Роза на алтаре (Цветок страсти)
Шрифт:
Вскоре женщина заметила впереди цепочку людей, человек тридцать: они медленно брели навстречу, увязая в снегу. Издалека она не могла разглядеть, кто это, но не было похоже, что люди настроены враждебно.
Элиана остановила лошадь и стала ждать. Она отпустила повод, сняла перчатки и принялась дышать на озябшие пальцы.
Когда колонна приблизилась, женщина с радостью поняла, что это французы. Мундиры были далеко не на всех, кое-кто кутался в странные жалкие отрепья, иные натянули на себя полушубки и сюртуки, явно снятые с чужого плеча, один даже повязал себе голову женской шалью. И почти ни у кого
Элиана с содроганием смотрела на почерневшие от страдания лица, на обмотанные грязными тряпками отмороженные руки, на рваную обувь своих соотечественников.
Когда-то Бернар сказал: «Наше будущее подобно нашему отражению. Каковы мы, таково и оно».
И она подумала: «Неужели французы столь много грешили против истины, что им выпала такая горькая доля?»
И в это время два передних человека неожиданно подскочили к ней и схватили лошадь под уздцы.
– Слезай! – хрипло закричал один из них.
В ответ Элиана быстро вытащила спрятанный под накидкой пистолет и навела на незнакомцев.
– Отпусти лошадь! Иначе я выстрелю! – Она старалась, чтобы голос звучал решительно.
Мужчина оторопел, от удивления открыв рот, но тем не менее продолжал держать повод. Конь всхрапнул и взвился на дыбы. Элиана едва удержалась в седле.
Но тут вперед вырвался еще один человек и оттолкнул солдата. Элиана облегченно перевела дыхание. Она знала, что ни за что на свете не смогла бы заставить себя спустить курок.
Выручивший ее мужчина, судя по всему, офицер, подошел ближе и поднял голову. В чертах его лица было благородство и какая-то странная скорбь.
– Неужели вы француженка, мадам?
– Да.
– Откуда же вы едете?
– Из Парижа.
– Из самого Парижа?!
И тут же из колонны послышались крики: «Париж! Париж!»
Элиана увидела, как просветлели изнуренные лица людей, а глаза ожили и засияли, словно звезды в ночи, – глаза адских мучеников, сожалеющих о потерянном рае. Появление прекрасной незнакомки было для них сродни знамению Божьему.
– Я ищу мужа и сына, – сказала женщина. – Бернара и Ролана Флери. И еще сына моей подруги, Себастьяна Патена.
Офицер покачал головой.
– Нет, не слыхал.
– Откуда здесь столько трупов? – тихо спросила Элиана, оглядываясь на снежную равнину.
Офицер вздохнул.
– Их убили не люди, а холод и голод. Зима овладела землей, и она принесла им смерть.
– Неужели они останутся тут?!
– Боюсь, что так, мадам.
Потом бросил взгляд на ее ноги, обутые в легкие замшевые сапожки.
– Как бы вам не замерзнуть! Лошадь у вас в конце концов кто-нибудь отберет, или же она падет – корма-то нет! Вам повезет, если сумеете добраться до переправы к вечеру. Поспешите, путь неблизкий! А по ночам здесь полно волков. И от крестьян и казаков тоже не ждите пощады. Засекают нашего брата насмерть или же раздевают и бросают голыми на снег. А иных угоняют на север, на вечное поселение. Да и к французам лучше не приближаться. Дизентерия и вши еще ничего, куда страшнее тиф! – И посмотрев на нее долгим измученным взглядом, предложил: – Возвращайтесь назад.
– Я не могу, – прошептала Элиана. Потом промолвила: – Они так жестоки, эти русские?
Офицер усмехнулся.
– Мы пришли к ним с войной, заставили бросить свои
И побрел вслед удалявшейся колонне.
Днем погода несколько прояснилась; лес стоял весь белый от мохнатого инея, и сверкающий под ногами снег казался таким чистым, что на нем отражались тени огромных, напоминающих клубы белого дыма, висящих почти над самым горизонтом облаков. А спокойное величавое небо походило на опрокинутую серебряную чашу.
Внезапно Элиана заметила одинокую человеческую фигуру. Какой-то бедняга, очевидно, отбившийся от основной группы, плелся по снегу, едва передвигая ноги, то и дело издавая сдавленные стоны. Он шел медленнее других, постепенно отстал, и товарищи не стали его ждать. Элиана понимала: причина не в черствости и равнодушии, просто люди были настолько измучены, что не имели ни малейших сил тащить на себе раненых и ослабших.
Женщина спрыгнула с коня и подошла к человеку, черпая сапогами глубокий снег. Это был совсем молодой солдат, неимоверно тощий, с бледным, как у покойника, лицом и ввалившимися глазами. Повязка на его согнутой и прижатой к груди руке насквозь пропиталась кровью. Элиана быстро вернулась назад и отстегнула от седла сумку, в которой хранился неприкосновенный запас еды, фляга с водкой и чистые бинты. Она налила бедняге выпить, дала ему хлеба и кусок ветчины, а потом предложила сменить повязку. Она говорила коротко, и он принимал ее помощь без слов. Под конец Элиана указала молодому человеку путь, по которому прошли те, кого она встретила несколько часов назад, и пожелала ему удачи. Он посмотрел на нее так, как, наверное, смотрят нищие на сильных мира сего, после чего вымолвил одну-единственную фразу: – Спасибо, сестра!
И Элиана невольно вздрогнула от того, каким задушевным и кротким тоном он произнес последнее слово.
Стремясь поскорее добраться до переправы, женщина спешила, как могла. Круп лошади покрылся инеем, ресницы и брови Элианы выбелил мороз, а выбившиеся из-под шали пряди белокурых волос казались седыми. Она устала и замерзла, но не теряла надежды на удачу.
Ближе к реке начали попадаться небольшие группы людей, изредка – повозки, запряженные жалкими полумертвыми клячами, и – трупы, трупы, трупы. Снег превратился в грязно-бурое месиво, кое-где валялось брошенное оружие, зарядные ящики, обломки какой-то утвари. В небе непрерывно кружили черные птицы – армия сделалась добычей ворон.
Стоя на крутом берегу, Элиана смотрела на переправу: огромный темный людской поток устремлялся со снежной равнины на мост. Все смешалось – конница, пехота, артиллерия, обозы. Зимний сон земли нарушался несмолкающим гулом криков, воплей, стонов, плача, ржания лошадей, грохота тяжелых пушек, скрипа колес. Хотя движение и казалось лихорадочным и торопливым, до паники дело еще не дошло.
Течение реки под мостом было сильным, лед треснул, и люди видели вспучившуюся воду, с ревом мчавшуюся во тьму, слышали сухой хруст ломавшихся льдин и в страхе замирали, отчаянно цепляясь друг за друга. На мосту было тесно; время от времени какой-нибудь несчастный срывался вниз, и его тело почти мгновенно исчезало подо льдом.