Ройхо Ваирский

Сахаров Василий Иванович

Ну, с нами боги! Пошли!

Я сделал несколько шагов по направлению к ближайшей стене. Остановился напротив дорогого ростового зеркала, присмотрелся к своему отражению и увиденным остался доволен. Молодой высокий широкоплечий мужчина в черном мундире. Строгие черные брюки заправлены в высокие сапоги. За плечами плащ с родовым гербом. На поясе широкий ремень, где покоятся черный ирут и хороший стальной кинжал. На левой кисти видны два серебряных охранных браслета. Суровый уверенный взгляд, а губы в легкой усмешке. И дополняется все это сдвинутой на правую сторону шляпой с боевой эмблемой Ройхо. Ха! Истинный оствер в смеси с господином де Бюсси, Штирлицем и плакатным ковбоем Мальборо.

Для предстоящей беседы я выгляжу идеально.

Поворот! Мои соратники и временные союзники ждут. И я направился в другой конец холла, где за высокими резными дверьми находилась островная элита. Мои шаги были уверенны, я все ближе к Залу Советов. Однако на середине помещения я замер. Взгляд скользнул по каменному полу, и я увидел местную достопримечательность, мозаичную картину, вроде той, которая находилась в моем родовом замке. Только там, была карта Эранги, а здесь Ваирское море и архипелаг Ташин-Йох. И по чистой случайности я замер на Данце.

Взгляд побежал по рисунку, отметил обозначенные красными ромбами города острова, а мозг услужливо выдал информацию по этому кусочку суши между океаном и Ваирским морем. Изгибаясь, остров Данце, который является самым крупным куском суши в одноименной островной группе, вытянут с севера на северо-запад. Площадь территории одна тысяча сто пятнадцать квадратных километров. Местность преимущественно гористая. Имеются леса, пара рудников и каменоломни. На острове четыре крупных населенных пункта. Сам Данце с населением в шестьдесят тысяч человек. А так же Кайнен, Соммер и Свярд, где проживает пятнадцать, тринадцать и девять тысяч человек соответственно. Общая численность населения на Данце, с учетом рудников и четырех десятков крупных деревень вдоль береговой черты и в глубине острова, приблизительно двести сорок пять тысяч человек, треть из которых является рабами. С одной стороны Данце четыре небольших островка и столько же с другой, пять из них обитаемы, и значит, если мы закрепимся здесь, со временем и туда прогуляться придется.

Но это все потом. А прямо сейчас следовало заняться островитянами, и я продолжил движение. Дверь передо мной распахнули замаскированные под егерей тайные стражники Канимов. Я вошел в Зал Советов и несколько удивился, уж больно это помещение напоминало земную католическую церковь. Гулкий сводчатый потолок. Слева кафедра, с которой удобно двигать прихожанам мысль о спасении души. За нею несколько кресел для членов совета. А слева нечто вроде небольшого круглого амфитеатра, в котором находится толпа избитых и израненных мужчин, которые охранялись смешанным караулом из моих дружинников и егерей.

Я замер. Глаза вглядывались в пленных, и задерживались на тех, кто осмеливался ловить мой взгляд. И ни один из них не выдержал. Все они отворачивались, либо опускали голову долу. Это хорошо. Это правильно. Так и должно быть. Победители мы, а не они, и потому только покорность спасет от лютой смерти вчерашних хозяев острова Данце и их близких.

За моей спиной была молчаливая поддержка. Отири, Грач, Кратт, молодой герцог, брат и Верек. Они смотрели на меня, и я начал. Приблизился к толпе, где многие из присутствующих были знакомы мне по словесным портретам, гербам, знакам и повадкам, продефилировал вдоль молчаливой человеческой массы, и спокойно, можно сказать, буднично, произнес:

— Ну что, мрази, допрыгались? Доигрались в пиратскую вольницу, кучка уродов? Думали, что не доберемся до вас? Нет. Вы ошибались, терпению императора пришел конец, и теперь все! Конец вам и вашей республике! Это говорю я, граф Уркварт Ройхо, от имени моего государя Марка Четвертого Анхо!

Взяв паузу, я продолжил прогулку вдоль толпы. Я ждал того момента, когда самый

храбрый, либо, что наиболее вероятней, глупый и борзый, начнет возмущаться. Секунда. Другая. И вот из толпы послышался хриплый голос:

— Да как вы смеете!? Империя признала независимость архипелага Ташин-Йох еще триста сорок лет назад и то, что вы сейчас делаете, называется разбоем! Вам это с рук не сойдет Ройхо! С других островов подойдут эскадры, а еще за нас заступятся манкари и дари! И если вы имеете претензии к некоторым вольным морским капитанам, то с ними и разбирайтесь! Обращайтесь к Совету Капитанов, а всех остальных отпустите!

Я остановился и резко, на каблуках, развернулся к пленникам. Толпа расступилась, и передо мной предстал поджарый пожилой мужик в порванном камзоле на голое тело и одном тапке. И если судить по морде лица и знаку на одежде, золотой русалке с трезубцем, то это был один из самых скандальных ваирских капитанов Бош Бирмак. Разговаривать с ним мне было не о чем, так как его дом взяли одним из первых, и близкие к пиратскому вожаку люди уже давали показания обо всех делах и связях своего патрона. А раз так, то жалеть его нечего.

Шаг на Бирмака! Клинок вылетел из ножен и поднялся. Еще один шаг! И черная полоска металла опускается вниз. Свист клинка! Четкий вертикальный удар! Металл врубается в мясо! Слышен хруст костей и хрящей! Мертвое тело упало наземь. Меч вернулся в ножны, и я спросил:

— Еще желающие возмутиться есть? — таковых, как и следовало ожидать, не было, и я продолжил: — Знаете, почему вы еще живы? Объясню. Потому что вы нужны мне и империи. Но не все, а только десять-пятнадцать человек, которые подпишут бумагу о возвращении Данце и прилегающих к нему островов в Империю Оствер. Эти люди будут жить, гарантирую, а остальных ожидает смерть. Кстати сказать, точно такая же участь постигнет и большинство ваших близких. Впрочем, если желающих будет больше пятнадцати, я не буду против. Итак, кто готов покаяться, подписать знаменательный документ и выступить перед своими заморскими компаньонами с заявлением, что отныне все вы имперские граждане на добровольной основе? Время на размышление одна минута.

— Круто берешь, граф, — просипел старческий голос. После чего ко мне вынесли жирного инвалида, капитана Эльвика Лютвира, который минувшей ночью за малым не сгорел в своем доме.

— Да, круто, — всматриваясь в глазки-пуговки Эльвика, согласился я. — Однако не круче, чем ты, когда разорял имперские деревни и тысячами продавал мирных людей в рабство. А ведь были в твоей жизни моменты и похуже, а Эльвик? Могу напомнить. Изнасилования. Убийства. Воровство. Похищение людей. Торговля наркотиками. Контрабанда. Поджег ограбленных кораблей, на которых находились живые люди. Все это было Эльвик. Никто про твои поганые делишки не забыл, и ты за все ответишь.

— Да чем ты меня испугаешь!? — старый пират плюнул в меня, но не попал, и рассмеялся: — Ха-ха! Ройхо — ты дурак! Меня и таких людей как я тебе не сломать! Плевали мы на вашу сраную империю! Дух свободолюбивых ваирцев несгибаем!

— Посмотрим.

Медленно я снял правую перчатку, и щелкнул пальцами. Двери за моей спиной открылись и в Зал Совета вошли ублюдки старого Эльвика. Он увидел их и подавился смехом, а я кивнул на него и, не оборачиваясь, сказал:

— Он ваш.

К побледневшему Лютвиру, который словно выброшенная на берег рыба, раскрывал рот, но не мог ничего сказать, подскочили Торвальд Топор и Каип Эшли. Они отбросили людей, которые держали старого капитана, и он упал. Сыновья, ненавидевшие своего отца больше, чем кто бы то ни было, схватили тело парализованного инвалида за руки и выволокли его прочь, а я помедлил, и снова щелкнул пальцами.