Роза Черного Меча
Шрифт:
– До чего ж было бы приятно снова увидеть вас выбитым из седла, как тогда в Лондоне...
– насмешливо обратился один из рыцарей к сэру Гилберту.
– Вас в Лондоне постигла неудача?
– спросил сэр Эндрю.
– Я не слышал.
Угрожающее выражение промелькнуло на лице Гилберта, но когда он обернулся к сэру Эндрю, его черты казались совершенно спокойными.
– Это было небольшое упущение с моей стороны, которым и воспользовался этот счастливчик. Ничто не могло бы доставить мне большее удовольствие, чем новая встреча с ним на арене. Вот тогда бы мы и посмотрели, кто останется победителем.
– Он улыбнулся, но Розалинда подумала,
– К несчастью, с тех пор я его больше не встречал. Как видно, он не желает рисковать - опасается, что в следующем поединке ему не так повезет.
– Что-то не похож он был на человека, который станет опасаться кого бы то ни было, - шепнул тот же рыцарь сэру Эндрю, но Розалинда это услышала. Однако сэру Гилберту он ответил примирительно, сказав только:
– Возможно, вы правы.
Когда Розалинда вошла в залу, рыцари сразу же разошлись по своим местам, и она не заметила, какой злобой дышало лицо сэра Гилберта. Одна из многочисленных охотничьих собак, сновавших здесь, постаралась прокрасться мимо него, но получила жестокий пинок и отлетела с жалобным визгом. С грязным проклятием Гилберт резко повернулся на каблуках и отправился разыскивать отведенную для него спальню.
***
Клив отпустил юного пажа спать, решив задержаться в зале будто бы для того, чтобы подавать вино, на самом же деле он хотел дождаться, пока сэр Эдвард сможет уделить ему минуту.
Весь вечер гости усердно наливались элем и вином, хотя Клив заметил, что сэр Эдвард и его люди пили весьма умеренно. Придет утро, и многие головы будут гудеть с похмелья, но в отряде Стенвуда таких не окажется. Клив не мог не восхищаться сэром Эдвардом, тем, как тот изобретательно строит свои планы. Как говорил Эрик: надо знать сильные и слабые стороны неприятеля. Сэр Эдвард надеялся ослабить своих будущих противников, сохранив собственную сплоченную силу. Хотя это и невеликое преимущество, но - говорил тот же Эрик - порой достаточно совсем маленького перевеса, чтобы обратить поражение в победу.
Вспомнив о человеке по имени Эрик, Клив задумался. В Эрике было скрыто гораздо больше, чем видят окружающие, и шестое чувство подсказывало молодому оруженосцу, что завтра могут обнаружиться самые невероятные вещи.
По знаку седовласого лорда Клив вскочил и бросился к нему с кувшином вина, чтобы наполнить опустевший кубок.
– ...наилучшим образом. Для этого у меня людей достаточно.
– Эдвард, Эдвард, - вздохнул лорд Вирджил, качая головой.
– Тебе будет довольно трудно управиться с людьми сэра Гилберта. И ты еще рассчитываешь, что сможешь одолеть меня и моих молодцов?
Он хихикнул, поднес полный кубок ко рту, осушил его одним глотком и со стуком поставил на стол, потом вытер рот рукавом и поднялся с места.
– Должен похвалить твое вино. Я не юнец, которого так легко свалить. Ухмыльнувшись, он поклонился сэру Эдварду и удалился нетвердой походкой, невнятно бормоча по пути о своих славных рыцарях и об их многочисленных победах.
Откинувшись на спинку кресла, сэр Эдвард смотрел, как покидает залу его старый друг.
Свечи в канделябрах медленно догорали, и только несколько рыцарей еще засиделись около камина за вином и игрой в кости. Понимая, что настал благоприятный момент, Клив, все еще с кувшином в руке, осторожно приблизился к задумавшемуся лорду Стенвуду. Сэр Эдвард рассеянно подал ему знак, что тот может идти, но юноша остался на месте, и тогда лорд вопросительно взглянул на него:
–
– Простите мою дерзость, милорд, но не могу ли я сказать вам пару слов?
– Час поздний... Впрочем, говори.
– Видите ли...
– Клив запнулся в неуверенности, не зная с чего начать.
– Это... о леди Розалинде. Вашей дочери, - добавил он как бы для пояснения.
– Действительно, леди Розалинда - моя дочь, - сэр Эдвард явно забавлялся.
– Так что же ты о ней хочешь сказать?
– Ну, она и я, мы давно знаем друг друга. Она всегда была ко мне так добра, и я был бы счастлив даже жизнь отдать за нее.
– Ты доказал это.
Почерпнув силу в дружелюбном приеме сэра Эдварда, Клив набрался храбрости и перестал запинаться.
– Дело в том, - начал он очертя голову, - что хотя она и женщина, но совершенно необыкновенная. Она сказала, что вы позволили ей выбрать себе мужа. Только я хотел бы умолять вас, потому что хорошо ее знаю, не обходиться с ней слишком строго, если ее выбор покажется вам неблагоразумным.
Сэр Эдвард взглянул на него с любопытством:
– Прежде всего, юный Клив, я должен поблагодарить тебя за неустанную заботу о моей единственной дочери. Тем не менее я должен вывести тебя из заблуждения, в котором ты, по-видимому, пребываешь. Розалинда выбирает мужа из числа тех лордов, которых я заведомо считаю приемлемыми.
– Да, милорд. Я понимаю это, милорд...
– Клив снова растерял боевой дух.
– Только леди Розалинда...
– Не сомневаюсь, что она с удовольствием расширила бы свои возможности выбора. Подобно тому, как это некогда происходило с ее матерью, Розалинда хотела бы при любой моей уступке добиваться большего и использовать мою снисходительность к ней против меня же.
– Он бросил на Клива пронзительный, но благожелательный взгляд.
– Разумеется, немало молодых мужчин охотно взяли бы в жены такую девушку, как она. Я уверен, ты можешь понять - мне остается ограничить ее выбор теми мужчинами, которых я считаю подходящими для нее.
Отодвинув тяжелое кресло, он поднялся и с улыбкой сказал Кливу:
– Посуди сам, юноша. За годы твоей жизни тебе повстречается много женщин, прекрасных лицом и с нежным голосом. Но ведь ты никак не сможешь заполучить их всех. Так что для тебя же будет лучше, если этот урок ты усвоишь сейчас.
Кинув на прощанье Кливу суровый взгляд, он повернулся к ушел.
А Клив, только что собравшийся запротестовать, так и остался стоять с открытым ртом. Он же не о себе хлопотал, поведя речь столь окольным путем, а об Эрике. Но, кого бы это ни касалось, было очевидно, что в столь важном вопросе сэр Эдвард намеревался ограничить выбор Розалинды лишь самым узким кругом назначенных им претендентов и не собирался позволять ей выходить за пределы этого круга.
Вздохнув, Клив взял пустой кубок сэра Эдварда и кувшин, чтобы отнести их назад в кладовую. Теперь он понимал, что свалял дурака, столь опрометчиво обратившись к сэру Эдварду, и испытывал к лорду живейшую признательность за то, что тот не устроим ему суровый разнос. В который уже раз Клив возблагодарил своего святого покровителя, который привел его на службу к такому справедливому лорду, как сэр Эдвард Стенвуд.
Но такая справедливость могла привести к тяжелым последствиям. Пусть уж лучше леди Розалинда покорится судьбе: чем бы ни кончилось завтра дело между сэром Гилбертом и Эриком, последнее слово - в том, что касается выбора мужа для нее - останется за ее отцом.