Роза в цвету
Шрифт:
– Меня трудно очаровать, потому что я разборчива и пока не встретила никого, кто пришелся бы мне по вкусу.
– Никого? – С нежным взглядом.
– Никого. – Со строптивым румянцем, а потом совершенно правдиво: – Я во многих вижу приятные и даже восхитительные свойства, но ни в ком еще не нашла достаточной силы и добродетели. Ты же знаешь, мои герои – люди старой закалки.
– Всякие задаваки вроде Гая Карлтона, графа Альтенберга и Джона Галифакса [17] – знаю я, кем вы восхищаетесь, добронравные девушки, – хмыкнул Чарли, предпочитавший стиль Гая Ливингстона, Боклерка и Рочестера [18] .
17
Гай
18
Гай Ливингстон – герой романа Джорджа Альфреда Лоуренса «Гай Ливингстон» («Guy Livingstone»; 1857), сильный, темпераментный и любвеобильный; Боклерк – молодой и красивый герой романа Марии Эджворт «Елена» («Helen»; 1834), защищающий честь своей любовницы на дуэли; Эдвард Рочестер – романтический герой романа Шарлотты Бронте «Джейн Эйр» («Jane Eyre», 1847).
– Я не «добронравная девушка», потому что терпеть не могу задавак. Я хочу связать свою жизнь с джентльменом в высоком смысле этого слова и согласна ждать: одного я уже видела, значит в мире есть и другие.
– Видела она! А я его знаю? – тут же переполошился Чарли.
– Да уж наверное, – ответила Роза с озорным блеском в глазах.
– Если это не Пем, то сдаюсь. Он самый воспитанный из всех, кого я знаю.
– Боже, нет, конечно! Этот джентльмен куда благороднее мистера Пембертона и старше его на много лет, – возразила Роза, причем в голосе ее чувствовалось такое уважение, что к тревоге Чарли прибавилась озадаченность.
– Наверняка какой-нибудь проповедник. Вы, набожные девицы, вечно восхищаетесь клириками. Вот только все наши знакомые священники женаты.
– А он нет.
– Да назови же мне, ради всего святого, его имя, не мучай! – взмолился Чарли.
– Александр Кэмпбелл.
– Дядя? Ух, не буду скрывать, мне полегчало, вот только это чистый абсурд. То есть ты хочешь сказать, что, когда отыщешь юного святого с теми же замашками, ты тут же выскочишь за него замуж, да? – требовательно вопросил Чарли, которого ответ ее и позабавил, и огорчил.
– Если мне повезет встретить мужчину хоть вполовину столь же порядочного, доброго и благородного, как дядя, я сочту за честь выйти за него замуж – если он предложит, – решительно отозвалась Роза.
– Какие все-таки у женщин странные вкусы! – И Чарли подпер ладонью подбородок и ненадолго погрузился в размышления о слепоте одной конкретной женщины, которая почему-то восхищается славным пожилым дядюшкой сильнее, чем бравым юным кузеном.
Роза продолжала старательно упаковывать подарки, втайне надеясь, что не проявила чрезмерной суровости: читать Чарли нравоучения было делом нелегким, хотя порой он этому даже радовался и охотно признавал свои недостатки, зная, что женщинам по душе прощать грешников такого толка.
– Ты не успеешь закончить к отправке почты, – напомнила Роза, ибо молчать рядом с Чарли ей было даже тягостнее, чем говорить с ним.
Он понял намек и в лучшей своей манере черкнул несколько записок. Добравшись
– А это что такое? Стоимость ремонта и пр. – от некоего Баффума?
– Это пропусти, я с ним потом сама разберусь.
– Не хочу я ничего пропускать – меня интересует все, что так или иначе тебя касается, и хотя ты возомнила, что я человек совсем не деловой складки, можешь меня испытать – и убедишься в обратном.
– Речь всего лишь о двух моих старых домах в городе: там делают ремонт, кое-что перестраивают, чтобы сдавать комнаты.
– Собираешься пускать жильцов? Неплохая мысль, от этого можно получать изрядный доход – ну, я так слышал.
– Вот как раз доход я получать и не собираюсь. Заводить доходный дом, каковы они нынче, мне бы совесть не позволила даже за миллион долларов.
– Да ладно, что ты про них знаешь? Люди снимают там квартиры, а владельцы неплохо зарабатывают, взимая арендную плату.
– Знаю я про них довольно много, ибо много их перевидала и здесь, и за границей. Мы, должна тебе сказать, не только развлекались. Дядю интересовали тюрьмы и лечебницы, я иногда его сопровождала, но у меня от этого портилось настроение, вот он и предложил мне изучить благотворительные заведения, в работе которых я смогу принять участие по возвращении домой. Я побывала в детских садах, работных домах для женщин, сиротских приютах и во многих других подобных местах. Ты представить себе не можешь, как это оказалось поучительно и как я рада, что у меня есть средства хоть кому-то облегчить нужду, которой в этом мире так много.
– Ну знаешь ли, милочка, вряд ли разумно транжирить свое состояние, пытаясь накормить, одеть и вылечить каждого встречного бедолагу. Согласен, все мы должны что-то предпринимать по этой части, тут у меня никаких возражений. Но я тебя заклинаю, не погружайся в это так, как оно свойственно некоторым женщинам, – они делаются невыносимо серьезными, практичными и просто одержимыми своей благотворительностью, – с такими поди уживись, – возроптал Чарли, явно напуганный подобной перспективой.
– Ты можешь поступать, как тебе заблагорассудится. Я же собираюсь по мере сил творить добро, для чего намерена просить совета у всех известных мне «серьезных», «практичных» и «одержимых благотворительностью» людей, а также следовать их примеру. Если тебе это не по душе, можем сейчас же раззнакомиться, – сказала Роза, выделив голосом неприятные Принцу слова и напустив на себя решительный вид, с которым всегда отстаивала свои права на любимые занятия.
– Да над тобой все смеяться станут!
– К этому мне не привыкать.
– Будут критиковать и чураться.
– Только не те, чье мнение мне дорого.
– Незачем женщинам шляться по таким местам.
– А меня учили, что очень даже зачем.
– Ну, подхватишь там какую-нибудь жуткую болезнь, лишишься красоты – и что тогда? – не унимался Чарли в надежде умерить пыл юной благотворительницы.
Но ничего у него не получилось – Розины глаза сверкнули, ибо ей вспомнился разговор с дядей Алеком, и она ответила:
– Этого мне бы не хотелось. Но одно достоинство я в этом все же усматриваю: если я лишусь красоты и раздам все свои деньги, тут-то и выяснится, кто меня ценит по-настоящему.
Некоторое время Чарли в молчании грыз перо, а потом робко осведомился:
– И могу я почтительно поинтересоваться, какие великие реформы должны свершиться в будущем в этих старых домах, ремонтом которых занимается их уважаемая владелица?
– Они всего лишь будут превращены в удобное жилье для бедных, но почтенных женщин. Они не в состоянии много платить, но при этом очень страдают из-за того, что вынуждены жить в шуме, грязи и тесноте, например в многоквартирных домах и дешевых меблированных комнатах. Я могу помочь сразу многим – это и попытаюсь сделать.