Рожден быть опасным
Шрифт:
Они пробежали. Задержался только один. Ему отдали какое-то приказание на гортанном резком незнакомом мне языке.
Он остановился у входа. Замер. Я слышал его тяжелое дыхание. Я понимал его. Он боялся войти. Он знал мои возможности и то, что не выстоит против меня. Я осторожно выглянул. Бородач вскинул автомат. Длинная протяжная трель очереди. Бандит полил свинцом все пространство впереди себя. Он старался, чтобы в каждый темный угол залетело по пуле.
Меня зацепило рикошетом. Пуля впилась в бок и, выйдя с другой стороны, застряла в стене. Осмотрев рану, я убедился, что жизненно важные органы не задеты, но кровь обильно струилась на пол. Я не хотел оставлять следов, а тут крови хватит на четыре армии
«Что делать?»
И я решился.
В пистолете остался один патрон. Я тщательно прицелился боевику в голову. Выстрел. Бородач дернулся и упал. Трели прекратились. Я вынырнул из ненадежного укрытия. Подхватив бородача под мышки, я оттащил его к месту ранения и бросил спиной на лужу крови. Содрав с себя «Хамелеон», я при помощи ножа, позаимствованного у мертвого боевика, располосовал костюм на лоскуты, которыми перетянул рану на боку, чтобы больше ни одной капли крови не выпало на пол. Подняв автомат бородача, я двумя очередями превратил его живот в кровавое месиво.
Теперь, даже если «первоземельцы» и догадаются, что меня здесь ранили, они никогда не смогут отделить мою кровь от крови бородача. Хотя, наверное, и такое возможно, но, к сожалению, это единственное, что я мог сделать в сложившейся ситуации.
Повесив автомат на плечо, я углубился в боковой туннель. Куда-нибудь он меня все-таки выведет. Я чувствовал голод и жажду, но утолил ее на бегу тем, что имелось на комбинезоне. Сухой паек и фляжка с водой входили в обмундирование бойца, отправленного на задание.
Глава двадцать третья
Все должно измениться, чтобы все осталось по-старому.
Туннель после продолжительного подъема вывел меня в заброшенный вестибюль. Здесь все напоминало мне современные залы ожидания на флаеровокзалах и скутеровокзалах, только подвергшиеся бомбардировке. Покореженные турникеты. Телефонные будки, поваленные набок. Под ногами хрустели стекло и каменная плитка, вывалившаяся из стены.
Я замер, пораженный картиной, которая пропитывала мой взгляд. Я озирался по сторонам, запоминая увиденное.
Урбанистический ужас.
Поднявшись по выщербленным ступенькам, я перепрыгнул через турникет и направился к выходу. Путь мне преградил изогнувшийся металлический костяк двери. Стекла, когда-то заполнявшие дверные проемы, щедрой россыпью покоились подле. Я с трудом протиснулся сквозь изуродованную дверь и зашагал дальше.
Новые ступеньки.
Я еле-еле различал их в темноте, в которой видел чуть хуже, чем при свете. Поднявшись, я двинулся по широкому коридору, который через два метра уходил вправо. Миновав поворот, я обнаружил, что выход засыпан. Обвалившийся туннель полностью перекрыл путь к поверхности. Такой расклад я не предвидел. От неожиданности я задохнулся. Я не мог вдохнуть. Вместе с воздухом в горло засасывалась бетонная пыль. Глаза слезились.
Я повернул обратно, пролез сквозь разбитый параличом железный скелет двери и вступил в вестибюль.
Мне требовалось собраться с мыслями и найти выход из каменной ловушки. Остаться навсегда в этом величественном мавзолее — заживо похороненным — я не желал.
Увольте!
Сохраняя слоновье спокойствие, я приступил к осмотру всех помещений станции. Через полчаса я отыскал в одной из технических подсобок запертую дверь. Взломав ее, я проник в шлюз.
Через двадцать минут я стоял на побережье, выбравшись из полуразрушенной пещеры. Над островом и океаном раскинула покрывало ночь. Шумел бриз. Волны накатывали на берег. Я обернулся лицом к острову, стараясь в зарослях джунглей различить руины возвышавшегося здесь некогда
Джунгли поглотили заброшенный город, куда некогда съезжались туристы со всего мира.
Я хотел спать.
В таком виде, с разорванным окровавленным боком идти в новый город я не мог. Я знал, что город поблизости. Я видел, как изгибается береговая линия и вдалеке за туманом побережье залито разноцветными огнями. Однако израненным, без благопристойной выглаженной одежды, которая может скрыть мою рану, мне в городе делать нечего. На первом же перекрестке я буду арестован, а через полчаса меня передадут в руки СБЗ как возможно сбежавшего террориста.
Но где раздобыть одежду?
Другого выхода у меня не было. Надо идти в город. Из того, что было на мне, я сочинил некое подобие пояса, который скрывал рану. Выглядел я, конечно, странно, как сошедший с ума арабский разведчик, попытавшийся проникнуть в европейский город, замаскировавшись под европейца. Но я должен был во что бы то ни стало дойти до флаеровокзала.
Я проверил документы. Пластиковая карта на имя Ларса Русса, капеллана 17-го звезднодесантного полка «Крест и Молния», место постоянной дислокации — планета Амбер. Чтобы приступить к выполнению своих служебных обязанностей, мне нужно посетить центральный земной офис полка и активизировать должность. После чего первым же рейсом я буду отправлен на место постоянной дислокации полка. Военные межпланетные перелеты не подлежат контролю СБЗ, да и имя мое СБЗ не известно. Тут я вспомнил про Себастьяна Гоевина, который был в приятельских отношениях с Леопольдом Груфманом, и понял, что отныне имя «Ларс Русс» так же не известно, как и имя «Калигула». Оставалось надеяться на извечный конфликт между армией и СБЗ. Армейские чиновники удивятся, когда я им откроюсь, но не выдадут меня СБЗ. Так что опасность представляют только «первоземельцы». Что ж, с ними мы еще поговорим.
Я перетасовал оставшиеся пластиковые карточки. За каждой из них стояла новая биография — новая должность. Запасной выход. Проверил наличность, кредитные карточки и, убедившись, что все в порядке, двинулся к городу, пообещав себе отоспаться во флаере. Мой путь лежал в Париж, где располагался земной офис полка «Крест и Молния».
Часть III
Перворожденные
Глава первая
— Церковь многолика, — произнес епископ, — в ней находят приют самые разные люди, просветленные, как недавно опочивший отшельник, и, к сожалению, отъявленные мерзавцы. Она слишком велика, и ей уже не под силу изгонять тех, кто ее порочит; она их не замечает.
Покинув парижский флаеровокзал имени Жака Деларю (что сделал этот человек и почему в его честь назван флаеровокзал, я не знаю), я выбрался на стоянку такси и уже через минуту оказался в комфортабельном салоне скутера, управляемого автопилотом. На переднем сиденье выросла голограмма водителя, который обернулся ко мне и спросил:
— Куда прикажете?
Я не раздумывая, ответил:
— Площадь Звезды.
Голограмма исчезла, а из пустого переднего сиденья ко мне протянулось жало кредитоприемника с маленьким экраном, на котором виднелись слова: «12 КРЕДИТОВ. ПРОИЗВЕСТИ ОПЛАТУ!» Насытив кредитоприемник, я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Через минуту скутер опустился на таксостоянку, расположенную на площади Звезды. Дверца поднялась к небу, выпуская меня. Выбравшись из машины, я пересек таксостоянку, остановился и осмотрелся по сторонам.