕНИЕ

Далее, с красной строки шел текст:

«Сим удостоверяется, что Кривцов Роман Георгиевич (далее – дедушка Рома) в соответствии с указом министра обороны от 02 ноября выслужил установленный

срок срочной службы и подлежит немедленной демобилизации. Воинские проездные документы выписаны до пункта г. Бузулук, Оренбургской обл. На пути следования военным патрулям предписывается оказывать дедушке Роме всемерное почтение.

В ожидании решения об увольнении дедушке Роме строго запрещается:

1. ходить быстро, тем более бегать;

2. говорить громко, кроме тех случаев, когда дедушка хочет поделиться боевым опытом с молодыми военнослужащими;

3. реагировать на команды «Подъем», «Отбой» и все промежуточные, если только они не отданы: а) вежливо, б) вовремя;

4. отзываться на обращение по званию.

Дедушке Роме разрешается все, что не противоречит пунктам 1–4».

И уже внизу листа, апофеозом казарменного романтизма шли шесть зарифмованных строк:

Рома, спи, спокойной ночи,

Дембель стал на день короче,

Пусть приснится дом родной…

Я не смог дочитать глупый стишок. Впрочем, он успел мне осточертеть еще в исполнении Гаурия, потом заикающегося буфера, модуля памяти и, наконец, в моем собственном, когда я сливал данные на диск. За спиной прошлепали босые пятки, и чья-то голая рука бесцеремонно отобрала у меня листок, оставив на белой бумаге отпечатки влажных пальцев.

– О! Клево получилось! – Курчавый, он же новоиспеченный дедушка Рома, в одних трусах, весь блестящий от пота, с одобрением рассматривал результат коллективного творчества. – Пива бочка, водки таз, батьки Путина приказ, – кивая в конце каждой строчки, дочитал он и резюмировал: – Класс! Хоть сейчас в альбом!

Разгулявшийся дождь лил в глаза, затекал в уши, заливал за воротник. Брызги, разлетающиеся из-под подошв, мало-помалу окрашивали штанины однотонно-коричневых джинсов в цвет «хаки». Я не замечал дождя, не обходил луж и ни разу не вспомнил про сложенный зонтик,

которым ожесточенно размахивал, отмеряя шаг.

Киберпанк! – думал я, шагая мимо плаката про винтовку, ласку и смазку. – Натуральный армейский киберпанк! Красноказарменный! Бессмысленный и беспощадный.

Нашей армии не нужна качественная техника, опытные командиры, современное оружие. Зачем?! Дайте этим парням автоматы Калашникова, немного, по одному на взвод, да еще, без счета, выдайте вафельных полотенец, зубных щеток и спичечных коробков. Тогда тот, кому достанется автомат, выйдет в одиночку против любого числа врагов и будет счастлив. Да-да, счастлив, потому что ему, по крайней мере, хоть какое-то время не придется бриться полотенцем, драить полы зубной щеткой и измерять площадь казармы спичечным коробком под монотонное «вжжж-вжжж» большой зеленой пуговицы, которое только и помогает старослужащим не сойти с ума в ожидании увольнения.

Поравнявшись со ржавым памятником былому величию российской армии, я в сердцах пнул по колесу то ли зенитной, то ли… – да гаубицы же, черт ее возьми, гаубицы! – и скривился от боли, когда древняя шина на поверку оказалась литой и очень твердой.

Набрать текст без компьютера? Ерунда! Семечки! Смоделировать искусственный интеллект мощностью в сотню естественных – тоже не проблема. Этим ребятам, едва достигшим совершеннолетия, но уже поднаторевшим в бездумном исполнении самых бессмысленных приказов, впитавших слово «эмуляция» вместе с первым десятком отправленных на родину «дембельских поездов», по плечу задачки посложнее. Вывести пару дивизий в чистое поле, распределить обязанности, кому гудеть, кому карабкаться на спины, а кому обеспечивать невесомость – и мы покорим Марс! А потом – двинемся дальше.

Да-да, мы покорим вас всех! – кивнул я массивным пятиконечным звездам, украшающим чугунную ограду училища. – Мы завоюем космос, раз уж на Земле у нас не осталось достойных противников. С ТАКОЙ армией мы можем все!

Я пинком распахнул полупрозрачную дверь КПП, с упоением наполнил легкие сыроватым воздухом свободы и резко развернулся, зачем-то пробормотав себе под нос:

– Нале-е… ву!