Ровно год
Шрифт:
Первое ощущение: холодно, и, кажется, не только ей. Лео выныривает из глубин сна, пробивается сквозь толщу волн к поверхности, открывает наконец глаза, шарит вокруг себя рукой и нащупывает простынь, подушку и сестру.
— Нина? — шепчет она и закашливается, потому что в пересохшем горле першит.
Она что, забыла закрыть окно? Так или иначе, сейчас оно распахнуто, воздух сырой и прохладный, с побережья в комнату вплывают прозрачные завитки тумана.
— Тсс, — шепчет в ответ Нина. Она придвигается ближе
— Ты замерзла.
— Знаю. — Сестра прижимается к ее спине и тихонько смеется, когда Лео, брыкаясь, отползает в сторону.
— Почему ты… У тебя мокрые ноги? — шепотом кричит Лео, затем пытается оттолкнуть сестру, но все, что ей удается, — пару раз шлепнуть ту по боку, обтянутому мягким одеялом.
— Я потеряла кроссовку, — Нина просовывает ступни между щиколоток Лео и накрывается одеялом с головой. Она всегда так спит, с самого детства. — Нам пришлось бежать по траве. Одна кроссовка свалилась.
Лео вздыхает, приподнимается на локтях и переворачивается лицом к Нине. Глаза старшей сестры лукаво поблескивают, в уголках собрались морщинки — она улыбается. Лео пересчитывает морщинки. Семь.
— Подвинься, — со вздохом бормочет она, отпихивая сестру, и Нина самую чуточку сдвигается в сторону, впрочем, продолжая греть ступни о ноги Лео. — Который час?
— Ночь на дворе.
— Удрала тайком?
— И тайком вернулась, вот что важнее. — Нина коротко потягивается, напомнив Лео Денвера в его щенячестве, когда песик так радовался прогулке или лакомству, что извивался всем туловищем, от головы до пушистого хвоста.
— Где ты была? — Лео безуспешно пытается подавить зевок.
— Просто гуляла.
— С Истом?
Морщинок в уголках Нининых глаз становится восемь.
— Лео, ты обязательно должна с ним познакомиться, — шепчет она. — Он тебе понравится, вот увидишь. Вы очень похожи.
— Вообще-то мы знакомы, — напоминает Лео. — Целый год вместе ходили на математику.
Нина так выразительно закатывает глаза, что Лео практически слышит хлопок ресницами.
— Это не такое знакомство. И мне, между прочим, обидно, что моя младшая сестра изучает высшую математику, а я до сих пор считаю на пальцах.
Лео пропускает этот полукомплимент мимо ушей.
— А еще я видела его в тот раз, когда он забирал тебя на машине. Помнишь, тогда, на подъездной дорожке?
— Боже, ты воспринимаешь все слишком буквально. — Нина переворачивается на спину и устремляет взгляд вверх. Светящиеся огоньки, которыми Лео обклеила потолок несколько месяцев назад, еще горят; в их отблесках Нинин профиль напоминает ей горный хребет — нечто такое, что нужно изучать и осваивать, нечто вечное, неподвластное времени. — Серьезно, он тебе понравится. Он фотограф, и не из этих, ну, знаешь, которые щелкают нас для школьных
Лео перетягивает на себя часть одеяла, Нина не сопротивляется.
— Паренек с фотокамерой? В нашей школе? — Лео изображает потрясение. — Как оригинально. Какой талант.
Нина поворачивается и щелкает ее по носу. Никому другому, никому, кроме нее, Лео этого делать не позволяет.
— Не веди себя как ребенок. — Нина прячет руку обратно под одеяло и слегка ежится. То ли от холода, то ли от чего-то еще, Лео не знает. — Он не такой, как все, Ли, — вполголоса продолжает Нина. — Он особенный. Для меня.
— Ого.
Лео видит, как Нина погружается в задумчивость, как меняется ее лицо при мыслях об Исте, и внезапно понимает: туда, куда ушла сестра, ей пути нет. Она совсем не узнает Нину, которая делает свои первые шаги в любви, ну или что это вообще такое. В свете огоньков Нинино лицо смягчается, наполняется нежностью. Лео не знает, что это за новая штука — любовь, и иногда боится, что не узнает и в будущем, и внезапно ей становится очень страшно, что Нина не только взрослеет, но и уходит. Уходит от нее.
«Пожалуйста, — безмолвно просит она с отчаянием, неожиданным даже для нее самой, — вернись ко мне».
Нина поворачивается к ней, подложив ладонь под щеку и улыбаясь во весь рот. Вновь близкая, знакомая до последней клеточки.
— Завтра вечером намечается вечеринка. Возьмем тебя с собой.
Теперь черед Лео закатывать глаза.
— Я не очень-то компанейский человек.
— Ты просто не бываешь на вечеринках.
— Потому что я не компанейский человек.
— Все из-за того, что у тебя нет друзей. Над этим нужно поработать, между прочим.
— У меня есть ты.
— Я — твоя сестра, друзья — это другое.
Лео молчит.
— Пойдешь с нами, и все, — не отстает Нина. — Перекусим где-нибудь заранее, Ист будет за рулем. Если тебе будет совсем тошно, уйдем и проведем вечер в другом месте. — Она сглатывает и, моргнув, пристально смотрит на Лео. — Ли, я правда очень хочу, чтобы он тебе понравился. Можешь сделать мне это маленькое одолжение?
Лео уже знает ответ. Как и Нина. Лео что угодно сделает ради сестры.
— Ладно, — вздыхает она. — Но если кого-нибудь на меня вырвет…
— Прекрати смотреть эти тупые фильмы про школьников девяностых, — отчитывает ее Нина. — Просто народ соберется отдохнуть у кого-то дома. Все не так, как ты себе представляешь.
— И ты покупаешь мне еду в «Ин-энд-аут», — ставит условие Лео.
— Не вопрос! — Нина расплывается в улыбке.
— И завтра стираешь мое постельное, — прибавляет Лео, когда Нина снова прижимает к ее нагретой коже ступни в мокрых носках.