Ротмистр авиации
Шрифт:
— Шутка?
— Какая шутка, говорю самым серьезным образом. Профессиональный контрразведчик, из ПКРБ. Что, Паша, заманчиво?
Белков осторожно бросил камень в кусты.
— Заманчиво, но ведь это — лезть черту в пасть, ПКРБ… Серьезная организация. А что за человек?
— Из армейских, воевал с японцами. ПКРБ — не охранка.
— Все равно это прихвостни режима.
— Паша, я этого человека… как бы тебе объяснить — чувствую. Потом — он прекрасно знаком с системой сыска и слежки, тренирован, профессиональный конспиратор.
—
— Конечно. Но я много говорил с ним. По-моему, этот человек сам — гонимый. Он потерян, не нашел себя.
Его должны, если я не ошибаюсь, вот-вот уволить из контрразведки.
Оба замолчали. Сквозь притихшую листву в светлых сумерках слабо желтели окна госпиталя. С площадки в центре сада, от скамейки, где курили больные, слышался смех.
— Андрей, я хотел бы быть таким же оптимистом. Согласен, такой человек может быть нам полезен. Но ведь мы должны ему верить.
— По-твоему, пусть Солодовникова берут? — Так как Белков молчал, Зубин добавил: — Хорошо, я знаю твою осторожность. Если хочешь, давай его проверим.
— На чем?
— Ну, способов тысяча. Завтра зайдет Таисия Афанасьевна, посоветуемся с ней. Ты ведь знаешь, какой у нее глаз. С Таисией Афанасьевной могла бы пройти подставная квартира.
9
Войдя в кабинет Курново, Губарев остановился у двери. Полковник хмыкнул, осторожно положил сигару на край пепельницы.
— Доброе утро, Александр Ионович. Что-нибудь случилось?
Лицо Курново ничего хорошего не предвещало, он не любил, когда к нему врывались без доклада. Пусть, подумал Губарев, сейчас задача одна — предупредить последствия ночных событий.
— Доброе утро, Владимир Алексеевич. Кое-что действительно случилось. Мне требуется ваше содействие.
Полковник некоторое время изучал его. Решив изменить тон, кивнул:
— Прошу, Александр Ионович, садитесь, — подождал, пока Губарев сядет. — В чем содействие?
— Не буду опережать события, но мне кажется, я напал на след. Он привел к варьете «Аквариум». В дальнейшем, при попытке изучить заинтересовавший меня объект, произошло осложнение. Во время посадки седока я был вынужден столкнуть на землю неизвестного.
— Только и всего?
— Мне кажется, неизвестный — человек достаточно важный. Он может поднять шум. Чтобы не рисковать, я решил сразу доложить. Для сведения: ему лет пятьдесят, чуть ниже среднего роста, русский, имеет собственный экипаж, личного кучера и дорогую лошадь. Все.
— Что значит «дорогую лошадь»?
— Чистокровного рысака.
— Он что, этот неизвестный, сидел в «Аквариуме»?
— Нет, подъехал в четыре утра.
— Кого-то пытался взять?
— Одну из артисток, мадемуазель Ставрову. Именно ее я хотел подвезти.
— Это в есть ваш объект, Ставрова?
— Нет, но подозреваю, что она как-то связана с объектом.
Ротмистру показалось, что во взгляде Курново наконец появилась осмысленность.
— Станислав Николаевич, будьте добры, соедините с Гороховой.
— С кем именно, Владимир Алексеевич?
— Давайте с Левисоном{На ул. Гороховой размещалось Управление полиции Петербурга; В. В. Левисон — штаб-офицер градоначальника Петербурга генерала Д. В. Драчевского.}.
— Слушаюсь, — адъютант исчез, через минуту звякнул телефон, полковник взял трубку.
— Вернер Вернерович? Добрый день, это Курново. У меня просьба — вы не могли бы выяснить об одном извозчике? Да, именно извозчике? Конкретно — не было ли каких-то сигналов? Минутку, — посмотрел на Губарева, тот показал номер. — Фамилия не обязательна, номер сто сорок четыре, третья извозная конюшня Оводкова. Выглядит: около тридцати лет, выше среднего роста, глаза карие, волосы и борода русые. Пожалуйста, будьте любезны. Хорошо, жду у телефона. — Положил трубку, вздохнул. — Александр Ионович, может быть, расскажете подробней?
Губарев коротко рассказал, как ему удалось выследить «господина Юдзуру», а также — о предполагаемой связи морского атташе Танаки со Ставровой. Выслушав. Курново нажал кнопку, сказал адъютанту:
— Станислав Николаевич, кто занимается у нас японским посольством? Ефимов?
— Совершенно верно, ротмистр Ефимов.
— «Аквариумом»?
— Полуэктов.
— Ко мне обоих.
— Слушаюсь, Владимир Алексеевич.
— Запишите: по японскому посольству Танака и некто господин Юдзура, имеющий отношение к торгпредству. По «Аквариуму» меня интересует мадемуазель Ставрова. Пусть захватят также списки агентуры.
Адъютант кивнул, почти тут же звякнул телефон, полковник снял трубку.
— Слушает Курново. Так, — посмотрел на Губарева, сокрушенно покачал головой. — Ай-яй-яй. Неужели? Ясно. Так. Минуточку подождите, подполковник, я запишу. Десницкий… Действительный статский советник. Товарищ председателя земельного банка. Хорошо. Нет, нейтрализовывать сыск не нужно. Это не наш человек, но у нас есть подозрения. Хорошо.
Закончив, уставился на Губарева.
— Поздравляю, ротмистр. Вы что, действительно хотели убить этого Десницкого? Что вы молчите? Вас ищут по всему Петербургу. У конюшни поставлена засада. Ваша извозчичья фамилия ведь Яковлев?
— Яковлев.
— Так вот, эта фамилия, а также ваш словесный портрет переданы во все сыскные отделения. Понимаете?
— Я хотел бы знать фамилию этого господина. Десницкий?
Полковник мельком глянул на исписанный листок.
— Десницкий. Федор Федорович Десницкий, дэ-эс-эс{[ «Д. с. с» — действительный статский советник, классный чин, соответствующий генеральскому званию.}, товарищ председателя {«Товарищ председателя» — соответствует рангу первого заместителя.} земельного банка. В шесть утра он явился в полицию и подал заявление о покушении на убийство.