Роза

Гринвуд Лей Б.

– Я знал это! Я знал это!

– …но сейчас я не уверен. Я знаю, что она нужна мне, что я не представляю без нее свою жизнь. Это любовь? Думаю, что это часть ее! Я знаю, что хочу ее: она успокаивает мою душу и тело как ничто другое. Это тоже часть любви. И я бываю по-настоящему счастлив только с ней.

– Ты говоришь, как одержимый.

– Может быть, это тоже неотъемлемая составляющая любви. Я не знаю, что есть любовь, но я хочу научиться! Иногда это приводит меня в замешательство, я чувствую себя ребенком. Но каждый день я узнаю что-то новое. Это как заново начать жить:

хочется отказаться от всех рамок внутри себя, хочется связать себя обязательством на всю жизнь и верить, что все удастся!

– Похоже, ты сошел с ума, – Джефф бросил на него сердитый взгляд.

– Может быть, это тоже любовь. Что бы это ни было, но я хочу этого больше всего на свете! И Роза единственная, кто может научить меня этому! Я не откажусь от нее, Джефф, чего бы мне это ни стоило!

– Черт! – произнес Джефф отрывисто. – Ты любишь ее!

Глава 18

Их спасло шестое чувство Джорджа.

Собирался дождь. Было похоже, что влажная, тяжелая атмосфера беспокоила лонгхорнов. Как раз тогда, когда работа была закончена и скот согнан в загон, один взбесившийся дикий бык сломал забор и увлек за собой почти весь скот, согнанный за день! Пока собрали стадо и подстрелили быка, было уже поздно возвращаться на ранчо. Они сняли с туши шкуру, приготовили мясо, сколько могли съесть, и, до смерти уставшие, стали расходиться на ночлег. Хотелось отдохнуть до того, как их намочит дождь.

Что-то разбудило Джорджа. Может, это был ветер, завывающий в зарослях, а может, упавшая ветка. Было очень темно, и в такой темноте было трудно что-нибудь разглядеть. Луна закрылась грозовыми тучами, только небольшой свет давали угли костра. Одна из собак не спала, она принюхивалась к чему-то, держа нос к ветру, потом зарычала. Повернув голову к Монти, собака жалобно завыла, а потом вновь уставилась в темноту. И снова зарычала.

Джордж не знал, что ему подсказало, что на них готовится нападение. Просто он почувствовал это. Дотянувшись до ружья, он выстрелил в темноту.

– Кто-то идет на нас от реки! – закричал он своей спящей команде.

Налетчики появились внезапно, проскакав через центр лагеря на мулах и низкорослых пони и беспорядочно отстреливаясь. Люди Джорджа повскакивали со своих мест, отчаянно пытаясь найти какое-нибудь укрытие. Пока они нашли свое оружие, бандиты уже скрылись. Нельзя было точно сказать, сколько их было. Одеты они были в темное, на лицах, наверное, тоже были темные маски. Они промчались через мексиканский лагерь, расположенный примерно в пятидесяти ярдах от центра их расположения.

У мексиканцев не было ни души: вакерос умели так же быстро исчезать в зарослях, как и лонгхорны. Джордж услышал звук переворачиваемого фургона, бьющейся глиняной посуды и лязг металлических предметов. Налетчики принялись грабить припасы и снаряжение.

Затем они развернулись и снова скакали через лагерь Джорджа темной, грозной тучей. Джордж предположил, что их, наверное, человек тридцать или сорок: они находились в явном численном преимуществе перед его командой, и им бы не удалось выстоять, если бы не одно ружье, стреляющее с бьющей по нервам

методичностью, выстрелы из которого подкашивали одного всадника за другим. И к тому моменту, когда последний бандит скрылся, четверо их безжизненно болтались в своих седлах.

– Хен, это ты? – крикнул Джордж в ту сторону, откуда раздавались выстрелы. Никакого ответа.

Налетчики, развернувшись, снова помчались на них, на этот раз атакуя по всей линии фронта. Но смертоносное ружье скосило еще троих. Даже не доехав до лагеря, они прекратили атаку, исчезнув в темноту, топот их копыт растворился в гнетущей тишине.

– Макклендоны, чертовы сукины дети! – выругался Монти, вылезая из своего укрытия. Он спрятался за бревном, на котором сидел во время ужина. – Я думал, они появятся немного пораньше, если вообще появятся!

– Ты уверен, что это не мексиканские бандиты, которых мы видели, возвращаясь из Остина? – спросил Солти.

– Нет, это должны быть Макклендоны! Ни один уважающий себя бандит не станет подыхать на таких клячах!

– Неважно, кто они. И тем, и другим нужно одно, – сказал Джордж. – Проверьте, все ли в порядке. Солти, у нас есть какие-нибудь медикаменты?

– Только не от огнестрельных ран.

– Если кто-нибудь ранен, нам придется их отвезти назад на ранчо.

Но, кажется, все были целы.

– Монти, посмотри, как там вакерос, – приказал Джордж.

– Ручаюсь, что они зарылись в зарослях уже к тому моменту, как эти сукины дети въехали в их лагерь!

– Все равно проверь! Монти ушел.

– Похоже, нам придется выставлять часовых, – заметил Джордж.

– Да, как в армии. Будем дежурить в парах или по одному? – спросил Силас.

– Одного достаточно. Собаки окажутся полезнее, чем лишний человек!

– Первым часовым ты должен назначить Алекса – он всегда самым последним ложится спать.

– А где Алекс? – спросил Джордж. – Кто-нибудь его видел?

– Нет, но вот когда ты сейчас сказал об этом… – начал Солти. Не говоря ни слова, Хен бросился в темноту, направляясь к месту, где Алекс устраивался на ночлег возле отдельно растущих деревьев. Он всегда любил спать в каком-нибудь укрытии. Уроженец горной части Алабамы, Алекс не доверял открытым пространствам, говоря, что они заставляют его нервничать. Ему больше нравились леса.

Алекс был тощий и выглядел намного моложе своих двадцати трех лет, но имел всегда выражение добродушной радости на лице и был всеобщим любимцем. Они с Хеном очень быстро подружились. Джорджу было непонятно это: они ведь такие разные.

Джордж шел за Хеном с ноющим сердцем. Когда Хен приподнял ветви над ложем Алекса, его рука повисла в воздухе, а сам он застыл неподвижно. По тому, как сгорбился его брат и как напряженно молчал, Джордж понял, что лучше не задавать вопросов: он с самого начала знал, что найдет Хен!

Но увиденное потрясло Джорджа, даже после опыта четырех лет войны: видимо, стреляли с достаточно близкого расстояния в то время, когда он поднимался на ноги – его невозможно было узнать. Джордж инстинктивно схватил Хена за плечо и почувствовал, как напряжено его тело, сгорбившееся от горя… Но Хен не оттолкнул его руку.