Роза для навигатора
Шрифт:
— Вы, наверное, голодны, — предположила я. — Нам ещё… нам два часа еще лететь.
— Не в голоде дело, — отмахнулся он. — Чивртик… оказался сильнее, чем мы могли предположить. Большой талант… из тех, что приходят раз в сто лет, не чаще. И связался с преступниками, — в голосе крылатого отчётливо сквозила горечь. — Он мог пойти далеко! Сделать совершенно потрясающую карьеру на первом ранге…
— Не захотел, — сказала я. — А можно ли было вернуть его к той точке, где неверно принятое решение перекрывало ему возможность возврата к законопослушной жизни?
— Во времени? Нет. А вот стереть
— А в инфосфере…
— В инфосфере эхо активного сознания гаснет после биологической смерти быстро. Хотя попытки сохранить особенно ценный разум неоднократно предпринимались.
— И почему не получилось?
— Душа меняется на душу, разум — на разум, — слабо улыбнулся Типаэск. — Если кто-то после смерти получил шанс на новую жизнь, это означает только одно: кто-то другой умер вместо него. В инфосфере невозможно сохранить действующее сознание целиком. Только — память о нём. Понимаете?
— Честно говоря, не очень, — призналась я. — Но вот Чивртик, он с вами и он — жив? Так?
— Жив пока что… Потому что делит вместе со мной один мозг. Долго это продолжаться не может. Поэтому нам так важно успеть в Башиль до того, как подобное двойственное сосуществование перейдёт точку невозврата.
— А что будет потом?
— Потом меня восстановят с последнего дампа. То есть, все наши приключения от начала операции в посёлке «Северный Версаль» до того момента, как мы переступим шлюзовый порог хронобазы в Башиле, для меня будут потеряны. Говорю сейчас, потому что потом уже не будет времени. Вам нужно знать, с чем вы можете столкнуться, Маршав.
Вот когда как следует пробрало льдом по хребту. Он говорил спокойно и так, словно проделывал нечто подобное уже не раз. Я считала, что слишком много отдала службе, но Типаэск буквально кромсал на части свою душу, и всё во имя чего?!
— Служу Федерации, — бледно улыбнулся он, отвечая на мои мысли.
Какие воспоминания он отдал под тюрьму для Чивртика? Какой частью себя пожертвовал навсегда ради спасения целого? Боюсь, об этом я уже не узнаю. Если спрошу прямо, ведь не ответит.
— Как ваше крыло? — я не нашла ничего лучшего, кроме как спросить о ране…
— Не так плохо, как ожидал. Выйдем из этой жестяной банке, пожалуй, смогу взлететь…
— Ну, на глазах у посторонних всё же не надо…
— В горах посторонних будет мало.
— У вас тоже там в край крыла та дрянь вживлена? — полюбопытствовала я. — Чтоб если по морде врезать, то — морда нафиг?
— Разумеется, — слабо улыбнулся он. — Жизнь такая.
— Послушайте, — меня вдруг озарило, чем можно убить время полёта. — Вы в шахматы играете?
Ну, не романтические же комедии ему показывать! Я шестилетней давности большой была охотницей до несерьёзных и смешных сериалов, несколько серий одного из них как раз лежали на флэшке в моём старом смартфоне. Может, пересмотрю когда-нибудь. Когда захочется устроить себе сеанс мазохизма…
* * *
Аэропорт Нальчика
— Девушка, дайте совет, пожалуйста… Если вам не трудно, разумеется.
Я вздрогнула, ещё не поняв ничего, но уже ощутив в полной мере острый укол ужаса. Медленно обернулась.
Передо мной стоял Олег. Вне всяких сомнений. Олег. Его волосы. Его спортивная куртка. Только что смотрела фото, и среди них попалась на глаза одна из тех редких, где мы вместе, — вот эта самая куртка на Олеге и была, с короткими полосками у воротника. Секунду мы смотрели друг другу в глаза. И я почти услышала его изумление: «Мар?! Ты?»
Сердце глухо бухнуло в рёбра, еще сильнее и ведь сломаются кости. Но в знакомом-знакомом, любимом до дрожи сером взгляде не возникало узнавания. Это был другой Олег. Мужчина другой меня. Той, что еще не сгорела шесть лет назад в бешеном огне. Всё у него было ещё впереди. Как и у меня-прежней.
— Мне нетрудно, — ответила я, и как у меня голос не дрогнул, знала только я сама. — Я вас слушаю.
— Что можно подарить девушке на первом свидании? Вы ведь тоже девушка, вы должны знать…
Он был серьёзен. Ни намёка на флирт: он меня не цеплял, ему вправду было важно узнать, как будто он никогда раньше не встречался с девушками и не дарил им цветы… А может быть, вправду не встречался? Может, он действительно до встречи со мной оставался девственником?
При его работе — гид-инструктор туристических групп. При его внешности — обалденной, без слов, канонической красе сошедшего с пьедестала Аполлона! Красивый спортивный парень с такой замечательной улыбкой, что, глядя на него, можно умереть за два удара сердца… Невероятно, невозможно, не может быть!
— Розу, — сказала я, умудрившись справиться с внезапно севшим голосом. — Подарите ей розу…
— Спасибо! — просиял он и направился к цветочной лавке.
От дорогого голоса кожа покрылась мурашками, и зашевелились волосы на затылке. Олег. Мой Олег. Живой Олег. Покупает цветы мне же самой, боже, да что за мука, не могла я раньше выйти из здания вокзала! Или позже! Но, наверное, не могла. Ход истории…
Я позорно сбежала, и смотрела уже издалека. Как мой мужчина расплачивается, как уходит, бережно прижимая к груди цветок. Надо же. Он ездил за розой в Нальчик тогда. Из Терскола. В Нальчик. Чтобы шесть лет назад подарить мне розу…
— Маршав, — выдернул меня в реальность строгий голос Типаэска. — Я замучился уже вас блокировать! Что происходит? Разве вы не понимаете, что ваши эмоции — как атомный взрыв для любого телепата? За местного одарённого не сойдёте — обучение, пусть хаотичное и неполное, сквозит в вашем эго-образе за парсек!
— Простите, — тихо сказала я.
Но собраться так и не сумела. Мысли мои вертелись вокруг Олега. Живого Олега. Который ни черта ничего не знает. И которого неплохо было бы предупредить…