Рождение империи
Шрифт:
Как много у нее дел и забот!
Впрочем, постоянно напоминала себе Лерена, так и должно быть.
Арден нашел Кадберна на восточном берегу Херриса. Он прогуливался там с Эриот и, увидев одинокого Избранного, попросил девушку подождать.
Опустившись на землю рядом с Кадберном, великан молчал до тех пор, пока
– Я знаю тебя.
– Я колонист, – ответил Арден.
– Нет, я где-то видел тебя раньше.
– Ты видел меня на похоронах. Я помню тебя и твоего принца.
Слезинка скатилась по щеке Кадберна.
– Моего принца больше нет. Я остался один.
Арден покачал головой.
– Когда-то я тоже так думал. Наши хозяева говорили: «Если ты Акскевлерен, узы любви уже не порвать». Но это не так. В мире у тебя много братьев и сестер. В том числе я.
Услышав слова Ардена, стоявшая в стороне Эриот вдруг поняла нечто важное. Оказывается, она была духовно близорука и думала только о себе… Работая и сражаясь рядом с Арденом вот уже несколько недель, девушка почти ничего о нем не знала.
Нет, поправила себя Эриот, не совсем так. Она понимала, что Арден – добрый и щедрый человек, но не знала его прошлого, того, что сделало великана таким.
И Эриот решила восполнить пробел.
Гэлис Валера следила за восстановлением западной стены Цитадели. Был жаркий весенний день. В воздухе висела каменная пыль. Раздавая указания, девушка ни разу не повысила голоса, но ее слушались беспрекословно. Глаза ее горели страшным светом, и все – солдаты, колонисты, киданцы – старались избегать недовольства грозного стратега.
Она не давала себе спуску, помогая пилить, колоть и перетаскивать каменные блоки, отдаваясь работе без остатка, чтобы только ни о чем не думать и ни о чем не вспоминать. Девушка без малейшего сожаления уничтожила бы собственное
Да, лучше бы она не встречала Китайру Альбин, не влюблялась и не узнала боль утраты, которая теперь не давала жить. И если что-то смягчало поселившуюся в ней боль, то только злость.
Гэлис остановилась, не удержав волны нахлынувших воспоминаний. Все, что стремилась забыть стратег, вернулось с новой силой, и перед внутренним взором снова встала та ночь, когда она, охваченная восторгом победы, вернулась в Цитадель. Враг был разбит, и казалось, что все мечты наконец сбылись… А потом девушка наткнулась на безутешного Кадберна, на застывших в скорби Госа и Полому. Гибель Мэддина опечалила ее сильнее, чем можно было ожидать, и она поспешила к Китайре, чтобы разделить с ней свою боль, найти утешение в объятиях возлюбленной.
Войдя в комнату, Гэлис увидела на полу целую кучу мерзких жучков, блестящую, шевелящуюся и живущую своей гадкой жизнью. Она почувствовала выворачивающий наизнанку запах. Стратег выбралась из комнаты, шатаясь, как пьяная, потрясенная, растерянная и ничего не понимающая.
Прозвучавшее рядом проклятие вернуло ее к жизни. Рабочий потирал ушибленную лодыжку, по ноге стекала струйка крови.
Надо заниматься делами. Заботиться о людях. Защищать город. Шевелиться. Двигаться. Действовать.
– Подожди, – сказала Гэлис рабочему. – Рану нужно промыть.
Она с трудом оторвала ногу от земли и перенесла ее вперед. Потом продела то же самое с другой ногой. Получилось два шага.
Для начала.