Розанна
Шрифт:
Колльберг надел пиджак и положил пистолет в карман. Он быстро взглянул на Мартина Бека и покачал головой.
— Ты тоже сегодня какой-то грустный. Что-то случилось?
— Ничего особенного.
— В таком случае, вперед. Вся пресса мира ждет нас.
В кабинете, где должна была проходить пресс-конференция, уже собралось около двадцати репортеров. Кроме них, здесь присутствовали окружной начальник, советник полиции и Ларссон, а также телеоператор с двумя софитами. Ольберг отсутствовал. Окружной начальник сидел за столом и задумчиво рылся в каких-то папках.
Прошло несколько минут, окружной начальник повернулся к советнику полиции и что-то ему сказал. Советник в свою очередь повернулся к Ларссону и произнес прекрасным суфлерским шепотом, который перекрыл шум всех разговоров в комнате:
— Черт возьми, где Ольберг?
Ларссон поднял телефонную трубку, и через сорок секунд примчался Ольберг. Глаза у него были красные, он вспотел и еще в дверях воевал с пиджаком, не успев в спешке его надеть.
Окружной начальник встал и слегка постучал по столу авторучкой. Это был долговязый красавчик, одетый с легкой претензией на элегантность.
— Господа, мне очень приятно, что на нашу импровизированную пресс-конференцию прибыло так много представителей прессы, а также других средств массовой информации, радио и телевидения.
Он слегка поклонился телеоператору, наверняка единственному из всех, кого он узнал.
— С удовлетворением могу заявить, что об этом трагическом и… я бы сказал, деликатном событии вы писали в соответствующем духе. К сожалению, имеются и исключения — погоня за сенсациями, ненужные домыслы, в то время как речь идет о таком… деликатном деле, как…
Колльберг зевнул во весь рот и даже не попытался прикрыться рукой.
— Все вы понимаете, что эта информация — надеюсь, мне не придется в дальнейшем это подчеркивать, — в высшей степени деликатная и…
С противоположной стороны переполненного кабинета Ольберг глядел на Мартина Бека голубыми глазами, полными меланхолии и понимания.
— …и именно поэтому… вопросы должны быть особо… деликатными.
Окружной начальник все говорил и говорил. Мартин Бек заглядывал через плечо репортеру, сидящему перед ним, и видел, как у того в блокноте вырастает огромная разукрашенная звезда. Телеоператор вяло висел на своем штативе.
— …а мы не будем и не хотим скрывать, что будем благодарны за любую помощь в расследовании этого… деликатного дела. Если быть кратким, мы хотим, чтобы нам подал руку помощи наш великий детектив — общественность, как выражаемся мы в полиции.
Колльберг зевал. Ольберг, казалось, вот-вот придет в отчаяние.
Мартин Бек принялся рассматривать присутствующих. Трех журналистов он знал, это были пожилые люди из Стокгольма; через минуту он узнал еще несколько человек. Большинство журналистов были людьми молодыми.
— Господа, результаты всего расследования вплоть до настоящей
Больше ему, очевидно, сказать было нечего. На вопросы сначала отвечал Ларссон. Б'oльшую часть вопросов задавали три молодых репортера, все время перебивая отвечающего и друг друга. Мартин Бек обратил внимание, что большинство журналистов сидит молча и вообще не делает никаких записей. Он подумал, что их отношение к людям, проводящим расследование, основано на понимании и сочувствии. Фотографы зевали. В комнате из-за табачного дыма уже почти ничего не было видно.
Вопрос: Почему до сих пор не было ни одной пресс-конференции?
Ответ: Сотрудники, ведущие расследование, очень перегружены. Кроме того, публикация некоторых подробностей могла бы затруднить расследование.
Вопрос: Будет ли кто-либо арестован в ближайшее время?
Ответ: Не исключено, однако на данной стадии, к сожалению, мы не можем сказать ничего определенного.
Вопрос: Имеется ли у вас какая-нибудь версия?
Ответ: Мы можем сказать лишь то, что расследование идет точно по плану.
(После этой ошеломляющей серии полуправды комиссар уставился на окружного начальника, однако тот сосредоточенно изучал свои отполированные ногти.)
Вопрос: Некоторых из моих коллег подвергли критике. Полиция полагает, что эти коллеги умышленно или неумышленно исказили факты?
(Этот вопрос задал репортер с буйным воображением, чьи статьи произвели столь глубокое впечатление на Колльберга.)
Ответ: К сожалению, да.
Вопрос: Не произошло ли это потому, что полиция оставила нас, журналистов, без какой-либо достоверной информации? Причем сделала это нарочно, чтобы эту информацию мы добывали сами?
Ответ: Гм, гм.
(Некоторые менее болтливые репортеры начали уже проявлять признаки отвращения к происходящему.)
Вопрос: Вы идентифицировали жертву?
(Комиссар Ларссон быстро взглянул на Ольберга и предоставил право ответа ему. Потом сел и демонстративно вынул из кармана сигару.)
Ответ: Нет.
Вопрос: Можно ли предположить, что она из Муталы или окрестностей?
Ответ: Нет, вряд ли.
Вопрос: Почему?
Ответ: Потому, что в этом случае мы бы наверняка смогли установить ее личность.
Вопрос: Только ли по этой причине вы полагаете, что она приезжая?
(Ольберг тупо уставился на комиссара, тот целиком был поглощен своей сигарой.)