Роза Версаля
Шрифт:
Илья стремительно свернул с Саймоновского на Волхонку.
Илья Иванович Глызин подошёл к обшарпанному трёхэтажному дому, на котором красовалась вывеска «Тайны Москвы». Напротив здания стояли несколько экипажей. Не решаясь войти, Илья Иванович топтался у входа, пока его не окликнул дежуривший неподалёку полицейский из Пречистенской полицейско-пожарной части, зорко следивший за вверенной ему территорией.
– Что вам угодно, сударь? – вежливо поинтересовался служивый, окидывая Глызина профессиональным
– Да вот… хотелось бы, в общем, переговорить с кем-нибудь из журналистов, – признался Илья Иванович.
Полицейский, убедившись, что имеет дело с добропорядочным горожанином, охотно пустился в объяснения:
– Насколько мне известно, сударь, особо охоч тут до жареных новостей некий журналист Терехов. Чаще всего именно к нему граждане ходят…
– Благодарю вас, – сказал Глызин, слегка поклонившись, и вошёл в издательство.
Его обдало запахом табака: вероятно, на первом этаже располагалась курительная комната.
– Кого ищете, любезный? – полюбопытствовал мужчина, с которым Глызин случайно столкнулся в коридоре.
– Мне бы журналиста Терехова…
– А, Григория?! Я вас провожу… А что, у вас для него горячий материальчик? – многозначительно подмигнул незнакомец.
Илья растерялся.
– Право, и сам не знаю. Возможно, как вы выражаетесь, и впрямь горячий…
– Вот так всегда: всё самое интересное – Терехову! – делано вздохнул мужчина и распахнул перед Ильёй дверь: – Вот, проходите…
Григорий Сергеевич Терехов восседал за изрядно захламлённым бумагами столом, напротив него сидел рисовальщик.
– Нет, не то… Не похоже… – Терехов рассматривал эскиз рисовальщика. – Причёску измени, вот тут подправь…
Наконец он перевёл взгляд на вошедшего:
– Что вам угодно, сударь?
– Да я, собственно, к господину Терехову… – робко начал Илья Иванович.
– Ну, я – Терехов. Слушаю вас…
– Добрый день! Хочу рассказать вам весьма занимательную историю, – воодушевился Глызин.
– Вы, я гляжу, из купеческих? – перебил журналист, опытным взглядом определив статус визитёра. – Тогда имейте в виду: рассказы о коммерции и коварных конкурентах меня не интересуют!
– Нет, нет, я не об этом… Я хотел поведать вам таинственную историю о некоем розовом бриллианте…
Брови Терехова встали «домиком».
– Ах, вот как?! Интересно, весьма интересно… Прошу вас, присаживайтесь, – журналист указал на продавленный многочисленными визитёрами стул, обтянутый протёршимся уже в некоторых местах гобеленом.
– Так вот, случилась сия история с моим братом Василием Ивановичем Глызиным во Франции, во время войны 1812 года… – неторопливо начал Илья своё повествование.
Глызин-младший покинул редакцию газеты примерно часа через два – лишь после того, как господин Терехов тщательным образом записал его рассказ. На улице он окликнул извозчика.
– Куды угодно, барин? – мигом отозвался тот.
Илья задумался: а действительно, «куды»
Сев в экипаж, Илья Иванович приказал:
– В «Ренессанс»! Трогай, голубчик…
Как ни старался Илья не думать по дороге о правомерности своего поступка, противоречивые чувства сами по себе начали одолевать его. С одной стороны, Илья Иванович искренне считал, что поступил правильно: поскольку шкатулка была общим военным трофеем, он просто отомстил за жадность брата. С другой стороны, Василий говорил сущую правду: если б не его жестокость во время войны, вряд ли они стали бы купцами и имели сейчас своё дело аж в самой Первопрестольной…
Илье вдруг страшно захотелось напиться.
Ресторанчик с громким названием «Ренессанс» был хоть и небольшим, зато отличался чистотой и отменной кухней, а по вечерам здесь душевно пели цыгане. Илья любил сюда изредка захаживать. Помнится, даже привечал в своё время одну молодую цыганку, Грушеньку, но, увы, так и не решился открыться ей в своём интересе…
Глызин-младший, обстоятельно изучив меню, заказал стерляжью уху, индюшку с грецкими орехами, расстегаи с печёнью налима и… штоф водки.
«Напьюсь, – твёрдо решил Илья. – До дома, благо, недалеко, как-нибудь доберусь…»
Василий Иванович открыл секретер, достал початую бутылку французского коньяка. Плеснул немного в рюмку и заглотнул залпом, словно водку.
– Кхе… Ядрёный напиток, однако «Московская»-то, пожалуй, покрепче будет…
Купец плюхнулся в кресло, ожидая желаемого воздействия хвалёного напитка… Увы, легче не становилось. Василий Иванович повторил процедуру.
«Чёрт знает что! – принялся он мысленно возмущаться. – Жена – шлюха и доносчица! Брат – последняя сволочь! Одни Иуды вокруг… Ну, и куда мне, бедному, теперь податься? Кому я нужен? – Купец едва не плакал. – Дочери разве что, Полинушке? Да и то, пожалуй, покуда замуж не выйдет… Матильде? Эх… этой тоже только деньги подавай… Все, все бабы одинаковы! Но Матильда хоть в любви горяча, не то что супружница законная… Всё! Не поеду в контору! Отправлюсь в Измайлово! Хоть время приятно проведу…»
…Не успел Василий Иванович отбыть, как Анастасия тоже приказала заложить экипаж и менее чем через полчаса стояла уже у квартиры Глызина-младшего. Открыв, по обыкновению, дверь собственным ключом, купчиха вошла в прихожую.
– Илья! – окликнула она с порога.
Из гостиной на голос вышла, однако, приходящая домработница, с удивлением воззрившаяся на гостью.
– А барина дома нету, – доложила женщина с вежливым поклоном. – Видать, задержался нонче в конторе…
Анастасия Николаевна, ни разу ещё прежде не сталкивавшаяся с прислугой любовника, резко развернулась и, без каких бы то ни было объяснений, немедленно покинула квартиру.