Роуэн и бродники
Шрифт:
И шуму было всегда больше, и жизни. Сейчас бы здесь должны были носиться дети, взбудораженные оттого, что проснулись в неурочный час. Взрослые ходили бы туда-сюда, гадали, зачем это понадобилось будить их ни свет ни заря.
Но ничего этого не было. Дети вообще не пришли на сход. А те взрослые, что появились, бродили словно в тумане. Лица у всех были пустые, а голоса — тихие. Некоторые даже ничего не набросили поверх ночных рубашек, пришли на площадь прямо босиком и стояли, дрожа от холода, лохматые, как привидения.
То ли они проснулись,
Роуэн зажал рукой рот, чтобы не закричать от ужаса.
В три прыжка Аллун подлетел к Тимону и схватил его за руку. Учитель медленно обернулся, и испуганный Роуэн увидел, что его лицо тоже стало бледным и пустым.
Аллун тряс его за руку:
— Тимон! — звал он. — Тимон, проснись! Давай звони в колокол!
Он сам схватил веревку и несколько раз сильно дернул за нее. Громовые звуки колокола понеслись над площадью. Люди поворачивались, сонно хлопали глазами и тут же отводили взгляд.
— Тимон! — кричал Аллун. — Тимон!
На какой-то миг лицо Тимона ожило. Он облизал сухие губы.
— Тяжело, Аллун, — еле слышно сказал он. — Ах, как тяжело… Не могу больше… А все…
И голова его упала на грудь.
Аллун стремительно повернулся к Роуэну.
— Иди со мной, — сказал он.
Они быстро пошли мимо людей, которые, точно в одури, бродили по площади. Никто не смотрел ни на Аллуна, ни на Роуэна. Все только клонились в сторону, как трава на ветру, и вяло пропускали их.
Дверь пекарни была закрыта. Аллун рывком распахнул ее и через темную холодную кухню прошел в дом.
— Мама! — громко позвал он. Ответа не было. — Мама! — повторил Аллун. — Ты где?
В ответ не раздалось ни звука.
Роуэн беспомощно смотрел, как Аллун бегает из комнаты в комнату, кричит, хлопает дверями. Он увидел, что задняя дверь не заперта, толкнул ее и попал в крошечный ухоженный садик, из которого несся волшебный аромат. А там…
— Аллун! — выдохнул он.
В старом деревянном кресле, которое стояло на траве, откинувшись назад, сидела Сара, сжимая в висевшей, как плеть, руке перевернутую чашку.
Аллун склонился над ней и трясущимися руками начал ее ощупывать.
— Она сидела здесь с чашкой, когда ты вечером прибежал за мной. Должно быть, ее сморило после того, как я ушел. С тех пор она здесь. Столько времени в темноте и на холоде! Вон как все на ней намокло от росы. — Он закрыл лицо руками и простонал: — Что за напасть такая? Скажи мне, Роуэн, ну что же это за напасть? Как могли бродники это сделать? И с кем — с Сарой, которая их так любила!
Ведь еще вчера она вместе с Огденом смеялась у костра! А теперь — вот…
Он сгреб в охапку обмякшее тело матери и понес его в дом.
— Иди на
Но Роуэн уже был на кухне. Он положил в сумку побольше хлеба и из большой бочки, что стояла у входа, налил во флягу воды. Аллун тем временем укрыл мать одеялом и что-то снимал с ее шеи.
— Аллун, скорей! — поторопил его Роуэн.
Тот разогнулся, сунул руку поглубже в карман и кивнул. Испуганный Роуэн увидел, что и его лицо побелело, а в глазах застыла пустота.
— Аллун! — в страхе крикнул он. — Ты тоже…
Аллун кивнул и слабо сказал:
— Я тоже… Тяжело. Ах, тяжело… Мне…
Роуэн дернул его за рукав:
— Пошли! Пошли скорей в сад! Не стой. Наверное, когда двигаешься, эта одурь не пристает. Пошли!
Он вывел Аллуна на улицу и крепко взял его за руку.
— Бежим! — прошептал он. — Бежим, Аллун!
И они побежали. Роуэн слышал тяжелое дыхание Аллуна. На всех улицах прямо на голых камнях спали люди. Рассвело, и теперь Роуэн ясно видел, какая стряслась беда.
Кто заснул, сидя на стуле в саду, как Сара. Кто лежал у колодца, раскинув в стороны руки, в которых были зажаты ведра. Спящий булочник Солла наполовину свесился из окна. Ребятишки, еще несколько часов назад слушавшие сказки Огдена, вповалку лежали под Школьным Деревом в тех же одежках, в которых они гостили у бродников.
Роуэн за руку тащил Аллуна за собой. Они осторожно переступали через людей, которых внезапно сморил сон. Тимон все стоял у колокола, держа в руке веревку, и бессмысленно смотрел перед собой невидящими глазами. Роуэн позвал его, но учитель даже не шевельнулся.
Аллун и Роуэн торопились в сторону садов. И тут мальчик увидел, что и с птицами случилась беда.
Они валялись под деревьями, будто прямо во сне выпали из своих гнезд. Клювы у всех были открыты, а ноги торчали, как безжизненные сухие прутики.
У Роуэна перехватило дыхание. Было похоже, что все живое в Рине околдовали злые чары.
— Звездочка! — прошептал он.
Сердце у него екнуло — он понял, что умное животное предчувствовало беду. Вот почему оно так беспокоилось! Вот почему хотело увести других букшахов!
А он заставил Звездочку вернуться! Надо же было догадаться, что она ни за что бы не ушла без причины, просто так. И зачем только он, глупец, велел ей повернуть назад, где ее ждала беда!
Он всхлипывал, но тащил Аллуна за собой. Они как раз проходили мимо мастерской Бронден. Роуэн приостановился, надеясь, что она ему поможет. Но тут он увидел, что ее грузное тело стоит, прислоненное к дверному косяку. Брови сошлись к переносице, а руки вытянулись вперед, точно она до последнего оборонялась от той силы, что затуманила ее разум и заставила закрыть глаза.