Ротшильды. История династии могущественных финансистов
Шрифт:
Альфред также выступил в роли миротворца, когда потребовалось смягчить позицию Лондона по отношению к Берлину. В 1900 году, после начала Бурской войны, британский военный корабль задержал германский пароход «Бундесрат», который затем был тщательно обыскан. Последовал резкий протест со стороны Германии, который повлек не менее резкую реакцию британской прессы. Особенно отличилась газета «Тайме», которая славилась своей антитевтонской направленностью. Это, в свою очередь, вызвало гнев Берлина. Положение оставалось критическим, пока не пришла помощь с Симор-Плейс. За бутылкой старого коньяка Альфреду удалось убедить германских официальных лиц в том, что премьер-министр не поощрял атаки лондонских газетчиков и не разделяет их настроений. Правительство его величества не имело возможности руководить прессой, но через доверенное лицо – Альфреда – сообщало германской стороне о своей позиции.
– Барон Ротшильд конфиденциально проинформировал меня, – сообщал
Вскоре умерла королева Виктория, и это облегчило щекотливую задачу Альфреда. Теперь он мог воспользоваться своими приятельскими отношениями с новым королем, Эдуардом VII. Он убедил его обратить внимание на чрезмерную резкость прессы, а затем пригласил на обед «этих парней» из «Тайме» и довел до их сведения (причем весьма убедительно) мнение «августейшей особы» на этот счет.
В это время (1900 год) в Китае разразилось Боксерское восстание, направленное против европейских поселений в Шанхае. Для его подавления был послан Международный экспедиционный корпус. Альфред, помня о военных амбициях кайзера, нажал на все рычаги и добился того, чтобы на пост главнокомандующего назначили представителя Германии.
Кажется странным, что именно тот Ротшильд, который жил в наибольшем отрыве от прозаических ежедневных мировых проблем, стал Ротшильдом, проявившим наибольшее беспокойство по поводу вопросов войны и мира. В одном из его писем, направленном германскому дипломату фон Экардштейну для передачи графу фон Бюлову, канцлеру кайзера, сконцентрированы все его чувства, такт, упорство и постоянство, с которыми он добивался миротворческих целей.
Вот что он писал:
«Ваши друзья (мой дорогой Экардштейн) по собственному опыту знают, что в течение многих лет я близко к сердцу принимаю интересы обеих стран; несмотря на то что в последний период предметом споров между двумя правительствами стал ряд различных вопросов… в высших кругах общества, в правительстве и в стране в целом существует самое дружеское отношение к Германии… Я лично готов подтвердить, что это именно так, ибо все это время я в большей или меньшей степени принимал негласное участие в урегулировании отношений и всегда прилагал все свои усилия, чтобы добиться удовлетворительных результатов. Когда князь Бисмарк стал канцлером, он захотел иметь своего представителя в Египетском кредитном фонде, и его пожелание было немедленно удовлетворено; позднее он вступил в конфликт по вопросам колониальной политики, и эти проблемы также были улажены Британским правительством (по поводу Самоа было достигнуто соглашение в соответствии с пожеланиями Германии, и совсем недавно… британские военные части под командованием графа Уолтерси были размещены в Китае). Коротко говоря, насколько я могу вспомнить, Британское правительство всегда делало все от него зависящее, чтобы удовлетворить пожелания Германского правительства.
Какое же положение существует в наши дни? В течение последних месяцев, точнее говоря, в течение нескольких последних лет, пресса Германии постоянно выступает с нападками на Англию; это стало настолько заметно, что официальные круги хотели бы выяснить, какова цель такой агрессивной политики и могут ли граф фон Бюлов и правительство Германии предпринять что-нибудь для прекращения этих нападок. Мне прекрасно известно, что в Германии, так же как и в Англии, свободная пресса и ей нельзя приказать придерживаться определенной точки зрения… но, когда пресса какой-либо страны распространяет враждебные и абсолютно лживые слухи относительно дружественной державы, правительство могло бы воспользоваться первой удобной возможностью для выражения своих сожалений по поводу того, что такие лживые заявления имели место.
…Подобные голословные обвинения не только приводят в негодование немцев, проживающих в этой стране…
Народ с удовлетворением встретил бы известие о том, что карикатуры на нашу Королевскую семью, которые в Германии продаются на улицах, конфискованы полицией.
Одним словом, в последние годы политика Германии в отношении Англии представляла собой серию булавочных уколов, и, хотя булавка – не очень опасное оружие, повторные уколы могут привести к образованию раны, и поэтому я надеюсь и всем сердцем молюсь о том, чтобы никакого серьезного ущерба нанесено не было, и беру на себя смелость направить Вам это послание с надеждой на то, что Вы сможете четко объяснить графу фон Бюлову, насколько осложняется мое положение по отношению к Британскому правительству, поскольку в течение долгих лет я предпринимал все возможные усилия, но теперь я осознал, что Вы не в полной степени осознаёте все огромные преимущества полного взаимопонимания с Англией. Возможно, граф фон
Описывая эти подробности совершенно приватным образом, я делаю это, мой дорогой Экардштейн, для того, чтобы продемонстрировать, что я говорю не sans connaissance de cause [7] и я буду чрезвычайно огорчен, если небольшое refroidissement [8] , которое наблюдается в настоящее время и не имеет никаких raison d'^etre [9] , сохранится и, возможно, усилится…
Может быть, Вам удастся убедить Его Превосходительство направить мне несколько строк в ответ на моинаблюдения; естественно, я покажу их только самым высокопоставленным официальным лицам и буду пользоваться ими с чрезвычайной осторожностью; я убежден, что дружеское 'eclaircissement [10] произведет наиболее благоприятное действие – и немедленно. При возможности, мой дорогой Экардштейн, передайте Императору уверения в моей полнейшей преданности; Вы знаете, как высоко я ценю Его Величество.
7
Без знания причины (фр.).
8
Охлаждение (фр.).
9
Причин для возникновения (фр.).
10
Разъяснение (фр.).
Искренне Ваш
Альфред фон Ротшильд».
Это осторожное, деликатное и дипломатичное вмешательство было усилено более жесткой позицией, которую занял брат Альфреда, лорд Натти. Из приведенного ниже письма канцлера фон Бюлова кайзеру видно, насколько для Вильгельмштрассе было важно мнение Ротшильдов и как близко они подошли – по крайней мере, во время одной из первых фаз кризиса – к решению проблемы, которое могло бы предотвратить катастрофу:
«Беру на себя смелость нижайше предложить Вашему Величеству выяснить у посла Вашего Величества в Лондоне, какие именно действия можно предпринять для того, чтобы рассеять плохое впечатление, сложившееся у Ротшильдов, а также для того, чтобы решить проблемы, изложенные в докладе Экардштейна».
И тем не менее все оказалось напрасным. И беседы на Симор-Плейс, и бархатное красноречие Альфреда, прекрасно владевшего всеми приемами французской дипломатии, и его умение смягчить остроту ситуации – даже его гениальный ход с заменой французской частицы «де» на немецкую «фон», который он сделал, подписывая письма Экардштейну, – все его усилия и достижения были мгновенно уничтожены выстрелом в Сараеве в июле 1914 года. Кайзер сменил яхту на военный корабль. Насколько было бы лучше и для самого кайзера, и для Ротшильдов, и для всего мира, если бы благородные усилия Альфреда завершились успехом.
Война
От австро-сербской границы пламя битвы распространилось по всему миру. Такой грандиозной и кровопролитной кампании не было со времен Наполеоновских войн. Но если в прошлый раз Ротшильды были победителями, то теперь они проигрывали. Линия фронта разделила Семейство – она отсекла австрийскую ветвь от английской и французской. Теоретически венские Ротшильды, встав под ружье, должны были стрелять в английских и французских Ротшильдов, также надевших военную форму.
Это было страшно, но маловероятно. Гораздо страшней было другое – столетие тому назад, когда Ротшильды сражались за свое величие, пятеро братьев были сплоченной группой бесстрашных бойцов – крепко сжатым кулаком, который направлял старик Майер. Такое Семейство могло выдержать любые удары. Но с тех пор прошло много времени – успех смягчил характеры и ослабил хватку. Вот уже много десятилетий ареной сражений новых поколений Ротшильдов были залы заседаний и комнаты переговоров – и тут им не было равных. Но пришло новое время, когда пулеметы в окопах диктовали исход переговоров. Пролистав несколько страниц назад – и оказавшись уже в другой эпохе, – мы опять встретим Альфреда Ротшильда, склонившегося над письмом к Экардштейну. Это была изысканная проза мирного времени. Сравнив его с письмом, написанным им же, но уже двумя годами позже, во время войны, можно представить, насколько Ротшильды были далеки от грубых реалий нового века.