Роузлинд (Хмельная мечта)
Шрифт:
– Но беспорядки возникают в Англии.
– Их не будет, если вернется Филипп. Ходят слухи, что он хочет сделать это.
– Потребуется время, чтобы Филипп вернулся во Францию. К тому времени королева могла бы решить все проблемы в Англии. Элинор, ты понимаешь, что может случиться? Сам по себе епископ Руаенский не может потребовать верности от баронов. Церковники, возможно, послушаются его, хотя я сомневаюсь в этом, так как Лонгкемпа поддерживает Папа Римский. Это значит, что ему придется втянуть в ссору лорда Джона. Что замышляет король? Он хочет войны с собственным братом?
– Я думаю, ты был прав, сказав, что лорд Ричард не очень хорошо знает
– Что бы ни думал Ричард, королева должна знать об этом, – пожал плечами Саймон.– А что, если она знает? Что она может сделать? Может ли она натравить одного сына на другого?
– Саймон, что мне сказать сэру Андрэ и сэру Джону? Они должны следовать каким-то советам. Мы оба будем далеко. Что мне сказать им?
Ее взволнованность вернула его к действительности, а его мысли – от будущего к настоящему.
– Пока проблема не столь серьезна. Во-первых, пока их не призовут, они должны сидеть за своими воротами, закрыв рты. Во-вторых, если епископ Руаенский или Вильям Маршал призовут их, они должны идти. Если же их призовет канцлер, они должны вежливо отказаться, – но если их будут принуждать, они должны использовать силу. Если лорд Джон призовет их, они должны все, как следует обдумать – это очень серьезно. Если он будет выступать от имени короля, они могут пойти. Я не думаю, что Джон осмелится призвать их от своего собственного имени. Если же он это сделает, сначала они должны пойти к епископу Руаенскому и присягнуть на верность королю, затем позволить епископу решать, что им делать. Возможно, он пошлет их к лорду Джону. Если нет, то гнев Джона упадет на него, а не на ваших вассалов.
– Подожди, Саймон, говори помедленнее, – взмолилась Элинор.– Я должна это все запомнить, чтобы четко изложить в письме.
Они остановились в углу, где их никто не мог видеть. Никто не входил в часовню.
– Ты все хорошо запомнишь, – сказал Саймон так грубо, что Элинор посмотрела на него с удивлением.
Его губы тотчас же накрыли ее рот поцелуем, и он увлек ее дальше в угол. Он целовал ее страстно, кусая ее губы.
– Саймон, – запротестовала Элинор. Его поцелуй заставил ее затрепетать и вместе с тем осознать опасность ситуации.
Он поцеловал ее в ухо, затем нежно приложил губы к ее шее. Элинор вся отдалась его ласкам.
– Саймон, прошу тебя, остановись, – прошептала Элинор. – Если нас увидят, меня пошлют назад к королеве. Любимый, нам следует подождать, пока уедет королева. Саймон…
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Когда Саймон прекратил ее целовать, Элинор немного пришла в себя. Около часовни послышались голоса и шаги, и она заставила Саймона отпустить ее. Она погладила его по щеке, успокаивая, но он уставился на нее, возбужденно дыша.
– Я – не прирученный кот, – прорычал он.– Отойди от меня. Я ненормальный, и мне нельзя доверять.
Не сказав больше ни слова, он вышел в ближайшую дверь, шатаясь, как пьяный. Элинор привела в порядок свою одежду и побежала прочь от приближающихся шагов. Она скрылась в своей комнате, где прижала пылающее лицо к холодным каменным стенам. Это было непохоже на Саймона. Что с ним случилось? Он сошел с ума? Да,
Если это так, то та женщина была не с ним.
В последующие три дня Элинор старалась избегать Саймона. Но эта уловка ей мало помогала. Если они находились в одном месте, глаза Саймона неотступно следили за ней, неестественно ярко горя. Элинор боялась, что король заметит это и разозлится. Но Ричард, если даже заметил это, не подавал виду. Беренгария мягко подшучивала над страстью рыцаря к Элинор, но когда она своими глазами увидела волнение на лице Элинор, то сразу замолчала. Однажды, когда они были одни, Джоанна спросила, не поссорилась ли она со своим опекуном; она также обратила внимание на неестественное поведение Саймона. Элинор ответила отрицательно, и Джоанна, казалось, была удовлетворена ее ответом.
Но вскоре этим неловкостям был положен конец. Второго апреля королева Элинор отправилась в долгое путешествие домой. Ричард послал с ней тех воинов, чья преданность делу Всевышнего стала заметно ослабевать. На следующий день король начал свои приготовления к отъезду, и Саймон уехал с ним. К удивлению Элинор, их корабль вместе с двумя кораблями охраны был в авангарде всего флота. Когда они услышали, как флот будет построен на переходе морем, Джоанна посмотрела на Элинор, но ничего не сказала, а Беренгария не почувствовала в этом плане ничего странного. Их корабль был широкопалубный и не быстроходный, так что путешествие могло оказаться не очень удобным. Они должны были отправиться первыми, король скоро догнал бы их. Элинор, опустив глаза, слушала, как Беренгария рассказывает ей об объяснениях Ричарда. С одной стороны, было хорошо, что корабль был широкопалубным, но с другой стороны, он был очень мало загружен.
В течение первых двух дней ветер был несильный, и корабли плыли медленно. 12 апреля ветер усилился, и к полудню корабль, который плыл первым, стал совершенно неуправляем и мчался по волнам с бешеной скоростью. Джоанна и Элинор, которым приходилось плавать по морю, поняли по поведению матросов, что непосредственной опасности не было. Беренгария, хотя и побелела от страха, старалась вести себя, как они. У всех троих было слишком много работы, чтобы обращать внимание на собственные страхи и слабости. Прежде всего надо было успокоить женщин, страдающих от морской болезни, так как некоторые из них даже пытались броситься за борт. Один или два раза показывалась земля, и это вызывало панику. Если бы они наскочили на берег с той скоростью, на которой они шли, длинные весла сломались бы. Весла были бесполезны в море, которое бросало их корабль, как щепку. Но о том, чтобы спустить паруса, не могло быть и речи, так как корабль мог перевернуться. Капитан старался держаться подальше от темного горизонта.
Настудила ночь. Дамы, совершенно обессиленные, удалились одна за другой. Джоанна, Элинор и Беренгария сидели, тесно прижавшись, друг к другу. Вскоре ветер успокоился, волны стали ниже. Мужчины спали прямо за веслами, некоторые заснули на палубе, где придется, и были похожи на разбросанных кукол. Бьорн и капитан, почувствовав, друг к другу доверие, а может, даже дружеское расположение, несли вахту по очереди до самого рассвета, который показал им, что опасность миновала. Миновала, но где же они находились? Вокруг было только море и небо. Даже наблюдатель, забравшись на верхушку самой высокой мачты, не видел ни земли, ни каких-либо других кораблей.