Рожден быть опасным

Самохин Дмитрий

Интересно, кто наплел ему такую ахинею?

— Истинно так, — согласился я.

— Как же возможно это, если в Писании Святом о глотттах ни слова?

Любознательный товарищ.

— Лишь Богу ведом весь масштаб творения его, — выдал я перл.

И, похоже, Зур-тхан-с мои объяснения удовлетворили.

— Спасибо, Кварач, слово твое благословенное успокоило/умиротворило меня. Каюсь ныне я, ибо грешен был, когда позволил сомнениям заползти/заструиться/отравить мои помыслы. Каюсь также я, ибо грешен и часто предаюсь гнусным мыслям

о строении мироздания без присутствия Бога. Каюсь, что допускаю/предполагаю/предаю возможность отсутствия Бога.

Неужели это и есть все грехи странного существа, которого по прихоти церкви вовлекли в чуждую ему идеологию.

— Я отпускаю грехи твои, сы-ын мой.

Последние два слова дались мне с зубовным скрежетом. Меня всего передернуло, когда я произносил «сын мой», обращаясь к слоноподобному кенгуроиду.

— Я счастлив, Кварач, я вновь чувствовать/видеть/грезить присутствие Бога.

— Скажи, Зур-тхан-с, а много верующих среди твоих соплеменников? — неожиданно для себя поинтересовался я.

— Почему вы спрашивать/интересоваться/не ведать? — насторожился глоттт.

— Я вчера прибыл на службу. Я не успел еще все узнать.

— А где Кварач Дубббоввв?

— Он отбыл домой, на Землю…

— …обетованную.

Биопереводчику удалось передать весь трепет и благоговение, которое вложил глоттт в последнее слово.

— Прочти десять раз «Деве Марии», и грехи твои будут отпущены.

Зур-тхан-с истошно расквакался.

Биопереводчик перекинул его странные вопли в слова.

— Рассыпается в благодарностях.

Хлопнула дверь кабинки. Глоттт покинул исповедальню, а затем и капеллу.

До обеда никаких происшествий не случилось. Я даже успел заскучать. Никакого развития событий. Если остальные дни, которые мне придется провести на Амбере, пройдут так же скучно, как и этот, я ни на дюйм не приближусь к разгадке своей памяти. Утреннюю службу я проводил в кромешном одиночестве. Я вообще не стал бы ничего делать, если бы не оставалась вероятность, что в костел кто-нибудь заглянет. Вот и пришлось пыхтеть по укороченной программе. Как проводить утреннюю, дневную и вечернюю службы, мне в двух словах объяснил и.о. Дубов; я оказался прилежным учеником и лишь дважды ошибся, когда выполнял все пункты самостоятельно.

Так я скоротал время до обеда, развлекая себя чтением религиозных журнальчиков пропагандистской направленности, которые устилали полки в кабинете капеллана. Когда же чтение мне надоело, я включил видеопанель и, словно страницы в книге, стал листать каналы, заполненные агитационными программами, направленными против повстанцев. Рекламный отдел полка «Крест и Молния» прекрасно справлялся с возложенными на него обязанностями. Если бы я был пацаном лет восемнадцати, обязательно бы зажегся идеями Земного союза и подписал бы контракт с 17-м звезднодесантным… Но я уже был не пацан и отчетливо видел фальшь, скрывавшуюся за каждым словом, льющимся с экрана.

Листая

каналы, я наткнулся на канал с логотипом «XXX». С экрана меня захлестнула волна порнухи. Сперва я попал в меню, где предлагалось выбрать любую эрокатегорию из предложенных. Просмотр порнографии в мои планы на сегодняшний день не входил, поэтому я углубился в личные настройки видеопанели и через минуту открыл для себя, что канал «XXX» — эксклюзивный, платный. Срок оплаты кончается через два дня, а оплату производил и.о. Дубов. Вот, значит, на что тратились пожертвования верующих.

Наступило время обеда.

Я проголодался. Урчание в животе становилось все более требовательным. Заперев костел, я направился по аккуратной дорожке к столовой. Меня обгоняли офицеры и солдаты и раскланивались передо мной. Это было необычно.

Множество лиц, слившихся в единое цветовое пятно.

Столовая представляла из себя крышу, водруженную на столбы. Деревянный пол. Маленькая веранда с тремя столиками. Скрипящие ступеньки.

Я поднялся на веранду и, заняв пустующий столик, осмотрелся. Народу в столовой было немного, и он постоянно сменялся. Сухо, по-военному, приняв пищу, человек поднимался и уходил, а на его место тут же опускался новый человек. И так беспрестанно.

К столику подъехал робот, и я сделал заказ, который был тут же водружен на стол. Оплатив заказанное, я неторопливо приступил к еде и сам не заметил, как погрузился в себя, точно подводная лодка на дно Марианской впадины. Из размышлений меня вывел восемнадцатилетний солдат, пристроившийся напротив меня.

— Разрешите, святой отец? — спросил он.

И я равнодушно буркнул:

— Пожалуйста.

Солдат получил заказ, оплатил его и неторопливо стал есть, бросая частые пытливые взгляды в мою сторону. Через пять минут переглядываний он решился и, наклонившись, поинтересовался шепотом:

— Падре чего-нибудь требуется?

Я нахмурился и переспросил:

— Что значит чего-нибудь?

— Ну, сами понимаете, дело такое… — замялся солдат.

— Вы о чем?

— Травка, водка, женщины.

Я поперхнулся.

На территории части все перечисленное солдатом было строжайше запрещено. Я не относился к числу женоненавистников, употреблял алкоголь, травкой не баловался, но погоны на моих плечах и сан, который я был вынужден принять на время действия контракта (или пока не сбегу), вынуждали возмутиться, что я и сделал.

— Встать!!! — гаркнул я.

Солдат от неожиданности подскочил и опрокинул тарелку недоеденного супа себе на колени. Еще не успевший остыть суп оказал на солдата впечатление, и он взвыл.

— Что здесь происходит?! — раздался суровый голос капитана Орлова, появившегося из-за спины горе-контрабандиста.

— Господин капитан, я требую присмотреться к этому солдату. Он только что предлагал мне товары, запрещенные уставом части, — заложил я покрасневшего то ли от супа, то ли от стыда, солдата.