Рождение Богов
Шрифт:
Периодически в мастерские заглядывал Тофон. Перед мистериями он часто посещал агору, иногда вместе с Пандорой. Конечно, она, как и всякая добропорядочная девушка, почти не выходила в город. Но иногда Тофону приходилось брать ее с собой за покупками, как же иначе выбрать косскую парчу или лидийские украшения? И, конечно же, Алексея привлекали к этим мероприятиям, как самого сообразительного и подкованного торговых делах.
На этот раз Алексей вынужден был топтаться на самом солнцепеке, препираясь с прижимистыми лавочниками, вместо того чтобы спокойно возлежать в уютной прохладе своего «кабинета», как он в шутку называл небольшую
– Сколько?! Девять драхм? Да за такие деньги, клянусь Гермесом, можно купить пять локтей приличного аморгосского сукна, а не эти дрянные тряпки!
Конечно, Леша торговался для проформы. По сути, ему было абсолютно все равно. Но положение обязывало.
Он даже вошел во вкус:
– Своим предложением ты просто оскорбляешь моего господина! Девять драхм – это же грабеж среди бела дня!
Удовлетворившись скидкой в четыре обола, он подошел к Тофону, предоставив Тимоклу наслаждаться удовольствием от упаковки и транспортировки покупок. Этот маленький спектакль произвел на хозяина благоприятное впечатление. Эллин одобрительно кивнул. Пандора же, наоборот, смотрела на Алексея с презрением: жадность и мелочность, очевидно, не входили в перечень ценимых ею добродетелей.
Неожиданно Леша почувствовал, что щеки его горят, и криво улыбнулся:
– Отличная ткань, говоря по правде. Почему-то в лавках редко встретишь что-нибудь стоящее. Такое ощущение, что весь хороший товар лавочники оставляют себе. Раб Дромоилида рассказывал мне недавно, как его господин хотел купить меда на агоре. Попробовал он мед у одного киманца, и мед оказался отличным. «Да! – сказал киманец. – Я ни за что не стал бы его продавать, если бы в него не упала мышь».
Одобрительный смех прибавил Алексею уверенности. Даже на лице девушки промелькнула легкая улыбка. Заметив это, Леша невольно улыбнулся в ответ. Сейчас вся эта суета уже не казалась бессмысленной и утомительной. Он украдкой бросил на девушку еще один взгляд и уверенно двинулся вглубь рынка.
С раннего утра дом Тофона гудел как растревоженный улей. Вокруг бегали рабыни, суетились слуги, то и дело появлялись гости. Небольшой дворик заполнялся дарами для Богини. Пандора буквально летала, излучая радость и энтузиазм. Леша забился в самый темный уголок небольшого дворика и грыз кислое яблоко, с интересом наблюдая за приготовлениями к торжественной праздничной процессии.
Под жалобное блеяние во двор внесли ягненка со связанными ногами и небрежно бросили на каменные плиты. Вскоре рядом с ним появился повизгивающий поросенок. Его шею охватывала грубая пеньковая веревка. Поросенок грустно похрюкивал, тычась влажным пятачком то в густую шерсть тяжело дышавшего ягненка, то в холодную глыбу алтаря.
Поросенок, очевидно, предназначался Алексею. Леша подошел ближе и присел возле него на корточки. Поросенок посмотрел на него блестящими черными бусинками глаз. Леше стало его ужасно жалко. Он протянул ему огрызок. Поросенок легонько хрюкнул и, причмокнув, проглотил угощение. Потрепав животное по щетинистому боку, Леша торопливо вернулся в угол. Жутковатые обычаи. Хорошо, что человеческие жертвоприношения больше не практикуются.
Приготовления заняли еще несколько часов. Алексею выдали праздничные одеяния и велели переодеться. Он тяжело вздохнул и подхватил с земли
Торжественное шествие началось в полдень у Дипилонских ворот. Праздничной процессии предстояло пересечь агору и выйти к храму Артемиды на берегу Илиса. Ее возглавляла раскрасневшаяся Пандора. Она была прекрасна. Белоснежный пеплос окутывал ее тело, спадая неправдоподобно ровными складками. Длинные волосы были собраны в высокую прическу, перехваченную массивной золотой тиарой. В грациозно вытянутых руках она держала играющий в свете солнца золотой кубок, наполненный вином из священной лозы. Чуть поодаль шли четыре флейтистки. Затем, плотной толпой, рабы, несущие дары.
Призывно ревели трубы, звенели бубны, визжали дети. Праздничная колонна размеренно и торжественно двигалась вперед. По обеим сторонам улицы толпились люди. Они радостно кричали и посыпали путь процессии цветами. Все эти звуки чрезвычайно не понравились Лешиному подопечному. Первым делом поросенок обгадил его белый хитон. Не удовлетворившись содеянным, поросенок решил поддержать усилия торжественного хора и принялся верещать. Причем делал он это настолько пронзительным и противным голосом, что можно было подумать, что его уже режут, хотя до этого долгожданного момента оставалась еще уйма времени.
На них стали оглядываться. Леша треснул противную свинью по морде, но визгу от этого только прибавилось. Казалось, поросенок догадывается об ожидавшей его участи. Леша пихнул его в бок, но поросенок решил сражаться до конца. Его визг стал заглушать флейтисток, окружавших Пандору. Леша обхватил его рукой и попытался зажать верещащую глотку. Пальцы коснулись мерзкого липкого пятачка. Это была серьезная ошибка. Поросенок изловчился и цапнул его. От неожиданности Леша вскрикнул, дернулся и выпустил отчаянно вырывающееся животное.
Когда он бросился за убегающей свиньей, ровные ряды торжественной колонны заволновались. Поросенок хотел юркнуть в толпу, но стоящие вдоль дороги люди отпугнули его, и он принялся кружить внутри праздничной процессии. Важные эллины пытались делать вид, что не замечают происходящего, остальные же – дети, рабы и метеки – шумно выражали одобрение захватывающей драмы, разворачивающейся на их глазах.
Несчастный поросенок боролся за жизнь всеми доступными ему средствами. Даже Леша, по понятным причинам не испытывающий в тот момент особого энтузиазма, отметил эту жажду жизни, плещущую через край. Вскоре к его попыткам поймать беглеца присоединились другие рабы, но их руки были заняты дарами, поэтому они старались изловчиться и пнуть несчастного поросенка. Иногда им это удавалось, и без того стремительный бег животного ускорялся, а вопли – усиливались.
В таком виде процессия вышла на агору. Площадь тонула в народе. Тысячи людей приветствовали Пандору хвалебными возгласами, но стоило им завидеть Лешу, возгласы переходили в смех. Когда процессия оказалась в самом центре бурлящей народом агоры, поросенок понял, где его спасение, и с отчаянной смелостью бросился под ноги Пандоре. Леша попытался спасти положение, но было поздно. Пандора лежала на земле. Божественное вино уродливым пятном расползалось по белоснежному хитону. Идеальная прическа превратилась в мокрую, бесформенную кучу волос…