Ройал
Шрифт:
Замечательно.
Просто замечательно.
— Я очень люблю свою работу, Бренда, — отвечаю я. — Вы не должны были делать этого. Я хочу вернуться. И мы не знаем, как долго по времени займет его восстановление. Не кажется ли вам, что это было немного преждевременным?
— Ерунда, — она отмахивается от меня рукой. — Как бы там ни было, ты бы бросила свою работу после свадьбы. Бруксу нужна женщина в доме, и в любом случае ты стоишь намного больше, чем эта ничтожная зарплата. Твое место в доме. Женщины Эбботт управляют хозяйством,
Губы Бренды растягиваются в теплой улыбке, смягчая грубые слова. Я не могу понять, но мне все-таки интересно, понимает ли она, что делает, или это всего лишь притворство. Может быть, она одна из тех людей с расстройством личности, которые манипулируют всеми вокруг, и никто не замечает этого.
Все ее причуды, все ее отличительные особенности... Я всегда рассказывала о них, смеясь и шутя над ними.
Но это уже переходит все границы.
— Бренда, я действительно надеюсь, что вы ничего не сделали, — у меня щиплет уголки глаз. Я чувствую, как подступают слезы.
— Милая, почему ты так расстроена? Я думала, что делаю тебе услугу. Учителя теряют свои лицензии, расторгая договор. Таким образом, тебе не придется иметь дело с последствиями того, что ты ушла с работы, — говорит она. — Я всего лишь пыталась помочь.
Я в двух секундах от того, чтобы рассказать ей о кредитных картах, оформленных на мое имя, когда входит Дерек.
— Я не останусь надолго, — говорит он. — Просто хотел проявить свою поддержку и проверить, как там наш парень.
Бренда поднимается, раскрывая объятия, и обнимает моего брата.
— Я ценю то, что ты пришел, Дерек. Я уверяю, Брукс узнает о том, что ты был здесь.
Она говорит так, словно он очнется в любую минуту и жизнь вернется на круги своя.
Я молюсь Богу, чтобы он очнулся.
И надеюсь, что он сможет разговаривать, потому что ему придется очень многое объяснить.
Кроме того, я хочу свою работу обратно, прежде чем станет слишком поздно. Мне нужно вернуться на работу.
Когда Дерек уходит, Бренда указывает на стул, который раскладывается в маленькую кровать.
— Почему бы тебе не отдохнуть, дорогая? Я тебя разбужу, если будет какая-либо реакция. Я знаю, что ты ничего не хочешь пропустить, да и журналист из «Вестник Рикстон Фоллс» будет здесь утром, чтобы взять у нас интервью.
— О. Я ничего не знала об интервью. Что, если он не очнется к тому времени?
— Это обычное уточнение, — говорит она. — У Афтон очень большой интерес к истории Брукса.
Мне в это сложно поверить. Вопросы девушки были банальны и неоригинальны, и когда мы впервые встретились, она выглядела так, словно готова была помереть от скуки.
— О, хорошо, — я разворачиваю стул и делаю себе маленькую кровать. Не знаю, удастся ли мне поспать сегодня вечером, но я собираюсь попробовать.
Что-то подсказывает
Глава 21
Ройал
— Мона, открой, — я стою на крыльце и стучу по двери дома с провисшей крышей своей биологической матери. Насколько я помню, она всегда жила в этом аду, где гниют полы и не только.
Нас забрали от нее, когда я пошел в первый класс. Мисти была еще в пеленках. И достаточно иронично, когда случилось то дерьмо семь лет назад, Мона была единственной, кто оказался рядом со мной. Она пришла на суд и посещала меня в тюрьме.
Это единственная причина, почему я стою здесь, стуча в ее дверь и теряя время.
— Ройал? Это ты? — скрип входной двери сопровождается зловонием из кошачьей мочи и грязных ящиков для мусора. — Эй, детка, входи.
Я показываюсь ей. Мона в желтом платье с гавайскими цветами. Она ковыляет в гостиную, шлепается на диван всем своим весом в двести двадцать килограммов и поднимает пульт дистанционного управления, чтобы приостановить шоу.
— Не видела тебя довольно долгое время, сын, — говорит она. Мона улыбается с полным ртом жемчужно-белых зубов. Это новые. Должно быть, наконец, получила свои зубные протезы.
Я ненавижу, когда она называет меня сыном. Будто мы семья. Я имею в виду — мы семья только по крови, но где она была все эти годы, когда меня отправляли с одной приемной семьи в другую? Я убежден, что единственная причина, по которой она снова появилась в моей жизни — она смогла, наконец, полностью побороть свою зависимость и поняла, что осталась совсем одна.
У нее не было выбора, кроме как пытаться загладить свою вину.
И она поверила мне, когда я сказал ей, что невиновен. Или, по крайней мере, сказала, что поверила.
— Ты сказала Мисти, где я живу? — я стою посреди гостиной. Каждый раз, когда я засиживаюсь здесь, то выхожу с устойчивым запахом смерти в носу, от которого не могу избавиться на протяжении нескольких дней.
Мона морщит лицо и качает головой.
— Нет, детка, — говорит она. — Мисти знает, что меня лучше не спрашивать об этом.
— Она появилась у меня на пороге, — продолжаю я. — Хотела, чтобы я подобрал ее с улицы.
Мона закатывает глаза.
— Что она делает на улице? Рик ее выкинул?
— Она сказала, что Рик умер.
Маленький рот Моны открывается, и она поднимает пару пухлых пальцев к губам, как только я сообщаю трагическую новость.
— Твоя сестра возмутительна, — Мона утверждает то, что, мы оба знаем, является истиной. С Мисти у нее нет ничего общего, так как все пошло кувырком семь лет назад, но я думаю, что она хотела объединить нас в той или иной степени. Одна маленькая, счастливая семья.